Анж Питу (др. перевод)

Время от времени из недр этой невообразимой толпы вырывались зловещие стоны; эти мертвенные лица словно излучали грозовые разряды.

И все эти руки то и дело отрывались от прутьев, служивших им опорой, и тянулись в сторону замка.

Одни, с дрожащими пальцами, были простерты в мольбе.

Другие, сжатые в кулаки, угрожали.

Да, то было грозное зрелище.

Дождь и грязь заполонили небо и землю.

Голодом и угрозой веяло от осаждающих.

Жалость и страх владели сердцами защитников.

В ожидании Людовика XVI королева, исполненная лихорадочной решимости, приказала защищать дворец; вокруг нее постепенно стеснились придворные, офицеры, высшие должностные лица.

Среди них она заметила г-на де Сен-При [186] , министра по делам Парижа.

– Идите, сударь, узнайте в конце концов, чего хотят эти люди.

Господин де Сен-При вышел, пересек двор и приблизился к решетке.

– Чего вы хотите? – спросил он у женщин.

186

Сен-При, Франсуа Эмманюэль Гиньер, граф де (1735–1821) – французский государственный деятель, в 1789 г. министр внутренних дел.

– Хлеба! Хлеба! Хлеба! – ответил тысячеголосый хор.

– Хлеба? – нетерпеливо возразил г-н де Сен-При. – Когда у вас будет один-единственный хозяин, вы не будете испытывать нужды в хлебе. Теперь, когда над вами тысяча двести хозяев, сами видите, до чего вы дошли.

И господин де Сен-При удалился под вопли голодных женщин, приказав держать ограду на запоре.

Но тут приблизилась такая депутация, перед которой должны были отвориться ворота ограды.

От имени женщин в Национальное собрание явился Майар; он настоял на том, чтобы президент представил его королю во главе депутации из двенадцати женщин.

В тот самый миг, когда депутация, возглавляемая Мунье [187] , выходила из собрания, король галопом въезжал в замок со стороны служебного флигеля.

Шарни разыскал его в Медонском лесу.

– Ах, это вы, сударь! – обратился к нему король. – Вам что-нибудь от меня нужно?

– Да, государь.

– Что случилось? Вы неслись во весь опор.

– Государь, в Версаль из Парижа только что явились шесть тысяч женщин, они просят хлеба.

187

Мунье, Жан Жозеф (1758–1806) – председатель Национального собрания в дни событий 5–6 октября 1789 г.

Король пожал плечами скорее с жалостью, чем с презрением.

– Увы, – сказал он, – если бы у меня был хлеб, я не стал бы дожидаться, пока они придут в Версаль и начнут его у меня просить.

Однако, воздержавшись от дальнейших замечаний, он проводил горестным взглядом удалявшуюся охоту, от которой ему пришлось отстать, и заключил:

– Что ж, вернемся в Версаль, сударь.

И направил коня в Версаль.

Как мы уже сказали, он прибыл в тот самый миг, когда на плацу раздались громкие крики.

– Что это? – спросил Людовик.

– Государь! – воскликнул, входя, бледный как смерть Жильбер. – Это ваши гвардейцы, возглавляемые господином Жоржем де Шарни, атакуют председателя Национального собрания и депутацию, которую он к вам ведет.

– Не может быть! – воскликнул король.

– Прислушайтесь к голосам людей, которых убивают. Смотрите, смотрите, все бегут.

– Отворите двери! – вскричал король. – Я приму депутацию.

– Одумайтесь, государь! – воскликнула королева.

– Велите отворить, – распорядился Людовик XVI. – Королевский дворец – убежище для всех.

– Увы! – подхватила королева. – Для всех, – быть может, кроме самих королей.

XXIII. Вечер пятого октября

Шарни и Жильбер бросились вниз по лестнице.

– Именем короля! – кричал один.

– Именем королевы! – кричал другой.

И в один голос они закончили:

– Отоприте двери!

Но приказ был выполнен не сразу, а между тем во дворе повалили наземь председателя Национального собрания и стали топтать его ногами.

Рядом ранили двух женщин из депутации.

Жильбер и Шарни бросились вперед; эти двое, из которых один вышел из самых верхов общества, а другой из самых его низов, встретились теперь в одной и той же среде.

Один хотел спасти королеву из любви к королеве; другой хотел спасти короля из любви к монархии.

Едва отперли решетку, женщины хлынули во двор; они бросились на ряды гвардейцев, на строй солдат фландрского полка; они угрожали, молили, льстили. Попробуй те устоять перед женщинами, которые заклинают мужчин именем их матерей и сестер!

– Дорогу, господа, дорогу депутатам! – крикнул Жильбер.

И строй охраны расступился, пропуская Мунье и несчастных женщин, которых он вел к королю.

Людовик, предупрежденный графом де Шарни, который прошел вперед, ждал депутацию в покоях, соседствующих с капеллой.

От имени собрания должен был говорить Мунье.

От имени женщин – Мадлена Шамбри, та самая цветочница, которая пробила сбор.

Мунье сказал королю несколько слов и представил юную цветочницу.

Та шагнула вперед, хотела заговорить, но произнесла только:

– Ваше величество, хлеба!

И упала без чувств.

– На помощь! – вскричал король. – На помощь!

Андреа устремилась вперед и протянула королю свой флакон.

– Ах, государыня! – с упреком бросил королеве Шарни.

Королева побледнела и удалилась в свои покои.

– Приготовьте экипажи, – сказала она. – Мы с его величеством отбываем в Рамбуйе.

Тем временем бедняжка очнулась; видя, что король поддерживает ее и подносит ей нюхательную соль, она застонала от стыда и хотела поцеловать Людовику руку.

Но он остановил ее.

– Дорогое дитя, – сказал он, – позвольте мне поцеловать вас, вы, право же, этого заслуживаете.

– Ох, государь, государь, если вы так добры, – отвечала девушка, – отдайте приказ!