Апельсиновый вереск. Дорога возврата

Авалона в корне была с ним не согласна.

— Иногда любовь вынуждает нас делать ужасные поступки. На самом деле люди совершают их вовсе не от любви, но им очень удобно прикрываться ею, — сказала она, почему-то вспоминая Фонзи.

Казалось, совсем недавно Фонзи Баррад, такой улыбчивый и живой, был частью их отряда. А сейчас он хьенд и рыскает по всему городу, чтобы убить их. На краю, где царит любовь и понимание, слишком легко сорваться и утонуть в море ненависти.

— Да. Я знаю, — Лейн коснулся ее щеки там, где так и не зажил порез, оставленный после схватки с Баррадом. Авалона вздрогнула, а на губах алхимика появилась слабая тень улыбки. — Теперь у нас парные шрамы, — весело произнес он.

— Что? — всадница уставилась на него, как на сумасшедшего.

— Посмотри, — он указал на свою щеку, которую теперь по вине Авалоны украшала длинная глубокая царапина. — Она расположена в том же месте, что и твоя.

И правда. Случайность это или предзнаменование, но рана Лейна оказалась точно такой же.

— Ты улыбаешься.

Авалона не почувствовала, в какой момент ее губы сложились в глупую улыбку. Но каждый раз, когда ее взгляд останавливался на Лейне, ей хотелось улыбаться. Почему же?

— Что же касается Эсильды, — беззаботно продолжал он, — она не способна на хладнокровное убийство.

— Вы плохо разбираетесь в людях, Ваше Высочество, — поддела она его.

Лейн покачал головой.

— Все совсем не так. Я отлично разбираюсь в людях! Могу доказать, — его глаза хитро блеснули. — Ты довольно известная в империи личность, Авалона дю Лак. Просто представь, сколько слухов ходило и продолжает ходить о тебе. Вашему отряду приписывают много всего. Предательство, убийства, вандальство… Поверь, я даже половину не перечислил. Но когда я увидел твое лицо на розыскной листовке и понял, что ты не Ирэн, то почему-то подумал, что все эти слухи — не правда. Я часами вглядывался в лист пергамента и понял, что, несмотря на слухи, ты хороший человек. Я продолжал так считать даже после знакомства, когда ты мне чуть не сломала руку, — хмыкнул он. — И все же первое впечатление было верным. Ты оказалась удивительной. Сильной, смелой, храброй. Готовой броситься в бездну ради друзей, сражаться рядом с ними до последней капли крови. Авалона, ты невероятная, — хриплым голосом произнес Лейн. — И я чувствовал это с самого начала. До сих пор будешь утверждать, что я плохо разбираюсь в людях?

Он сжал ее ладони сильнее. Всадница обомлела, словно ей внезапно сказали, что завтрашний день не наступит. Биение сердца заглушало прочие звуки. Авалоне показалось, что ее губы объяло пламенем. В лицо бросилась краска. Она опустила взгляд на свои руки, покорно лежащие в ладонях Лейна и остывший чай.

— Ави. Посмотри на меня, — в его охрипшем голосе слышалась мольба.

Прежде чем подчиниться, девушка выдохнула, будто собираясь с силами, и подняла голову. Глаза Лейна имели оттенок молочного шоколада. Авалона отчетливо видела их, поскольку его лицо находилось в преступной близости. Между их лицами осталось так мало пространства. Воздух заканчивался. Или ей просто так казалось?

— Лейн, — прошептала она одними губами, собираясь сказать то, о чем впоследствии могла пожалеть, но…

Послышался стук в дверь. Такой обыденный и равномерный. Волшебство момента было утеряно. Авалона отшатнулась назад. На лице мужчины вспыхнула такая ярость, что всадница решила никогда в жизни его не злить. Выругавшись, он шепотом произнес:

— В мою спальню. Быстро.

Авалона, закаленная строгими нравами Часовых Городков, подчинилась незамедлительно. Уже когда закрывалась дверь, она услышала, как Лейн повелительным тоном разрешает войти.

— Ваше Высочество, — произнес тонкий голосок служанки, — к вам пожаловал Брэм Гасперс.

— Пошли его в бездну, — в сердцах пожелал мужчина.

— Но… он говорит, это срочно. Что-то о несправедливом заключении графини Шарани.

Авалона и Лейн, как по команде замерли, после чего последний кивнул.

— Пусти его.

Брэм

за некоторое время до этого…

Брэм нашел Изабеллу в небольшой комнатушке, которую женщина с удовлетворением называла кабинетом. По мнению Брэма, здесь не хватало места даже собаке, не говоря о людях. Но Изабелле нравилась уютно обжитая комната с узким квадратным столом и одним единственным комодом в углу, где хранились важные бумаги. Каждый раз, открывая дверь, Брэму приходилось складываться пополам, чтобы не удариться головой о притолоку. Это его, мягко говоря, раздражало, но он стоически терпел.

— Я принес отчеты, — сказал мужчина, аккуратно положив пергамент перед капитаном.

Изабелла подняла на него взгляд и кивнула. Брэм никогда не считал себя внимательным человеком, но в этот раз проницательные глаза капитана показались ему задумчивыми. Обычно мужчина вздрагивал, стоило ей направить на него взгляд, полный морской синевы. Сейчас же он не ощутил привычного напряжения. Это означало лишь одно. Что-то случилось. Что-то очень не хорошее.

Но какое ему, Брэму, до этого дело? Он всего лишь казначей. Его задача: следить за благосостоянием герцогства, а со всем остальным пускай разбираются Изабелла и хьенд Баррад. Их прерогатива — война. А Брэм — простой, ничем не примечательный человек.

“Если не брать в расчет дар альва”, — про себя вздохнул он.

— Если это все, то можешь идти, — вторглась в его мысли капитан.

Брэм так и хотел сделать. Он даже успел повернуть полубоком, как вдруг что-то вспомнил и остановился.

— Изабелла, — хэлла со вздохом оторвалась от бумаг, случайно посадив на лист кляксу. Поджав губы, она вернула перо в чернильницу, а испорченный пергамент сложила вдвое и отложила на край стола, — ты не знаешь, где графиня Шарани? Нигде не могу ее найти.

— Хм-м, — задумчивость Изабеллы исчезла, вернув ее глазам оттенок настороженности. Она сложила руки в замок, рукава ее черной накидки поползли вниз и, поставив локти на стол, ответила. — Почему ты спрашиваешь у меня, Брэм?

— Мне показалось, вы сблизились.

— Вот как, — брови Изабеллы удивленно приподнялись. — Я бы так не сказала, но ты прав. Я знаю, где сейчас находится Адель. Она в одной из камер тюремных подвалов. Временно заключена по обвинению в убийстве Верховного Военачальника запада Обена дэ Хельда.

Брэму стало дурно. Он оттянул воротник камзола и на ватных ногах опустился на свободный стул. Ему ведь послышалось? Графиню обвинили в убийстве? Но…

— Но этого просто не может быть! — воскликнул мужчина, ничего не понимая.

Изабелла пожала плечами и безэмоционально, так, как умеет только она, сухо и быстро поведала все детали убийства. Под конец она огорошила его тем, что достала из маленького ящичка кулон с подвеской в виде луны, вырезанной из черного оникса. Кулон Брэм опознал тут же. Он уже видел его на шее маленькой Тины, дочери графини.

И все равно. В его голове не укладывалось то, что девушка, спасшая жизнь Эси, была способна на убийство человека.

— Я рассказываю тебе это только за тем, чтобы ты был осторожен, — предупредила его Изабелла. — Мы попытались максимально скрыть, что в стенах дворца происходят ужасающие вещи. Слишком не вовремя. Совсем скоро прибудет Владыка. У меня нет времени возиться с этим убийством. Одно “но”. Убили не абы кого, а воина запада. Лучшего воина запада, Брэм, — она на мгновение прикрыла глаза. — Даже если мы найдем убийцу или докажем вину графини Шарани, у нас все равно будут проблемы.