Апостол Папуа и другие гуманисты II. Зумбези

*

Человек получил роль пушечного мяса в этом государственно-машинном спектакле, и поэтому в моих военных медиа-романах, солдат, это не злодей, и не герой, а человек в условиях опасного нечеловеческого катаклизма, концептуально похожего на сюжеты «зомби-апокалипсиса». Отличие в том, что деление на людей и зомби не объективно, а зависит от позиции героя, с точки зрения которого мы смотрим данный эпизод. Это я ответил на вопрос о моральной оценке. Но, здесь следует добавить еще нечто важное.

*

Почти монополизировав войну, современная государственная машина уже разучилась делать что-либо, кроме войны. Она все превращает в войну. Война с кризисом, война с оффшорами, война с наркотиками, война с детской порнографией, война с расизмом, война с ненавистью в соцсетях, война с критиками итога Второй мировой войны. Мне недавно пришлось идти на допрос в спецотдел полиции, где унылый офицер, согласно инструкции, выведывал, что я имел в виду, написав в третьей части моей гексалогии «Вицлипуцли» крамольную фразу: «Только победители решают, что было военными преступлениями». Ответ, что первым эту фразу написал в прошлом веке Гарри Уиллс, американский публицист, историк, лауреат Пулитцеровской премии, совершенно не удовлетворил офицера. Он сказал: «у вас, мистер Оффшедоу, это дано не как цитата, а значит, под вашу ответственность». И тогда я спросил: как в свете нового толкования свободы слова надо написать, кто решает что было военными преступлениями? Он, с уверенностью, ответил: «Разумеется, это решает ООН». Я пообещал отредактировать произведение, и поменять фразу на такую: «Только ООН решает, что было военными преступлениями», непременно как цитату, со ссылкой на него - на этого офицера. Он забеспокоился, вышел куда-то посоветоваться, вернулся и объявил: «Хорошо, мистер Оффшедоу, если так говорил американский публицист, то пусть останется, как есть». Почему я привел эту историю? А потому, что из-за глупых настроек государственной машины вся общественная жизнь становится пародией войны с тенью вымышленного противника. А если появляется реальный противник, эта машина демонстрирует свою недееспособность в реальной войне, точно так же, как в реальной мирной жизни.

*

ЕЩЕ ПУЧОК ВОПРОСОВ.

* Считаете ли вы, что вендетта менее антиморальна, чем современная война?

* Отрицаете ли вы, что люди считают некоторые войны морально правильными?

* Что, по-вашему, суды над военными преступниками были необоснованными?

* А с вашей точки зрения: война против терроризма тоже антиморальна?

Ответ Оффшедоу начался со слов: «Вендетта, это человеческое…».

*

… Вендетта, это человеческое действие, в личном интересе, и я полагаю, что вендетта может быть аморальна, но не антиморальна в отличие от современной войны.

*

Да, люди считают некоторые войны морально правильными. Но важно, какие люди так считают, и почему они так считают. Статистика учит: из дюжины людей лишь четверо способны решать по-своему, вопреки мнению статусного авторитета, лишь трое могут противостоять мнению всех окружающих, и лишь один сохранит свое мнение вопреки суммарному влиянию статусного авторитета и всех окружающих. Иначе говоря, если заткнуть рот несогласным, то без малого 92 процента людей могут быть принуждены к чужому мнению, и лишь 8 процентов, это нонконформисты, они останутся при своем. Поэтому, в тоталитарной стране 92-процентная поддержка вождя, ничего не значит. И аналогично, в стране Толкиена, где запрещена критика итога Войны Кольца, ничего не значит мнение 66 процентов, что эльфы морально правильно напали на страну орков.

*

О военных преступниках: мне нечего добавить к словам Гарри Уиллса.

*

И о войне против терроризма. Она не ведется. Это просто предлог, чтобы обосновать тотальный контроль государственной машины над людьми: слежку за их жизнью, их передвижениями, их заработками, их домохозяйством, и их записями в интернете. Да, кстати: по этой телеконференции мне, конечно, предстоит объясняться с властями. Я обязательно расскажу об этом на следующей телеконференции. Arrivederci!

***

Досмотрев телеконференцию, Герда Шредер бросила на стол старомодный бумажный блокнот и фломастер (она по привычке стенографировала самые любопытные пункты, которые можно использовать для статьи в колонке). Затем откинулась в кресле, и…

…Услышала негромкий голос.

– А можно взять у тебя уроки этой стенографической схемы?

– Scheisse! – выдохнула Герда, и резко развернулась в кресле.

– ...Кстати, ты прекрасно выглядишь, любимая! – продолжил фон Зейл.

– Черт, Хелм, - проворчала она, - когда ты подкрадываешься, мне кажется, что я живу с призраком!

– Нет-нет, Герда, я вовсе не призрак, я просто не хотел тебе мешать. Но, знаешь, у тебя талант предсказателя. Призрак будет, если хочешь. Завтра мы приглашены на обед.

– Хелм, к кому не обед?

– К призраку, - пояснил майор-прокуратор.

– Э-э… К какому еще призраку?

– К тому, который тебя интересует, судя по гостевой книге на твоей колонке.

– Хелм! Ты подглядывал!

– Но, любимая, ведь гостевая книга открыта. Я зашел, как любой твой читатель.

Герда смутилась, вскочила с кресла, и чмокнула фон Зейла в щеку.

– Хочешь коктейль… - тут она запнулась, перебирая в памяти названия тех коктейлей, которые умела смешивать, и не выбрав, договорила, - …Черт… Какой-нибудь?

– Да! – радостно объявил он, - Именно такой коктейль!

– Какой – такой? – не поняла она.

– Черт какой-нибудь. Классное название для коктейля. Или лучше в исландском стиле: Trollhvortsemer. Тролль это не совсем черт, но так название звучит более фольклорно.

…

Некоторые романтики утверждают, будто любовь всесильна. Это преувеличение. Но, любящая и любимая женщина точно может сходу изобрести аутентичный коктейль к наперед заданному названию. Герда действовала интуитивно, исходя из компонентов, найденных в шкафу на кухне. В дело пошел картофельный самогон, имбирное пиво, и хвойный сироп – продукты, теоретически доступные в Исландии. А смесь получилась своеобразная, на любителя, но пригодная для потребления некапризными людьми.

– Trollhvortsemer удался! – объявил фон Зейл после пробного глотка.

– Вроде, да, - согласилась Герда, тоже попробовав свое изобретение, - теперь, Хелм, я наступлю на горло любопытству по поводу призрака, и начну с проблем Феликса.

– Хэх… Каких проблем?

– О, будто ты не знаешь! Наверняка кто-то из вашей спецслужбы применил сценарий Феликса, чтобы закошмарить Папу Льва-Пия и его спонсоров.

– Вообще-то, Герда, это кто-то не из нашей спецслужбы, а из флибустьеров.

– …Но с вашей подачи, так? – добавила она.

– Допустим, - фон Зейл кивнул, - но, для Феликса это не проблема, а наоборот: удача. Молодому таланту важен этакий импульс, чтобы шагнуть, как бы, на арену славы.

– Так, Хелм, а как насчет того, что на этой арене надо выступать?

– Конечно, надо! – он снова кивнул, - Но ведь Феликс умный парень.

– Да, но для телеконференции с журналистами мало быть умным парнем!

– Вот даже как?.. – задумчиво переспросил фон Зейл.