Апрельская сирень

– Ой, ну не зуди. Пойдем лучше поищем свободную аудиторию.

Свободным оказался кабинет истории. Девушки вошли, и предусмотрительно прикрыли за собой дверь, чтобы никто из случайно заглянувших преподавателей не обнаружил их здесь и не прогнал.

Оля торопливо вызволила из сумки приличный кусок пиццы, и, поделив пополам, протянула одну Сирене.

– Спасибо, – ответила девушка, принимая угощение. Она, в свою очередь, достала из своей сумки маленькую бутыль с соком и поставила на парту. Сирена была настоящим водохлебом и жить не могла без воды, соков или чая. – Так значит, ты нашла подработку? – начала она разговор. «Молодец, - мысленно похвалила она подругу, – мне бы тоже не мешало найти работу».

–Угу, – промычала Оля, отхлебывая сок.

– А этот индюк каким образом узнал об этом? – нетерпеливо спросила Сирена. Оле пришлось наскоро прожевать еду.

– Он сам меня видел. Ресторан, в котором я работаю, принадлежит его дяде.

– Надо же. Ну, и совпадение.

– Скорее неприятный сюрприз, – усмехнулась Оля.

– У них что, вся родня такая?

– Какая «такая»? При деньгах, что ли?

–Ну, да.

– Наверно, вся. А почему бы и нет? Так вот, этот, как ты справедливо говоришь, индюк, притащился в этот ресторан вместе со своей семьей, ну, по крайней мере, я думаю, с ним был отец, и представь себе, я обслуживала их стол!

– Ух,– поежилась Сирена, представив.

– Ага.

– Представляю, как тебе досталось от этого подонка.

– Да нет, что удивительно, он вел себя прилично, разве что только едва не прожег взглядом дырку у меня во лбу.

И Оля рассказала все о том вечере, и о своих подозрениях касательно той красивой, ухоженной женщины, которую она приняла за любовницу отца Влада.

– Это поэтому ты не готовишься к занятиям и недоступна ни будними вечерами, ни в выходные дни? – подытожила Сирена, когда Оля закончила.

– Не только поэтому. Работаю-то я недавно совсем, да и то – только с пятницы по воскресение.

– А что еще?

– Понимаешь… Понятия не имею, почему я не говорила тебе. Я не скрывала это, просто как-то забывала…

– Если ты тайно вышла замуж, то я тебя убью, – предупредила Сирена. Оля расхохоталась.

– Не переживай, дорогая, раньше тебя я точно под венец не отправлюсь, так что даже не волнуйся на этот счет!

– Нет, замуж ты можешь идти хоть завтра, – добродушно разрешила Сирена, – но только я должна об этом знать. И уж тем более, присутствовать в качестве свидетельницы.

– О, это обязательно, – заверила Оля. – Но замуж я не собираюсь, и у меня другое…

– Какое? – поддразнила Сирена.

– Я ни на что особо не надеялась, когда подавала документы, и даже была удивлена, когда в списке зачисленных абитуриентов обнаружила свою фамилию, но, тем не менее, это случилось, и теперь я заочно учусь на журфаке.

– Да ладно? Ты шутишь? – машинально сказала Сирена. Вообще-то она знала, что подруга интересуется журналистикой, но они никогда не обсуждали с Олей возможность ее обучения этой специальности.

– Нет, не шучу. И сейчас у меня как раз идет сессия.

– Ух, ты, – растерянно пробормотала Сирена. Она была рада за подругу, и вместе с тем обижена на нее из-за того, что узнает о таких важных событиях гораздо позже, чем хотелось бы. Сирену огорчала скрытность ее близкой подруги. – Это замечательно. Я рада за тебя.

– Спасибо, – Оля расплылась в улыбке, – я знала, что ты поддержишь меня. А вот родители совсем не обрадовались. Ух, как они на меня кричали! Особенно, папочка. «Что это за профессия такая – журналист?» – забавно имитируя грубый, мужской голос, передразнила Оля.

– Как ты будешь все совмещать? – отсмеявшись, серьезно поинтересовалась, Сирена.

– Как-нибудь, – пожала плечами подруга. – А если честно, я жалею, что поступила на маркетинг. Не мое это. Нет, конечно, в этом есть один, но очень большой плюс – я познакомилась с тобой, – Оля снова улыбнулась. Сирена ответила улыбкой, как можно искренне, но на душе у нее было совсем не весело.

– Надеюсь, ты не думаешь бросить? – решилась она спросить напрямую. Уж лучше услышать правду сейчас, чем томиться потом, решила девушка. Оля в замешательстве замялась.

«Этого я и боялась, – обреченно подумала Сирена».

– Пока не знаю, – ответила Оля. – Честно говоря, тяжеловато тянуть два курса. Хотя я и устроилась на работу, но все равно, учеба бьет по родительскому кошельку. Боюсь, они начнут пилить мой мозг, требуя, чтобы я бросила журфак. А я не хочу! Ни за что не брошу его. Уж лучше тогда, этот дурацкий маркетинг, – заметив настроение Сирены, девушка добавила: – Не грусти, все равно, будем видеться, и общаться, как раньше. Ничего не изменится. Что бы ни случилось, наша дружба не станет слабее.

На лекцию основ мерчендайзинга девушки опоздали. Коротко кивнув им, чтобы проходили, Анфиса Сергеевна продолжила лекцию.

Не говоря ни слова, Сирена с Олей тихонько достали тетради, и приступили к конспектированию. Судя по тому, что Сирена ничего не понимала, прогуляли они прилично.

«Ничего, подойду к Анфисе, спрошу, какой учебник взять в библиотеке, – решила она», и, зародившееся вначале беспокойство, отступило.

Оля же выглядела беспечной и спокойной, и Сирена не удивилась бы, если заглянув в ее тетрадь, обнаружила бы там каракули или какие-нибудь рисуночки вместо конспекта. В том, что подруга уйдет с факультета, девушка уже почти не сомневалась.

Сирена задумалась. Она невольно представила реакцию своей матери, как если бы заявила ей, о том, что бросает учебу, или переводится, скажем, в музыкальную консерваторию или на филологический факультет.

Нет, это даже представить было страшно. А ведь Сирене никогда не хотелось быть ни бухгалтером, ни экономистом, ни маркетологом. Она и сама толком не знала, кто она, что она, и кем хочет быть. А на маркетинг поступила от «балды», потому что места свободные были. В прочем, так же, как и Оля.

«Интересно, куда же я пойду работать с такой специальностью, – размышляла Сирена», а рука ее, тем временем, сама собой писала конспект. Или нет? Кажется, нет. Сирена с любопытством посмотрела на свои пальцы, которые прилипли к ручке, и только потому та не выпала из руки.

Сколько времени она так просидела? Сколько материала пропустила? Уж не заразилась ли она от Оли безалаберностью к учебе?

Чей-то знакомый женский голос назвал ее фамилию.

Сирена прислушалась.

Кажется, послышалось – в аудитории стояла тишина.