Апрельская сирень

«Вот возьму и, действительно, приглашу кого-нибудь, – мысленно поведала она сертификату. – А фотографии потом выложу у себя на странице, пусть он полюбуется!»

А что, если ему все равно?

«Возможно, и так. А раз так, то вот», – с этой мыслью Сирена безжалостно разорвала сертификат.

Это конец. Ничего уже не исправишь. Дима больше не любит ее и она не в силах это изменить.

– Я не буду плакать. Не буду плакать! – словно мантру повторяла Сирена сама себе, но слезы упрямо и самовольно уже текли по щекам.

Хорошо, что мама еще днем ушла в гости, иначе нудного разговора не избежать. А в итоге, мама опять обвинила бы во всем Димку, тогда как только она, Сирена, виновата в своем горе.

Девушка бесцельно бродила по квартире, не зная, куда себя деть, где спрятаться от терзавших ее переживаний, пока ее взгляд не наткнулся на одиноко стоявший в углу гостиной рояль. Сколько лет она не пользовалась им? Последний раз ее пальцы касались клавиш, когда Сирена училась в восьмом классе. С тех пор он так и стоит в углу, забытый и будто совсем ненужный, будто его здесь и нет вовсе. Вообще-то Людмила Игнатьевна не раз хотела продать его или отдать в социальный магазин, но Сирена не позволяла этого сделать. И не зря.

– Бедный, – прошептала она ему, проводя рукой по блестящей, шоколадного цвета поверхности крышки. – Тебе тоже одиноко, да?

Открыв крышку, Сирена убедилась, что все клавиши исправно работают. Она наиграла несколько известных незамысловатых мелодий, а затем ее пальцы, будто сами собой стали извлекать нужные ноты, складывая их в мелодию, которая шла из сердца девушки.

К музыке приложились и стихи. Сирена и сама не знала, откуда в ней открылся поэтический дар, которого у нее и в помине не было. Но, тем не менее, играя, она стала напевать на ходу придуманную песню.

Ты был для меня светом,

Но мне нравился полумрак.

Теперь не найду ответа

На вопрос: «почему всё так?»

Не собрать мне единого пазла

Из осколков разбитой любви.

Что ж ты не дал последнего шанса?

Что же ты…

Я отпускаю тебя. Лети

За облаками, с потоком ветра.

А я буду всегда в тени.

За тобой идти.

Сирена играла и играла, не слыша, как в дверь вот уже добрых несколько минут кто-то настойчиво стучал.

Девушка прислушалась, и, убедившись, что ей не померещилось, недовольно отправилась открывать дверь .

«Наверно соседи притащились скандалить, – решила она, и заранее приготовилась к бунту.»

На пороге стояла Оля.

– Я улетаю в Лос-Анджелес. Хотела попросить у тебя прощения…за всё. Не хочу улетать, так и не помирившись с тобой, – на одном дыхании выпалила она.

ГЛАВА 36.

Вторник двадцать третьего февраля был солнечным и морозным. Несмотря на низкую температуру, Диме совсем не было холодно, хотя он двигался совсем не так много, как его товарищи. Наоборот – было жарко. Юпитер пока обыгрывал Бахус со счетом 2:0. Игра была жесткой, если не сказать грубой. Соперники были крайне агрессивны. И лишь один игрок этой команды играл из рук вон плохо – нападающий, Александр Морозов. Он был неуверен и скован. Артемьев удивлялся ему – он не узнавал в нем прошлого друга. Бывший близкий друг будто стеснялся забить ему гол.

Но уже во втором тайме Дима начисто забыл о нем. Допущенное нарушение и вот уже Юпитеру назначают пенальти. Дима был, как никогда напряжен.

Штрафной удар был отдан не Морозову, а агрессивному и скандальному Ржевскому. Дима напрягся, сосредоточившись. Противник усмехнулся, и, как даже показалось юноше, показал ему средний палец.

«Подожди, щенок, получишь пинков от своих же, когда не забьешь мне! – зло подумал он»

Он приготовился защищать ворота, и сделать это, как всегда блестяще, но… что-то пошло не так. Ржевский, кажется, и не думал забивать гол – Дима слишком поздно осознал, что мишенью был он сам. Сильный удар по лицу лишил его сознания.

Вечер близился к полуночи, но ни Сирена, ни Оля не спешили ложиться спать – недавно помирившиеся подруги никак не могли наговориться.

– И все-таки, это странно, – покачала головой Сирена, отчего ее гладкие, идеально выпрямленные в салоне волосы, засияли красными бликами в свете ночной лампы. – Не вериться мне в благородство его жестов. С чего бы Царёв стал хлопотать о твоем переводе за границу?

– Ты что, так и не поняла? – воскликнула Оля, забыв, что может разбудить Людмилу Игнатьевну. – Ему угрожали! А его отчима убили! Где гарантия того, что эти бандиты не доберутся и до меня, если они видели нас с Владом, когда мы…когда мы целовались? Влад просто заботился о моей безопасности! Интересно, где он сейчас, и что с ним. Как я хочу, чтобы с ним все было хорошо, – Оля еле слышно всхлипнула.

– О, нет, – простонала Сирена. – Я просто не верю, не верю в это… Невероятно… Ну, как, скажи, как ты могла полюбить его? ЕГО! Это же Царёв! ЦАРЁВ!

– Повтори еще раз, а то вдруг я забыла, о ком идет речь, – сквозь зубы сказала Оля, раздражаясь непониманием и откровенным осуждением близкой подругой ее чувств. Искренних, черт возьми, чувств!

– Просто я не могу понять – когда? Когда это произошло? В какой момент ты поняла, что испытываешь к этому болвану симпатию? Скажи, Оль, он никуда не водил тебя? Ну, в кафе или еще куда?

– Нет, а что? Разве это так важно? Может быть, и сводил бы, если бы наши отношения не оборвались, так и не начавшись.

– Я к тому, что…не опоил ли он тебя чем-нибудь… приворотным зельем, к примеру.

– Иди ты, – разозлилась Оля. – Знаешь, как он расстроился, когда узнал, что я подло шутила с ним, притворяясь Еленой?

– Еще бы он не расстроился, – фыркнула Сирена. – Такой удар по самолюбию! Могу представить, как он был зол.

– Нет, – упрямо возразила Оля. – Это была не та злость. Ему было больно.

– Хорошо, пусть и так. Все равно это не отменяет того факта, что он мог захотеть отомстить тебе.

– Ты хочешь сказать, что это его шутка? Нет, ты не знаешь его.

– А ты знаешь?

– Я видела, как он обращался с Каролиной. Заботливее брата еще поискать. Он не совсем такой, каким мы привыкли видеть его в стенах универа.

– О, многогранный Царь! – хмыкнула Сирена. – Хотя…, – она задумалась, вспомнив тот вечер, когда они с Олей подрались в ее съемной квартире. Тогда ведь и Сирена впервые увидела в Цареве совсем другого человека, нежели привыкла лицезреть почти ежедневно – он будто снял многолетнюю маску. А как по-детски он был растерян, не зная, как разнять двух вцепившихся друг в друга подруг! Тогда он выглядел забавным и не по-царевски беспомощным. – Значит, у его отчима были долги?

– Да, были.

– Интересно, кто же сейчас является президентом Бахуса, – задумчиво пробормотала Сирена.

– Да уж кого-нибудь назначили, – равнодушно ответила Оля. – Свято место пусто не бывает. А что у тебя?

– М? У меня? – растерянно переспросила Сирена, опасаясь, что речь пойдет о Власове.

– Я имею в виду вас с Димой. Разве вы не…

– Нет, мы не встречаемся, – вздохнула Сирена.

– А все только о том и говорят, что у вас роман.

– В СМИ много чего говорят, – отмахнулась девушка.