Аптечка номер 4
Шрифт:
Зарема подняла палец вверх.
— Я как будто на сцене нахожусь, — объяснил Павел Анатольевич. — Работа в университете вынуждает быть серьезным, а в свободное время можно и подурачиться.
— Жиза.
— В один день, — продолжил Павел Анатольевич, — я заиграю на дудочке и уведу этих несчастных в чу-десную страну, где их всех отмоют, накормят, переоденут, заново научат читать и писать.
— И выполните просветительскую миссию, — сказал я.
— И выполню просветительскую миссию.
Глаза Павла Анатольевича зажглись. Огонь в них загорелся не бесноватый, а творческий,
— Эх, а ведь можно было страну отстроить! — воскликнул водитель. — Был у Владимира Владимирови-ча шанс спасти Россию. Даже после ковида. Даже после обнуления. Огромный шанс. Замирился бы с Европой и Украиной. Откатил бы пенсионную реформу. Ввел бы прогрессивную шкалу налога, а вырученные средства вложил бы в больницы и университеты. У нас вон как конструкторские бюро загибаются.
Переход к политике, как всегда, свершился стихийно и неожиданно.
— Наладил бы рабочие места в селах. Зарплаты бы поднял, детские сады бы построил, школы. Кружки бы вернул бесплатные. По музыке, по рисованию. По робототехнике. У нас столько детишек талантливых, а им приткнуться некуда. В культуру бы вложился, потому что от Шамана тошнит. Это бы сразу все козыри из рук противников выбило. Украинцы бы своему правительству сказали: «Хватит клеветать на соседей! Сделайте хотя бы наполовину, как они, и потом разевайте лживые пасти!».
Зарема, до того плотно сжимавшая губы в усмешке, не выдержала:
— Да кто бы Путину позволил? У него бы руль из рук вырвали, вздумай он такое учудить.
— Кто вырвал бы?
— Олигархи. Вы же им предлагаете прибыли порезать.
Павел Анатольевич покачал головой.
— И правда. Замечтался.
— Мечтайте о будущем. Мы этим негодяям не только прибыли порежем, но и планы на счастливую старость.
— Так для многих из них она уже наступила — счас-тливая старость.
Трасса Е-105 вела в обход Великого Новгорода, поэ-тому Павел Анатольевич высадил нас в деревне Зайцево недалеко от Великого Новгорода и пожелал вдохновляющего отдыха. Зарема выразила надежду, что мы увидимся с преподавателем в светлом будущем, когда в школы вернут бесплатные кружки по робототехнике. Мне вспомнился бородатый анекдот про заядлого рыбака, который подарил жене на день рождения набор японских крючков.
Деревня, на вид скромная, но приличная, выгля-дела повеселее Лемешек. Кудахтали куры. Из-за деревянных домиков доносилась терпимо- попсовая музыка. Напротив нас, за погнутым забором, росли вишневые деревья. По соседству с ними среди кустов притаился самый настоящий садовый гном с красной конусной шапкой. В ожидании Гордона Фримена с гравипушкой.
— Когда он сказал, что из сферы образования, у меня чуть истерика не случилась, — призналась Зарема. — Еще одни Лемешки я бы не вынесла.
— Человек ко всему привыкает, — философски заметил я.
15
— Едем дальше?
— Едем.
Гендерный ветер сменился. Нас подвезла специалистка по агрономии, заезжавшая в глубинку по селекционным делам. И бизнес-леди с виртуозным мейкапом. И молодая пара, что без стеснения флиртовала перед нами. Солировала девушка, а ее возлюбленный
охотно кокетничал на пределе дозволенного. У меня закралось подозрение, что нас назначили зрителями.— Вам не страшно подбирать попутчиков? — спросил я у селекционерки.
Она выглядела, как вчерашняя аспирантка, наконец-то освободившаяся от университетских условностей.
— Поверьте, вы не первые.
Прозвучало весомо. Розовая помада, стильные солнцезащитные очки в белой оправе, замысловатая укладка — все сразу предстало в ином свете. Мне дали понять, что салон в любое мгновение превратится в венерину мухоловку, стоит проявить нечто, хотя бы отдаленно напоминающее враждебность. О, многие бы дорого заплатили, чтобы выглядеть так эффектно во времена свернутых шей и сломанных позвоночников.
Когда молодая пара оставила нас на обочине, я предложил отдохнуть. Столько впечатлений от поездки — как тут не отдохнешь. Плюс я еще не окончательно выздоровел для марафонских бросков.
Мы пообедали консервированной фасолью. Зарема сплела венок из луговых цветов и водрузила мне на голову.
Ветерок разносил по сторонам стрекот кузнечиков и птичьи голоса. Полевые запахи обволакивали нас. Океанически-синее небо притворялось мудрым и благосклонным, даже участливым, как ведущий детской передачи. Невольно хотелось охарактеризовать происходящее каким-нибудь емким и простым словом, и от того, чтобы благодушно воскликнуть «Эх, хорошо!», меня сдерживал исключительно страх, что я отупею после такого восклицания.
— В такие минуты кажется, что время циклично, — признался я. — Трава зеленеет и сохнет, земля затвердевает и снова делается податливой. Тут кто угодно заподозрит чуткую руку провидения.
— Прошла зима, настало лето, спасибо партии за это, — продекламировала Зарема.
Я достал телефон. Сеть не ловила, и это радовало. Цифровая цивилизация заботливо отключила нас от сомнительных благ.
Мы собрали вещи и снова ступили на большую дорогу.
Ручеек везения снова иссяк. Машины разных цветов и размеров проносились мимо и не заботились о нашей судьбе.
У меня зарождалось ощущение, что полоса приветливых авто выпадает случайно и не зависит ни от нашего настроения, ни от погоды, ни от региона. Или же все не случайно, а предопределено потусторонними силами. Если так, о сути автостопа ведают лишь шаманы и старцы с высшим разрядом по эзотерике. А мы строим догадки, более или менее правдоподобные.
— Предлагаю ночевку, — сказал я. — Завтра двинем в объезд Питера.
Зарема не пожелала мириться с тем, что ее чёткий план «Петербург до вечера» сорван.
— Испытаем удачу? — предложила она.
Мы испытали. И еще раз.
Нас подобрал водила на «Патриоте», хмурый, как моногород на русском севере. С клочковатой бородой и во флисовой кофте, водитель не реагировал на наши попытки наладить диалог. На видном месте, рядом с коробкой передач, экспонатом красовался в чехле нож с деревянной рукоятью. Судя по ширине клинка, в размеры, отведенные законом, он не вписывался ни при каком раскладе.
Я нащупал в кармане филиппинку. Два нелегала, блин. Из одного боец так себе. Угадайте, из кого.