Арабская поэзия средних веков

* * *

Я этого глупца в кругу друзей увидел. Он был противен мне, его я ненавидел. «Чего бы ты хотел?» – спросил меня глупец. Ответил я: «Хочу, чтоб смолк ты наконец».

* * *

Жизнь – это пир, где для одних – веселье и утеха, А для других – утехи нет, другим уж не до смеха. Один богатством окружен – что делать с ним, не знает, Другой, промаявшись весь день, голодным засыпает. И так издревле повелось: одним нужна лишь малость, А у других – желаний нет: им в жизни все досталось.

* * *

Тому, кто знает скрытое, хвала! Превратностям и тайнам нет числа. Немилостива к нам судьба бывает: Она цветы надежды обрывает. Душа моя, о, до каких же пор К мечте пустой прикован будет взор? Душа моя, пока ты в состоянье Покаяться – предайся покаянью. Проси того, кто милостив для всех, Чтоб и тебе он отпустил твой грех. Как налетают ветры непогоды, Так кружат надо мной мои невзгоды. И пусть многообразья жизнь полна, Пусть все несхожи – смерть для всех одна. Стремись же к благочестью всей душою: Оно ведь благо самое большое, Хотя на протяжении веков Никто им не спасался от грехов.

* * *

Если безденежье будет и впредь продолжаться, Дом я покину, с родными придется расстаться, Даже одежду придется продать, и тогда Дом свой покинуть уж я не смогу никогда.

* * *

О ты, в глазах которой – скорпион, Всех проходящих мимо жалит он. О ты, на чьем лице рассвет алеет, Он никогда не меркнет, не бледнеет. О ты, что мне дала надежды свет, Не ярок он, и радости в нем нет. Ты отвернулась – и слова привета, Слова мои остались без ответа.

* * *

Бедой великой ныне я сражен: Меня забыла та, в кого влюблен. А я из-за любви к ней и влеченья Нешуточные вытерпел мученья. Теперь она со мною холодна, И писем нет – не шлет их мне она. О, как это на истину похоже: Кто скрылся с глаз – ушел из сердца тоже!

* * *

Пить чистое вино готов я постоянно, Газелей стройных я целую неустанно. Пока не порвана существованья нить, Блаженство райское должны мы все вкусить. Так пей вино и наслаждайся созерцаньем Лица, что привлекло своим очарованьем; Цветы шиповника на щечках расцвели, В глазах все волшебство и неба и земли, А пальцы тонкие, что кубок обхватили, В себе всю красоту земную воплотили.

* * *

То высится как холм она, то как тростник склонилась, Ей прелесть редкая дана, в ней юность воплотилась. Отсюда далеко она. Но встреча с ней, поверьте, Порой опасности полна: взглянул – и близок к смерти. Сидит ли молча пред тобой иль говорит несмело - Натянут лук ее тугой, неотвратимы стрелы. О ты, что создана была из красоты и света, Ты, у кого моя хвала осталась без ответа,- Обремени меня грехом: мне будет в утешенье, Что не войдут тогда в мой дом другие прегрешенья.

* * *

Как сердце бедное мое кровоточит! Газелью ранен я – был бесполезен щит. Из-за нее я обезумел в миг единый, Хоть в волосах моих уже блестят седины. Проходит ночь без сна, и кажется к утру, Что смерть моя близка, что скоро я умру: Коль сердце ранено любви стрелою меткой, Искусство лекаря тут помогает редко.

* * *

Посланец мой сказал: «Записку я вручил, Но вот ответа на нее не получил». Я у него спросил: «Она ее читала?» «Читала»,- он сказал. «О, это уж немало!
– Воскликнул я тогда.- Доволен я вполне: Ее приход сюда ответом будет мне». Надеждой тешусь я в моей печальной доле, Чтоб наземь не упасть, не закричать от боли.

* * *

Просил у нее поцелуя, и мной он получен - Но после отказов, которыми был я измучен. Тогда я воскликнул: «Раздвинь милосердья границы Нельзя ли еще на один поцелуй расщедриться?» Она улыбнулась и мне повторила присловье, Известное персам, и нам оно тоже не внове: «Не надо ребенку игрушку давать дорогую: Получит одну – и потребует сразу другую».

* * *

Доставлю радость я тебе – умру от горя И замолчу навек… Случится это вскоре. Для сердца твоего легко меня забыть, А я храню обет – до смерти верным быть. Все изменяется под хладною луною. Как изменилась ты! Как холодна со мною! Но если я теперь ничто в твоих глазах, То истину тебе не дал узреть Аллах.

* * *

Улыбаются розы, и звонкие струны звенят. Флейта стонет и плачет, наполнился звуками сад. Веселятся друзья, породненные дружбой сердечной, Никого нет на свете родней, чем товарищ беспечный. И друг друга вином угощают из кубков друзья, От сосцов, источающих хмель, оторвать их нельзя. Сколько раз поскользнулся хмельной – сосчитать невозможно, Сколько раз поднимался, испачканный пылью дорожной!