Архивы Дрездена: История призрака. Холодные дни

– Как только достану себе действующий световой меч, – с готовностью отозвался Баттерс.

Скальди расплылся в ухмылке. Коротышка-патологоанатом повернулся к Мёрфи и кивнул:

– Мы могли бы переговорить в комнате для совещаний?

– Конечно, – кивнула она в ответ, вернулась к рингу и легонько стукнулась кулаками – левыми – со Скальди.

Потом вывела нас с Баттерсом из спортзала, спустилась по другой лестнице, зашла в длинную, узкую комнату и заперла за нами дверь. Баттерс поставил фонарь с Бобом на стол. Глаза у черепа снова вспыхнули оранжевым светом, и по реакции Мёрфи я понял, что она увидела в их свете меня.

Она чуть напряженно застыла, глядя в мою сторону, и в глазах ее появились внезапная усталость и боль. Она сделала глубокий вдох и на миг зажмурилась. Потом медленными, продуманными движениями сняла куртку.

– Привет, Гарри, – сказала она.

– Привет, Мёрф, – отозвался я, дождавшись, пока Баттерс поставит на стол свой транзистор.

Под курткой у нее обнаружилась другая: тонкая, легкая – я видел такие на каскадерах, когда расследовал одно из первых своих дел. Выходит, ее тренировка с жестким контактом была не настолько опасна, какой казалась со стороны. Ясное дело, синяков она получила достаточно, но удар о стену вряд ли сломал бы ей спину. Череп – возможно, но не спину.

– Ты в порядке?

Она повела плечом и поморщилась:

– Заживет.

– Гляди, напорешься в городе на такого верзилу, – прогудел я голосом кинозлодея. – И кто начистит ему ряшку?

Глаза ее вспыхнули, и она смерила меня хмурым взглядом:

– Скажи, Дрезден: я когда-либо дралась с кем-нибудь, равным мне по росту и силе?

– Хм…

– Если хочешь драться со злобными лосями…

– С лосем, – поправил ее Баттерс как бы невзначай. – С несколькими даже вам не совладать.

– Гориллы, – продолжала Мёрфи, не обращая на него внимания. – Лучший способ тренироваться для драки с лосями – это тренироваться на чуть менее злобных гориллах. Скальди на две сотни фунтов тяжелее меня, почти на два фута выше, и боевой практики у него два тысячелетия…

– Меньше, – заметил Баттерс. – Чуть больше полутора.

Мёрфи выдохнула, явно взывая к своему терпению, и добавила:

– Полторы тысячи лет опыта в том, чтобы ломать хребты мелким занудам-докторишкам, помешанным на точности.

Баттерс расплылся в довольной ухмылке.

– Мне никогда его не побить, Гарри. Никогда. Но не в этом дело. – Она отвернулась и продолжала чуть тише: – А дело в том, что мир добрее не становится. Девушкам приходится самим о себе заботиться.

Выражение ее лица… Один только взгляд на него причинял боль. Да и слышать ее слова было все равно что лежать под ножом, заживо срезающим тебе кожу полоска за полоской. Я ничего не сказал. Старался не показывать вида. Скажи я, что Мёрфи не хватает моей защиты, и это оскорбило бы ее, а если бы ей показалось, что я терзаюсь виной за то, что не могу ее защитить, помочь ей, она разозлилась бы не на шутку.

Поймите меня правильно. Я вовсе не считаю Мёрфи принцессой из замка. Просто вышло так, что ей одной пришлось противостоять силам, которые относятся к ней с тем же пренебрежением, как, скажем, накатывающее цунами, извержение вулкана или землетрясение. Жизнь – штука драгоценная, но хрупкая и мимолетная, а жизнь Мёрфи была для меня ценнее большинства других.

– Ладно, Гарри, – спохватилась Мёрфи. – С чего начнем?

Я ощущал себя неловко, стоя там, в то время как они с Баттерсом сидели за столом, но подвинуть стул все равно не мог.

– Эм… Может, начнем с того, что тебе известно о том, как меня… застрелили?

Она кивнула, и лицо ее сразу сделалось профессионально бесстрастным, отстраненным, как у полицейского при исполнении.

– Говоря официально, знаем мы не слишком много. Я приехала забрать тебя и обнаружила кровь и одну пулевую пробоину. Этого не хватало даже на то, чтобы заявить об убийстве. Поскольку жер… Поскольку ты находился на катере, а тот не стоял неподвижно, определить точное направление, откуда был сделан выстрел, не представлялось возможным. Вероятно, с крыши ближайшего к порту здания. Траектория пули отклонилась при прохождении через твое тело, и отметины, оставленные ею на стенах рубки, расположены асимметрично. Однако эксперты по баллистике считают, что это было что-то между пулей двести двадцать третьего винтовочного калибра и соответственно триста тридцать восьмого винтовочного калибра, причем второй вариант вероятнее.

– Никогда не разбирался в нарезном оружии. Что это значит?

– Это означает снайпера, вооруженного карабином, – пояснил Баттерс. – Не обязательно армейским. Продается довольно много охотничьих ружей таких калибров.

– Пули мы так и не нашли, – продолжала Мёрфи. Она сделала глубокий вдох. – Как и тела.

Я заметил, что и Мёрфи, и Баттерс очень пристально смотрят на меня.

– Э-э-э, – произнес я. – Я… вроде как прошел всю эту штуку с туннелем и светом в конце – которая, кстати, полная чушь. – Я прикусил губу, едва не проболтавшись о ее отце. – Эм… Меня послали сюда распутать убийство. Что в некотором роде подразумевает смерть. И мне сказали, что тело отсутствует, так что…

Мёрфи опустила взгляд и кивнула.

– М-да, – проговорил Баттерс, нахмурившись. – Зачем посылать вас обратно?

Я пожал плечами:

– Сказали, то, что будет дальше, не для нытиков и бесхребетных.

Мёрфи фыркнула:

– Сказано совершенно в духе моего отца.

– Угу, – отозвался я. – Хм.

Баттерс удивленно изогнул бровь. Взгляд его темных глаз метался между мной и Мёрфи, и на лице появилось задумчивое выражение.

– Так или иначе, – продолжил я, – это все, что вам известно официально. Итак… что еще вы знаете?

– Я знаю, что это не Марконе, – сообщила Мёрфи. – У всех его мокрушников стопроцентное алиби, причем не липовое – мы проверили. И у него самого, и у Гард, и у Хендрикса. Я знаю, из какого здания, судя по всему, стреляли, – не самый простой выстрел.

– Четыреста пятьдесят ярдов, – добавил Баттерс. – Из чего следует, что это был, возможно, профессиональный стрелок.

– Есть любители, умеющие стрелять не хуже, – заметила Мёрфи.

– Как правило, они не стреляют с крыш по своим соотечественникам-американцам, – возразил Баттерс. – Слушайте, если мы допустим, что это любитель, мы можем подозревать почти всех и каждого. Но если мы будем исходить из того, что это профессионал – что куда более вероятно, – у нас есть возможность вычислить его, а потом и выйти на того, на кого он работает.

– Допускать мы можем что угодно, – сказала Мёрфи. – У меня уже нет прежнего доступа к информации. Нам надо бы изучить записи с камер наблюдения и все такое, а я больше не могу до этого добраться.

– Твой шурин может, – предложил я. – Дик может.

– Ричард, – поправила она меня. – Он терпеть не может этого сокращения.

– Что еще за Дик? – поинтересовался Баттерс, глядя то на нее, то на меня.

– Ее шурин, – ответил я.

– Мой бывший муж, – произнесла она одновременно со мной.