Архивы Конгрегации 3

— Второе, что нас интересует особо, это некий артефакт. «Якорь», к которому изначально был привязан дух. Конечно, можно попытаться приманить лилим и на чистую силу, но это…

Скорцени поболтал пальцами в воздухе. Морщась и переглядываясь, собравшиеся закивали. С теорией вопроса были знакомы многие одаренные. Некоторые даже сталкивались с практикой. Повторять не тянуло никого из пробовавших.

— Так что артефакт. И я абсолютно уверен: работает наш Beschworer… Эм, «заклинатель», верно? Так вот, он держится где-то неподалеку. Закон обратных квадратов никто не отменял.

Девичьи смешки стали ему ответом. Современная наука значительно обогатила современную магию — и наоборот. Образованная ведьма работала уже не по наитию, а на четком фундаменте конкретных знаний.

— А значит, — подполковник дождался, пока оживление стихнет, — нам придется работать вместе и синхронно. План операции, предложенный мной и утвержденный вашим командованием, — кивок Ирины Вячеславовны, — такой: ваш полк производит массированный ночной налет на один из ближайших аэродромов Luftwaffe. Враг просто не сможет не воспользоваться подобным шансом, чтобы, простите за цинизм, «проредить ряды».

— Они и проредят… — буркнул кто-то сзади. — Чем мы отбиваться станем, табельными ТТ? Нет, если хорошенько сконцентрироваться и «ударить»…

— Боюсь, против лилим это станет не слишком эффективно, — снова пожал плечами Скорцени. — Мы имеем действительно древний и сильный дух, еще и подпитываемый колдуном. Но, насколько я в курсе, на ваши У-2 решено поставить пулеметы.

Ведьмы загалдели. Общий тон сводился к тому, что из бомбардировщиков в штурмовики — это самое оно, и вот ужо мы им зададим. Ирине Вячеславовне даже пришлось скомандовать «смирно!» и «равнение на центр!»

— Но вся эта атака, — дождался тишины кардинал, — по сути, большой отвлекающий маневр. Пока вы будете выманивать лилим, мы с моей группой скрытно перейдем линию укреплений, отыщем артефакт и уничтожим его. А заодно постараемся взять пленных. В конце концов, информация лишней не бывает.

Теперь замолчали все. И во всех взглядах отчетливо читалось интуитивное, даже не ведьминское, а простое солдатское понимание: подполковник бравирует. Спецгруппа шла на верную смерть, шансы вернуться из-за «Голубой линии» считались пренебрежимо малыми. Фраза про пленных означала лишь, что в докладе Высшему Начальству кардинал станет виновато морщиться и щелкать ногтем по нимбу: «Ну да, не все задуманное удалось. Но что должны были — сделали».

«Вот оно. Вот. Оно».

— Я иду с вами, — раздался голос Анны.

Шорох и стук двух десятков переступивших ног. Сзади в плечо впились пальцы Хиуаз, раздалось яростное: «Дура, ой, дура, куда ты лезешь, слышишь меня?..» Девушка подошла к Скорцени вплотную и посмотрела тому прямо в глаза.

— Я иду с вами. Без одаренного вы там провозитесь всю ночь. Половина полка, если не все, окажутся порваны этой тварью. А я знаю, что искать. Я почувствую. В конце концов, ведьма я или где?

Ирина Вячеславовна открыла было рот. Закрыла. Снова открыла. Кардинал-подполковник вытянулся во весь свой немалый рост, снова оправил сутану — и вскинул ладонь в перчатке к виску.

***

— Я полностью поддерживаю ваше решение, Fraulein Анна.

Облаченный в пятнистый степной камуфляж, обретший грузность фигуры в этом бесформенном балахоне, но в движениях неожиданно ставший почти грациозным и трудноуловимым для досужего взгляда, подполковник еле слышно шептал в самое ухо летчице. Та, тоже сменив пилотский комбинезон на маскировочный, лежала рядом и старалась копировать поведение спутников. Получалось плохо.

— Без одаренного нам за «Голубой линией» действительно практически нечего было делать. К сожалению, мы не уберегли своих сотрудников данного профиля: атака вышла внезапной, многие из них прикрывали отход буквально собственными телами. И душами… Что творилось в Риме… — он скупо, одними пальцами перекрестился. — Я планировал просить ваше начальство. Удачно, что вы вызвались сами.

Анна слушала и мысленно прилежно стирала из памяти: «Высоцкий Леонид Григорьевич, геройски погиб…» Натурально представляла себе ластик, пляшущий по треугольному конверту фронтового письма, с печатями полевой почты. «Высоцкий Антон Григорьевич…» Буквы на клетчатой бумаге упрямо не хотели таять.

— …Охранные круги?

— А? — девушка поняла, что утратила нить беседы. Скорцени приложил палец к губам.

— Тише, прошу вас. Fraulein Анна, я плохой душевед, но хороший командир. Вам неловко рядом со мной. Вас что-то гнетет.

— Отто, давайте на «ты»? — неожиданно для самой себя предложила летчица. Тот помолчал и кивнул. Анна кивнула в ответ и, запинаясь, глядя на ползущего по травинке прямо перед носом муравья, продолжила:

— Я… понимаешь… я немцев не люблю. Три брата… На двоих уже «похоронки»…

— А я не немец, — знакомая мальчишеская улыбка снова углом врезалась в шрам слева. — Я австриец. Предки так и вообще из Речи Посполитой. «Скоженый» наша фамилия.

— «Скаженный…» — пробормотала Анна и уткнулась лицом в рукава, чтобы не расхохотаться на все предполье. Образы писем перед внутренним взором никуда не делись, но словно сдвинулись в сторону. — Прости. Прости, я прослушала. Что с кругами?

— Враг активно использует оккультные технологии, — охотно, но все так же тихо повторил кардинал. — Вполне может статься, что помимо колючей проволоки, пулеметных площадок и дотов нас ждут сторожевые символы или клипот-ловушки. Ты сможешь их ощутить?

Девушка снова кивнула и, подумав, уточнила:

— Это мой основной профиль. Нюх для пилота чуть не важнее зрения. Я же ту дрянь почуяла раньше, чем увидела…

Оживившись, Скорцени сверкнул белками глаз.

— Этот «запах»… Ты его узнаешь?

Муравей добрался до вершины травяного стебля и неожиданно спрыгнул куда-то в темноту. Анна втянула воздух между зубами и в который раз утвердительно опустила голову. Почти одновременно с этим вдалеке прокричала ночная птица. Теперь улыбка подполковника напоминала девушке волчий оскал.

— Патруль прошел. Ну, как вы говорите, «с Богом». Deus vult!

***

Ночь длилась, и длилась, и длилась. В основном Анне приходилось лежать: в траве, в прибрежной грязи лимана, между витков колючей проволоки, на дне траншеи. Бойцов спецгруппы она почти не видела — те возникали, словно призраки, беззвучные, почти неощутимые даже вплотную, и пропадали во тьме. Один раз в десятке метров впереди раздался тихий, тут же заглушенный чьей-то бдительной рукой стон, и мимо проволокли тело в серой форме. «Еще одна похоронка. Но их сюда никто не звал. Я не должна их жалеть, но не могу перестать. Но перестану. Мы оплачем все смерти потом, когда победим». Братья молча кивали ей с треугольных страниц.

В какой-то момент девушка начала предугадывать тихие команды Скорцени. Похоже, неприязнь к «немцу» прошла, и ведьминская натура взяла свое: Анна настроилась. Настолько, что даже успела перехватить кардинала за локоть и указать взглядом вперед, на кажущийся безопасным спуск в распадок между поросшими кустарником всхолмьями. Тот замер в момент, а затем издал знакомую птичью трель. «Призраки» беззвучно образовали полукруг.

— Что там?

— Что-то… голодное, — Анна прикрыла глаза и сосредоточилась. — Но не то, что нам нужно. Просто сидит, ждет. Лучше обойти.