Архивы Конгрегации

IV

Куда двигаться дальше, было непонятно, поэтому Курт развернулся и широким шагом направился по единственной мощеной улице городка, которая вела от баронского замка к церкви. Точнее, от церкви к баронскому замку, потому что именно в этом направлении двигался инквизитор.

Местный барон был небогат, но основателен, в отличие от городской стены, укрепления его небольшого замка внушали уважение, а на надвратной башне стоял самый настоящий часовой, облаченный в самый настоящий доспех, начищенный до блеска, который был заметен даже при том, что дождь все еще не успокаивался.

Курта проводили внутрь без особых вопросов, видимо, стража решила не вступать в дискуссии с облеченным такой властью и предоставила разбираться со всеми проблемами лично барону.

– Знаменитый... Курт Гессе, - вышедший человек был моложе самого Курта лет на пять, а уж улыбчивее и на все десять, он явственно проглотил "Молот Ведьм", но не потому что испугался, а потому что не захотел обидеть самого страшного инквизитора всей Германии.
– Чему обязан честью познакомиться?

– Барон фон Драйзен, Вильгельм, - сделал вывод Курт, успевший порасспрашивать священника о местных обитателях.
– Мне нужно задать вам несколько вопросов об одном человеке, который служил здесь в замке - о Зигфриде Раухе.

– Да, конечно, - с готовностью кивнул молодой человек, жестом приглашая Гессе присесть.
– Только многого я вам не скажу, хоть мне и хотелось бы помочь. Дело в том, что он служил еще тогда, когда управлялся с делами мой отец... а теперь моего отца больше нет, а я с Раухом дружбы не водил...

– Ваш отец скончался недавно?

– Да. Месяц и три дня.

Курт и бровью не повел, смотря в лицо сына, в котором не было ни капли скорби по родителю.

– Вы не думайте, будто я отца не любил... Любил. Просто... Он в последний год, как с ума сошел... Так что, мне кажется, его последний вздох был вздохом облегчения для него самого. Но это вам, наверное, неинтересно...

– Интересно, - прозвучало коротко и отрывисто, но голова в этот момент почему-то прошла, как бывало всякий раз, когда Гессе брал след, только вот в этот раз он пока не понимал, почему же боль решила распрощаться с ним именно в этот момент, но в разговоре с молодым бароном определенно что-то было. Что-то, что могло навести на ответы на вопросы, почему Марту Раух видели после смерти и куда делся Зигфрид Раух из города.

– Да вы все равно узнаете... весь город знает, просто помалкивает. Отца моего любили... ну, он и не лютовал, и о людях своих заботился по мере возможностей, хоть мы и не особенно богаты, сами видите, места у нас довольно глухие, земли немного, но люди не бедствуют...

– Господин фон Драйзен, что случилось с вашим отцом?
– словоизлияния молодого барона стоило направить в нужное следствию русло, а то, кажется, говорить он мог сколько угодно, но совершенно не на нужную Курту тему.

– Да, конечно, извините, майстер Гессе. Отец мой был человеком достойным во всех смыслах. Женился он по любви на простой горожанке, и мать моя отвечала ему взаимностью. Жили они, как в сказке, долго и счастливо, пока что-то не произошло... Наверное, я сам виноват... последние годы я отдалился от матери, мало с ней общался... и появилась у отца моего навязчивая идея, что моя мама - совсем не моя мама, а кто-то, кто подменил ее.

– Как интересно, и были у него основания так считать?

– Да не было! Мама нисколько не изменилась, даже как-то похорошела в последние годы. Я даже грешным делом подумал, что у нее на стороне завелся кто-то... да и служанка как-то говорила, что видела, что она днем в рыцарский замок наведывалась. А отец от ревности с ума сошел. Его даже священник увещевал, мол, побойтесь Бога, господин барон, что за мысли еретические у вас?.. Но священника он особо не слушал.

– И что произошло?

– Меня в тот день не было дома, я... охотиться пошел в дальний лес. Понимаете, в ближних лесах-то давно никакой дичи нет, все горожане постреляли, а батюшка не ловил браконьеров долго... ну и вот, повычистили. Уж я-то обязательно порядок наведу, чтобы живность вновь размножиться успела, а то не дело...

– Что вы застали, когда вернулись?

– Он... задушил мать. Повторяя, что это не она, а ведьма, занявшая ее место. Когда я пришел, он сидел над телом, как помешанный, и все повторял и повторял это. Его даже не судили. Ну, то есть священник объявил его сумасшедшим, а горожане согласились, что негоже слабоумного судить. А через месяц он повесился, недоглядели.

V

Последующий опрос свидетелей занял весь оставшийся день. Переходя от одного дома к другому, Гессе все больше убеждался, что в городе что-то происходит и что это что-то крутится совсем не вокруг истории Зигфрида и Марты Раух, а скорее вокруг барона и его безумия.

Версия Рихарда Рауха с тем, что сын водил к себе гулящую девку, не подтвердилась. Гулящих девок на весь город было две, они обе по внешним данным никак не походили на покойную Марту, а заезжей не было точно, весь город как на ладони, все друг друга знают, такое чудо заметили бы сразу. Хозяйки окрестных домов, мелко-мелко крестясь, рассказывали, что это была Марта, что, несмотря на то, что Зигфрид прятал ее, как мог, от посторонних глаз, они все же видели, как она еще до света, когда только-только начинают просыпаться булочники, выходила несколько раз из дома и шла в рыцарский замок.

А также одна почтенная старушенция рассказала, что видела, как они встретились через три дня после похорон, и Зигфрид был не менее удивлен, чем сама старушенция.

Судя по мелким оговоркам, именно эта почтенная дама и написала донос в Инквизицию. Курт мог бы даже попросить ее что-нибудь написать, чтобы сверить почерк, но в данный момент это было неважно. Как свидетель она и так шла на сотрудничество, а уехать в спешке ввиду возраста просто не могла.

Свидетельство еще одной семьи по поводу того, что глава семейства убил свою жену пять лет назад, а потом покончил с собою, заставило задуматься, что для такого маленького городка как-то слишком много подобных случаев.

Когда он уже выходил из дома, где ему рассказали эту историю, его внезапно окликнули. Хорошенькая девушка, почти девочка, с волосами цвета зрелой пшеницы, дочь нынешней хозяйки дома, протягивала ему маленькую книжку в грубом кожаном переплете:

– Дедушка грамотный был. Он городским старшиной... работал. И я нашла... еще когда он умер, вот это. Он там свою жизнь описывает... ну, день за днем... Может, вам пригодится?..
– Девушка очень смущалась и выглядела так, как будто в любой момент испугается и убежит, оставив Курта посреди улицы с протянутой рукой, в которую он уже почти взял книгу.

– Спасибо, - инквизитор кивнул, внимательно глядя на неожиданную помощницу, и внезапно для себя добавил: - Если я не найду в ней ничего важного, я верну ее.

– Не нужно. Не такая уж это великая ценность.

Чтение, которое ему принесла девушка с волосами цвета зрелой пшеницы, оказалось даже насыщеннее и занимательнее, чем он думал. Он принял, очевидно, верное решение, когда принялся листать труд почтенного отца города с конца, ибо в большинстве самое информативное, что можно узнать от мертвеца, это как он умер или что послужило причиной его смерти. Как он умер, Курт уже знал - он повесился, как и барон. И причины смерти были удивительно схожи с баронскими, только случились на пять лет раньше, чем в семье фон Драйзена. Женщина подозревалась в изменах или в том, что она ненастоящая, затем удушение, затем повесившийся виновник... Только было одно существенное отличие: раньше, чем говорилось об измене жены, о ней мужчина писал, как о мертвой. И через несколько страниц она уже ходила в рыцарский замок, якобы спала с рыцарем, и незадолго до смерти муж пишет о ней, что она все равно неживая. Первое, что можно было подозревать, прочитав эти сумбурные записки, это то, что муж двинулся крышей давно и прочно. Если бы не одно "но": "но" звалось Мартой Раух, которая тоже умерла, а потом ее видели живой. И ходящей в рыцарский замок.