Архонт росский

Нервы у Олега железные.

— Как далеко? — спокойно спросил он, убирая меч.

— На окоеме пока, — воевода упер ладони в колени, переводя дыхание. Километра полтора бежал, от самой гавани.

— Со мной, — бросил великий князь Сергею.

Нет, они не побежали. Хватит того, что бегущий воевода всех переполошил.

— Коней нам, — велел Олег охране.

Через пять минут они спустились к берегу. Корабли русов и союзников стояли у берега в несколько рядов. Вот когда стоило огорчиться, что носы кораблей Сергея занимали место в первой от берега линии. Быстро не уйти. Или попробовать? Ветерок вроде слабый, ромейский флот еще довольно далеко… А насколько далеко, стоит уточнить.

— Прастен! — крикнул Сергей кормчему, стоявшему на палубе «Копья Славы». — За нашими старшими пошли кого-нибудь! Пусть срочно сюда!

А сам, развернув коня, снова погнал его наверх, к сторожевой вышке. Следовало самому убедиться, что это действительно дромоны, а не какой-нибудь торговый караван.

К сожалению, дозорный не ошибся. Боевые корабли. Много. И дромоны огненосные среди них тоже имеются. Их красные борта издалека различимы. Боевая флотилия. Пока достаточно далеко, но не настолько, чтобы удалось смыться. У драккаров и боевых лодий с многими веслами и крепкими гребцами еще есть шанс, а у прочих судов — ни малейшего. При попутном ветре крейсерская скорость хеландий повыше, чем даже у драккаров. Тем более под завязку нагруженных.

— Конец нашим кораблям! — мрачно констатировал Дёрруд час спустя.

Теперь, чтобы разглядеть ромейские дромоны и хеландии, уже не требовалось взбираться на вышку. И посчитать теперь их несложно. Больше трех сотен. Выходит, не весь византийский флот нынче сражается в Эгейском море. Часть, к сожалению, оказалась в Мраморном.

Надо что-то делать… Но что?

Олег уже распорядился. Суда союзников начали растаскивать, освобождая проходы боевым кораблям. Но это так, чтоб не спастить, а погибнуть с честью. Своим Сергей никаких команд отдавать не стал. Два-три огненных плевка в это скопление отменно просмоленной древесины — и заполыхает. В прошлой жизни Сергей такое уже видел. Когда дромоны автократора Василия жгли флот бунтовщиков.

Вопрос: можно ли что-то сделать?

Залив, в котором они расположились, весьма удобен для стоянки, но вход в него слишком широк, чтобы его перегородить, затопив часть кораблей. И сам залив достаточно глубок, чтобы низко сидящие дромоны могли подойти к берегу на дистанцию уверенного поражения.

Какие тогда варианты? Посадить стрелков на крайние суда, чтобы те устроили ромеям рукотворный град?

Стрелки имелись. И в достаточном количестве. Но луки большинства били метров на сто. Дальнобойных было от силы сотня. И половина — в дружине Сергея. Вот только бить из луков по кораблям невелик смысл. Защитного оборудования там хватает. И дальнобойные орудия имеются. Которые выигрывают в дальности у стрелков больше, чем стрелки — у средневековых огнеметов. Так что нет, не вариант. На гарантированную смерть Сергей своих не отправит.

Но ничего другого в голову не приходило. Переговоры, на которые он рассчитывал, не состоятся. Переговоры — с равными. С проигравшими — только требование капитуляции.

Минут через сорок руководство русов сообразило, что сбежать точно не успеть, и беготня по палубам прекратилась.

Зато все, у кого была возможность, начали спешно перетаскивать добычу с кораблей не берег. Всё подряд.

На взгляд Сергея — бессмысленное занятие. Если придется пробиваться домой сушей, то брать стоило только самое ценное, а не все, что удалось нахапать.

Наверняка этого же мнения придерживался не он один, но разгрузке не препятствовали. Пусть люди хоть чем-то займутся, чтобы отвлечься от неизбежного.

— Лошадок надо добывать, — заявил Машег. — На лошадках уйдем.

Сергей был с ним согласен. Если приспичит, они точно уйдут. В смысле варяги. Надо только через Фракию пройти, а там уже условно дружественная Булгария, где можно хоть какие-то кораблики приобрести. Ну или продолжать двигаться сушей.

Да, драккаров и набитых добром кнорров жалко. Нестерпимо. Только-только настоящей флотилией обзавелись. Ну да наживное. Главное — людей сохранить. Опыт говорил: с дружиной богатства еще добудешь, а без нее и добытое не сохранишь.

Еще жальче было утерянной возможности договориться с ромеями.

На самом деле это была самая серьезная потеря. Еще не скоро выдастся случай поговорить с ними с позиции если не силы, то прямой угрозы. Пословица «двух небитых за одного битого» в политике не работала. В ней битые, как правило, отправлялись на свалку проигравших.

— Займись, — кивнул Сергей хузарину. — Людей возьми, сколько требуется. И не только лошадей бери: всех тягловых. И повозки, какие найдешь. Можешь и возниц тоже. У нас на упряжки лишних рук не будет.

Машег отбыл, а Сергей нашел взглядом Рёреха. Тот стоял у своих кораблей, глядя, как его бойцы бегают туда-сюда по сходням, а на песке растет гора спасаемого имущества.

Сергей подъехал к нему, спешился, похлопал по плечу:

— Бывало и похуже, брат.

— Угу.

— Но это не повод торчать без дела.

— Ты о чем? — спросил Рёрех, глянув на Сергея сверху вниз. Ростом он все еще был сантиметров на десять повыше названого брата.

— О том, что если ты не поторопишься, то твоим все это придется на своих спинах волочь.

Сообразил.

— Силомир! — гаркнул он. — Сюда!

И поставил задачу, аналогичную Машеговой.

— Думаешь, пропадут корабли? — спросил он Сергея, когда Силомир с сотней дружинников умчались искать замену морским драконам.

Сергей поглядел на море, потом на небо, попробовал прикинуть силу ветра над водной гладью… Вроде усилился немного, но море более-менее спокойное. А в гавани вообще тишь. Идеальный вариант для ромейских сифонов.

— Если ничего не изменится, то да.

— И мы ничего не сможем сделать? — страдальчески проговорил Рёрех.

— Можем, — ответил Сергей. — Богов молить. И отойти подальше. Через пару часов здесь будет жарко, как в нурманском Муспельхейме[1].

То ли молитвы помогли, то ли просто так совпало, но, когда ромейские корабли были уже в нескольких кабельтовых от входа в залив, небо потемнело, ветер внезапно усилился и характер его поменялся: стал порывистым.

В таких условиях дромоны атаковать не рискнули: так и самих себя поджечь можно.

Передышку русь получила. И если более продуманные вожди уже начали готовиться к тяжкому сухопутному переходу, то большая часть воинства вела себя подобно курам, увидевшим в опасной близости рыжую лисью морду. То есть квохтали, хлопали крыльями и спихивали друг друга с насестов.

Белозерские лидеры в этом бедламе были очагом спокойствия. В первую очередь потому, что их дружинники занимались делом, а не тасканием с места на место того, что в любом случае не сохранить. Ну и отыгрываться за собственный страх на пленных ромеях здесь никто не собирался, поэтому количество ромейской челяди в здоровенном загоне увеличилось раза в три, и два имевшихся здесь колодца вычерпали едва ли не досуха, а отхожие ямы заполнялись так быстро, что пленники по собственной инициативе начали копать новые. Никто, однако, не жаловался, и охрана была символической. Лучшим сторожем были с трех сторон окружившие варяжский лагерь станы союзников. Там ромеев резали, как овец на большом празднике. Кого — в жертву, кого — отомстить за неминуемое поражение, кого — просто так. Впрочем, не везде. Там, где стоят белозерские, — нельзя. И в расположении великого князя — тоже. А у Рулава изборского даже вышла стычка с ростовским князем Яктевом. Прихваченные с собой мерянские жрецы, «израсходовавшие» запас жертв, потребовали пополнить запас, аргументируя тем, что поддержка плохой погоды требует новых «подарков».