Архонт росский

— Я сказал, что их надо на поединок вызывать? — Сергей тоже встал.

Когда они с боярином познакомились, Сергей еле доставал тому макушкой до подбородка. Теперь — почти вровень. Если по росту. По мышечной массе Сергею до боярина еще расти и расти.

— Остыньте! — велел Олег. — Мы все в одном строю!

— Ты, княже, такое дело доверишь… безусому?

Предпоследнее слово Егри все-таки проглотил. С усами или без, но Сергей с ним по статусу вровень, даже и повыше. Княжич, и дружина своя, а не великим князем доверенная.

— И по-ромейски я тоже разумею! — напомнил Егри.

— Ты говоришь по-ромейски, как печенег — по-нашему, — уточнил Сергей. — Разбойников гонять годится. На поединок вызвать — еще лучше. Здесь по-другому надо. В первую очередь показать, что мы — с понятиями. Что с нами переговоры вести можно. И это у нас посла сразу к князю приведут, а здесь… Лестницу из гавани в крепость в Херсоне помнишь?

— Это ты к чему? — насторожился Егри.

— А к тому, что у княжьего терема крылечко на три ступеньки, а чтобы до василевса добраться, надо три такие лестницы, как в Херсоне, пройти. И на каждой ступеньке тебя будут хитрые ромейские тиуны ждать, чтобы выше не пропустить. Там у них все так выстроено — чтобы такие, как мы, до верха не добрались. И чем дальше от вершины тебя остановят, тем меньше тебе уважения.

— А тебя, княжич, значит, останавливать не станут? — Егри оскалился.

— Почему ж не станут? Попытаются наверняка. И тут такое дело: если меня, княжича, остановят — беда не велика. Но я ведь не княжичем белозерским иду, а голосом великого князя, катархонта всех россов, — Сергей сознательно произнес слово на ромейский лад. — Дальше объяснять?

— Что еще за россы? — перебил Олег.

— Рош, или россы, так они нас, русь, здесь называют, — пояснил Сергей. — Мы для них — как для нас дикие лесовики, что землю деревяшкой пашут и зверя костяными стрелами бьют. Они и вести себя со мной будут соответственно. Напоминать всячески, что я — росс, скиф, варвар. — Он опять последние три слова произнес на ромейском. — Но я в эту игру играть умею. Не как варяг-рус, а как ромей. И я смогу их удивить. Показать, что росс способен быть не хуже истинного ромея. Я буду говорить с ними как ромей, вести себя как ромей и играть в их ромейские игры не хуже, чем ромеи. И у меня будет преимущество перед ними…

— Какое? — перебил Егри.

— Я умею играть в их игру, но они же этого не знают. И не ждут. Для ромеев все варвары на одно лицо. Вот даже и патрикий, с которым мы переговоры вели, меня не узнал.

— Что еще за патрикий? — проворчал Егри.

— Ты его тоже знаешь. По Самкерцу. Николай Пиперат.

— Точно! — воскликнул Олег. — То-то он мне знаком показался. В Самкерце с этим ромеем мы мно-ого о чем потолковали. Изворотливый, как угорь. И такой же скользкий. Словами шьет, как вышивальщица бисером.

— Есть такое, — согласился Сергей. — И это хорошо, потому что вышивать нам с ним придется вместе. Именно к нему я и иду. Сговоримся — и он станет моей лесенкой в Палатин.

— Разумно, — согласился великий князь.

— Куда лесенкой? — спросил Егри.

— В Палатин. Это дом василевса. Крышу его и из-за стен разглядеть можно. Хочешь, покажу?

— И откуда ты все знаешь? — недовольно проворчал боярин.

— Оттуда же, откуда и ромейский язык, — парировал Сергей.

— Думаешь, сумеешь его уболтать? — с некоторым сомнением произнес великий князь.

— Просто уболтать — вряд ли. А вот заинтересовать, дать ему почувствовать выгоду — пожалуй. И для этого мне нужны дары. Для патрикия Николая и для других тоже. Стены Кесарьграда неприступны. Однако, как сказал когда-то один мудрый воевода, нет таких стен, которые не возьмет конь, нагруженный золотом[1]. Чтобы взять эти стены, мне нужны подарки. Без них у ромеев договариваться не принято.

— Золота у меня мало, но есть серебро, — кивнул Олег. — Сколько?

— Серебро тоже хорошо, но лучше меха. Весят они немного, а ценятся высоко. И вещи драгоценные. Только не оружие. Оружие они сами дарят таким, как мы. Перстни, ожерелья.

Сергей мог и из своих резервов взять, и возьмет несомненно, но раз дело общее, то вкладываться должны все.

— Вождей надо собрать, — решил Олег. — Будем думать, как тебе на мзду накопить.

Ожидаемо. Великий князь тоже решил распределить расходы.

— Князьям не понравится, — буркнул Егри. — Они сюда брать пришли, а не давать.

— Туда погляди, — князь сделал жест в сторону моря. — Дромоны видишь?

— Ну, вижу.

— Как думаешь, кого они там ждут?

Аргумент подействовал.

И на общем сборе вождей ссылка на дромоны тоже сработала. Поворчали, но скинулись на подарочки.

Последним распоряжением дружине Сергея перед отбытием было — копить провиант. Зерно, скот, соленую рыбу, фураж… Все, что удастся. Вплоть до того, чтобы скупать продукты у союзников. По его прикидкам и оценке местности, войско русов уже зачистило все фермы окрест на многие километры. Пара недель — и цены на продукты в лагере взлетят. А через месяц, если не удастся договориться с ромеями, осаждающим придется выбирать: или уходить, или пустить под нож оставшийся тягловый скот и коней. Но и эта мера позволит продержаться не так долго.

Этими мыслями Сергей поделился со Стемидом и братьями и обнаружил, что даже опытный вроде бы белозерский князь о подобном не задумывался. Невероятное византийское изобилие казалось неисчерпаемым.

Неужели и великий князь киевский так полагает?

В любом случае разговор с Олегом стоит отложить. Пусть свои, то есть белозерские и кирьялы, запасаются спокойно. А дальше — поглядим. Может, и удастся решить этот вопрос. В чем точно не сомневался Сергей, так это в изрядных запасах византийской столицы. Тем более запасы эти регулярно пополнялись. Морской порт Золотого Рога работал в мирном режиме. Запертые в бухте русы никак не могли этому помешать.

Что ж, завтра Сергея ждут великие дела: проникнуть во вражескую крепость и стать гражданином Византийской империи. Оставаясь при этом в первую очередь варяжским княжичем. Вполне решаемая задача. Если, конечно, не убьют…

[1] Фразу «Груженный золотом осел возьмет любую крепость» приписывают Филиппу Македонскому, папе знаменитого Александра. Великий был человек, Филипп Второй. На мой взгляд, покруче, чем сын, ведь без той базы, которую построил Филипп, Александр никогда не стал бы «покорителем мира».

Глава 16

Глава шестнадцатая. Патрикий Николай Синадин Пиперат

И вот Сергей стоит у махоньких, в одну персону шириной ворот между указанными башнями. Вернее, перед рвом, за которым — небольшой бруствер, а уже за ним — узкая высокая щель в первой линии стен, запечатанная высокой и узкой окованной металлом дверцей. Она, эта первая линия, относительно невысока, чуть повыше крепостных стен в Киеве, за ней — терраса, а уж за террасой — стена настоящая, та, что и делает Константинополь действительно неприступным. В прошлой жизни Сергей бывал на константинопольских стенах. С той стороны, разумеется, и потому знал, что попасть за первую линию обороны можно только через мощную нижнюю башню, а уже из башни, по системе переходов, в сам город.