Аркейн. Яркие огни Зауна

***

Экко задремал в мастерской, потому что они с поджигателями вернулись в деревню всего на несколько часов, чтобы запитать доски и подготовиться к новому вылету. Работы было полно: люди толпами бежали из Зауна, поджигая свои дома, и, если удавалось пробраться туда или на склады Гласк до того, как все взлетит на воздух, можно было разжиться дефицитном товаром, пополнить запасы общины, а лишнее продать втрое дороже. Это было опасно, но результат стоил любого риска.

Провалившись в глубокий сон, словно в яму, Экко все равно видел дым и чувствовал жар, ему даже казалось, что он слышит чьи-то крики.

— Экко!…

Иша толкнула его снова, что было сил, и он наконец-то повалился со стула на землю, просыпаясь в полете. Кое-как сев, он ошалело посмотрел на девочку, которую не видел уже больше месяца. Она была вся в грязи, штаны на коленях продраны, лицо перепачкано. Поймав его взгляд, Иша застыла, а потом бросилась к нему на руки, стараясь не заплакать.

Он подхватил ее, прижимая к себе и уже не сомневаясь в том, что случилось что-то плохое.

— Ты цела? — спросил он, усаживаясь поудобнее и осматривая девочку. Она закивала. — Где Джинкс?

— Я не знаю, она ушла, — сказала Иша, обнимая его шею так крепко, будто кто-то мог вырвать ее из его рук. Говорила она сбивчиво, горло сжималось от слез, но она снова и снова заставляла себя успокоиться, чтобы сказать все до конца, понимала, что это важно. — Я осталась в лавке с Зиггсом, а потом пришли трое странных мужчин… я смогла убежать до того, как они меня заметили. Джинкс сказала, чтобы я бежала сюда. Она говорила, если такое случится, она тоже придет сюда. Но ее тут нет.

От лавки до деревни поджигателей пешком было почти не дойти, Экко с ужасом представил, как малышка преодолела это расстояние одна, да еще ночью. Он отнес ее к себе в квартиру, успокоил и уложил спать. Ишу колотило от страха, но она уснула почти сразу, настолько была вымотана.

Глядя на малявку, спящую в его кровати, он одновременно был счастлив, что она здесь с ним, и в то же время испытывал желание вскрыть череп тому, кто заставил ее пережить эту ночь.

Когда Экко спустился с дерева, остальные уже знали о том, что Иша прибежала, спасаясь от людей Гласк, и Джинкс скорее всего сейчас в опасности.

— Я попробую найти ее, — сказал Экко остальным, направляясь в мастерскую за доской. — Обычно она уходила из доков, отправлюсь туда, потом к ней домой.

— Я проверю в городе, — сказал Шрам, пойдя в мастерскую за ним. — Она может прятаться где-то рядом с лавкой и искать Ишу.

Экко кивнул, благодарно посмотрев на друга. Еще несколько поджигателей тоже отложили отдых и взялись за доски: Джинкс была одной из них, и они должны вытащить ее.

***

Когда Джинкс очнулась, голова болела так, что становилось ясно — по ней неплохо приложили. Руки связаны, ноги связаны, причем не просто так, а прикреплены к длинной палке, к которой еще привязали шею и туловище, так что было не пошевелиться. Приятной тяжести Чпокера на бедре уже не ощущалось.

Открыв глаза, Джинкс поняла, что ее голова в мешке. Не то чтобы остальные ощущения ей не подсказали, что происходит, но только когда она вдохнула соленый и вонючий запах мешковины, в которую до нее дышал ни один обреченный, ей стало страшно.

— Ребята, а во что мы играем? — спросила она у тех, кто нес шест. Она чувствовала, как ее мотает с каждым их неровным шагом. — Тут есть какие-то правила?

— Правила есть: предатели платят кровью! — рявкнули ей в ответ. Джинкс узнала голос одного из своих напарников, этот парень чаще других сопровождал ее на вылазках для Ренаты. — Ты сдала на всех пилтошке, глазом не мигнув! Я поверить не мог, когда услышал!

— Чак, ты че несешь? — взвизгнула Джинкс, задергавшись. То, что ее связали ее же люди, обнадеживало. — Отпусти меня немедленно и тогда может я сумею тебя простить!… сразу как от души съезжу по морде!

— Не рыпайся там, — велел ей второй, самый угрюмый. С ним она тоже часто работала, он был самым мрачным типом из всех. Она всегда подозревала, что он ее ненавидит: он не смеялся над ее шутками.

Но ее только сильнее тряхнули, так что суставы связанных за спиной кистей опасно натянуло. От боли у Джинкс помутилось в голове, но она прикусила язык, чтобы острые ощущения вызвали в кровь бодрящее сияние. Она лихорадочно соображала, что ей делать.

Эти двое должны были сегодня с ней работать, но вместо этого вырубили ее и теперь куда-то тащат, как мясо на палке. Пиво они вместе после работы не пили, но Джинкс знала, что эти ребята точно не занимаются зачисткой — они просто грузчики. Что-то тут было не так.

— А Рената в курсе, чем мы здесь занимаемся? — спросила она.

— Тебя это волновать не должно.

Значит, не в курсе, решила Джинкс. Что тогда тут вообще происходит?

— Вы делаете ошибку, я ни с одной пилтошкой даже не говорила за последний год!

— А тебе и не надо было! Ты предавала все Кираманн через сестрицу, есть свидетели и доказательства, Нюхач все раскопал.

Услышав про Нюхача, Джинкс занервничала. Этот тип выслеживал для Ренаты крыс и работал безупречно. Неужели он пропустил в своем расследовании тот маленький факт, что Джинкс ничего не понимала в химтеке, — она просто не могла раскопать дерьмо с формулой, — и что ей было, мягко говоря, невыгодно сливать планы Гласк совету?

В любом случае это неважно, если Нюхач что-то заподозрил, дела плохи. Похоже, ублюдки решили устроить самосуд и таким образом выслужиться перед Ренатой. Только вот что они хотят с ней сделать? Могли бы сразу убить и принести Гласк ее голову на блюде. Тогда бы Рената сняла с них обоих шкуры за то, что прикончили ее лучшего подрывника. А Джинкс еще и посмотрела бы на это все, потому что ее голова как раз стояла бы в том же кабинете на том дурацком блюде…

— Че смешного, Джинкс?

Ее снова тряхнули, но не помогло, она продолжала смеяться, не в силах остановиться, и ее смех странным образом двоился. Сначала ей показалось, что это звенит в ушах, но потом стало ясно, что они идут где-то, где легко поймать эхо.

Вскоре вдалеке послышался вой, от которого кровь стыла в жилах, и бандиты остановились. Джинкс поняла, куда эти идиоты ее принесли и зачем, и опять зашлась смехом, в этот раз еще более громким.

— Давай погромче, ему так будет интереснее, — пробормотал Чак, переворачивая ее шесте. Джинкс почувствовала, как трясутся у него руки.

Предатели вдолбили шест в землю и рванули прочь из шахт, оставив ее повиснуть на палке. Веревки, стягивающие шею, натянулись, когда тело поползло вниз под силой тяжести, смех превратился в хрип из-за сдавленного горла. Джинкс сумела опереться ступнями на шест и выпрямиться, чуть ослабив давление. Она судорожно вдохнула, но сапоги тут же поскользили вниз и веревки вновь натянулись.

Джинкс извивалась и пыталась получше упереться ногами в палку, расшатать ее. Упасть на землю будет больно, но это лучше, чем задохнуться. При каждом новом рывке шея гудела все сильнее.

Земля в тоннеле задрожала, она чувствовала, как вздрагивает ее шест. Громадная тварь неслась из глубины и от каждого ее прыжка по тоннелям разносилось эхо ударов когтей. Джинкс засипела, пытаясь позвать на помощь, но Варвику было все равно: он пронесся мимо, толкнув ее боком, потому что хотел догнать и сожрать бандитов. То, что она задыхается, он наверняка даже не заметил.