Арменикенд и его обитатели

– Здравствуйте, - поклонился мужчинам, прекратившим играть в нарды, - вы меня простите, ради бога... Простите за внезапное вторжение.

У него был слишком тихий и взволнованный голос.

– Что вы, что вы! В этом доме гостям всегда рады, - Гасан Исмайлов встал из-за стола и с улыбкой протянул руку нежданному гостю.

Мужчина без особого энтузиазма пожал руку и стал озираться по сторонам. Комната и ее обстановка интересовали его, казалось, больше, чем люди.

– Это, видите ли…это… мой дом. Был когда-то. Я родился здесь...

Муслим-муаллим отчетливо видел, как слеза навернулась на глаза незнакомца.

Преодолев волнение, он все так же тихо заговорил. Говорил сбивчиво, рассказывая о своей семье. Вон там, в углу, у них стоял телевизор на тумбе, за тумбой, прямо на полу, он любил сидеть в уединении с книжкой... А в самой тумбе хранилось приданое – сначала родители собирали для старшей сестры, а потом для младшей. Постельное белье, занавеси, подарочные скатерти… А вот паркет сохранился до сих пор, его в доме мастикой натирали...

Прошли на кухню («Вы позволите?» - «Да, конечно») – там под тахтой в семье гостя хранились эмалированные тазики, в которых делали праздничные салат оливье и винегрет на Новый год, 7 ноября и 1 мая, а также на дни рождения всех домочадцев...

У них была большая семья. Теперь он остался один. О судьбе своих родных Александр (так он представился) не рассказывал, а спрашивать было как-то неудобно.

– Да-да, мама говорила, что перед отъездом продала квартиру очень хорошим людям...

Гасан и Фатима, как бы придя в себя, слегка заулыбались, глядя друг на друга.

– Помним, помним мы вашу матушку. Очень красивая и представительная женщина была. Эх, что наделали эти политики! Жили себе дружно два народа, а их поссорили.

Александр молчал. К чаю с пахлавой так и не притронулся.

– Извините за любопытство, - обратился к гостю Муслим-муаллим, - а как вас в аэропорту пропустили? Я слышал, что армян возвращают обратно. Не пускают в Баку.

– Да, я знаю про это. Но у меня проблем не было. Я гражданин США, прилетел сюда на международный симпозиум архитекторов.

Потом, вновь окинув взором гостиную, посмотрел на часы:

– Мне, пожалуй, пора. Спасибо вам за гостеприимство.

– Да что вы, мы же ничем вас даже не угостили, - встала из-за стола Фатима-ханум.
– Приходите еще.

Он ничего не ответил. Как-то устало посмотрел на женщину и направился к двери.

– Всего доброго!

<p align="center">

4

Муслим-муаллим хорошо помнит, как в конце 80-х армян стали увольнять с работы. Тогда они начали уезжать. Но некоторые оставались, еще на что-то надеясь. Все держались за свои дома, мебель, хрусталь и книги. Никому не мешали эти люди. Но однажды они оказались в родном городе чужими. Город, казалось, разлюбил их. Он стал каким-то злым. Все, кричал им, не хочу вас больше здесь видеть. Я уже другой, не такой, как прежде, вы здесь лишние. И не просите…

Муслим-муаллим всегда гордился тем, что в этом городе жил особый народ, дружелюбный. Одна нация была у них – бакинцы. И вдруг одни стали чужаками… А каково было смешанным семьям! У его друга, Фарида Зейналова, жена армянка. Отвез ее, когда начались «события», к ее сестре в Краснодар. Переждала пару лет там, а потом тихо вернулась. Правда, квартиру Зейналов сменил, чтобы кто-то из соседей не выдал. Люди из таких смешанных семей разводились или срочно, используя связи, переправляли свои документы, переделывая национальность супруги на какую угодно, только не армянскую.

Муслим-муаллим не мог представить себе этот город без армян. Сам он родился в деревне под Шемахой, родители поселились в Баку, когда ему в школу надо было идти, в первый класс. Но армяне-то жили испокон веков здесь! Да и по характеру отличались от ереванских. Своей национальностью гордились, хотя все больше говорили по-русски. И азербайджанский многие из них прекрасно знали.

Он помнит те страшные дни, когда после митингов у Дома правительства толпы мужчин, среди которых тон задавали беженцы из Армении, направлялись в армянские кварталы города. Избивали людей, грабили их квартиры, требовали, чтобы убирались вон из города, а не то… А многим и не угрожали – их просто убивали. И никакая милиция несчастным не помогала.

И у азербайджанцев в январе 90-го, когда в город вошли войска, были жертвы. Их объявили шахидами, мучениками. Похоронили со всеми почестями на Аллее шахидов. Но никто никогда не вспоминал, что чуть раньше погибли и другие бакинцы – армяне.

Сам Муслим-муаллим винил себя за трусость и малодушие. Но другие азербайджанцы, рискуя жизнью, спасали друзей, одноклассников или родственников-армян. Тогда перемешались благородство и предательство, любовь и ненависть.

Исчез тот город, который старый учитель знал и любил. Хрупкая и уникальная бакинская культура изменилась непоправимо, исчезла навсегда. Вслед за армянами город стали покидать евреи, русские… Доску с фамилиями золотых медалистов школы, в которой долгие годы учительствовал Муслим-муаллим, демонтировали. Какой-то активист Народного фронта пришел и потребовал. Вы что, кричал он, брызгая слюной, в своем уме – столько армянских фамилий!

Аргумент был убедительный.

<p align="right">

<p align="right">

1999 г.

<p align="center">

<p align="center">

<p align="center">

<p align="center">