Армия генерала Власова 1944-1945

нарушения и рядовых и полковников. Но для Буняченко ничего не знавшего о безжалостном характере любимца фюрера «страшный» Шернер был лишь одним из многих, и решительный командир дивизии избрал единственно правильную тактику. С одной стороны, он бряцал оружием, демонстративно устраивая перемещение бронетехники и рытье окопов полного профиля. Но с другой стороны, Буняченко через Швеннингера, искренне не желавшего кровопролития, показывал, что предел его амбициозных желаний - своевременное и полное снабжение дивизии всем необходимым довольствием.

Так сложилось удивительное патовое положение: Шернер не трогал дивизию и вовремя снабжал ее, а Буняченко не совершал ничего «предосудительного» в прифронтовом тылу. Инициативу бывший полковник Красной армии не желал уступать. 16 апреля войска 1-го Украинского фронта перешли в наступление, и командир V армейского корпуса, как в свое время и Буссе, изъявил желание избавиться от подозрительной вла-совской дивизии у себя в тылу. Буняченко повел 15 апреля дивизию на юг, в Богемию. Упорство, с которым он это делал все последующее время, а также общее перемещение войск КОНР в апреле 1945 г., наводит на естественную мысль о выполнении Буняченко личного приказа Власова, полученного в период пребывания последнего на плацдарме. 16 апреля дивизия достигла Зенфтенберга, 17- Хойерсверда, 18- Каменца, 19- Радебер-га, 22 - Бад-Шандау (юго-восточнее Дрездена). До границы Чешского Протектората власовцам оставалось не более 20 км. Благоприятное впечатление производило то обстоятельство, что союзная авиация демонстративно не подвергала дивизию атакам на марше.

История 1-й пехотной дивизии оказалась во многом типичной для всех восточных войск Вермахта в 1941-1945 гг. Вопреки распространенным представлениям власовцы продемонстрировали неплохие боевые качества менее чем за месяц до окончания войны, что не соответствует распространенному в отечественной историографии стереотипу. Кстати, генерал Кестрииг, анализируя в 1946 г. общие итоги и результаты применения Восточных войск Вермахта, посчитал объективным

признать, что «в большинстве случаев восточные добровольцу были дельными и усердными людьми». Одиако политическое отношение к сражавшимся на их стороне гражданам СССР у представителей немецкого командования, в том числе п у Кестринга, за редким исключением видевших во власовцах только ландскнехтов, не изменилось. Вместе с тем, не подлежит сомнению факт, что все действия и поступки Буняченко, совершенные им в марте - апреле, были настолько значимы и самостоятельны, что Вермахт не мог с ними не считаться. Не вооружить и не оснастить хотя бы одну русскую дивизию, значительно превышавшую по штату аналогичное немецкое соединение⁷, после Пражского манифеста и учреждения КОНР немцы не могли. Но, сделав это, столкнулись с массой проблем. И это обстоятельство указывает на глубокое противоре-чие - вооруженные восточные добровольцы, в отличие, например, от европейских добровольцев в ваффен СС, совершенно не собирались соответствовать тому образу, который создался у немцев.

В некоторой степени власовцы под командованием Буняченко и их ненадежные «союзники» фактически шантажировали друг друга. Подобное состояние рано или поздно должно было разрешиться кровопролитным конфликтом. Возможно, такие отношения могут служить моделью для правильного понимания фактического положения всех Восточных войск в составе германских Вооруженных Сил во время войны. Вооружив далее одну русскую дивизию, немцы больше не могли игнорировать ее политического значения. Чем больший размах приобретали мероприятия КОНР и чем более укрупнялись антисоветские воинские формирования, тем более они влияли на содержание восточной политики, на отношение к военнопленным и остарбайтерам.

Обер-лейтепант Г. фон Герварт, участвовавший в работе с восточными добровольцами, еще зимой 1943 г. пришел к выводу о неизбежной гибели нацистских планов «(жизненного пространства» при реальном создании РОА. Применительно ситуации весны 1945 г. пример 1-й дивизии, и поведение ее командира служат опровержением упрошенных представлении

об отношениях, существовавших между немцами и власовцами. Последующая история дивизии и самоотверженное участие ее солдат и офицеров в Пражском восстании служат этому еще одним убедительным доказательством.

Передвижения Южной группы и других соединений власовской армии в апреле - мае 1945 г.

Начальник ГОУ КОНР генерал-майор В. Ф. Малышкин явственно ощущал в апреле 1945 г. в среде сотрудников и служащих Комитета «окончательный упадок настроений», усиливавшийся, по замечанию профессора ф. П. Богатырчука, «жизнью на вулкане в ожидании надвигавшегося краха». Способность к какой-либо политической деятельности сохраняли лишь отдельные деятельные натуры, такие как профессор Ф. П. Бо-гатырчук, капитан А. Н. Зайцев, полковник К. Г. Кромиади, Д. А. Левицкий, Ю. К. Мейер, Ю. А. Письменнный и некоторые другие. Отчасти положительное влияние на распадавшийся организм Комитета освобождения народов России оказало прибытие в первой половине апреля группы освобожденных руководителей НТС во главе с В. М. Байдалаковым и Е. И. Ма-муковым. Несмотря на продолжительное пребывание в берлинских тюрьмах, члены НТС не утратили воли к действию и активному участию в событиях.

Малыш кин беседовал с Байдалаковым и Мамуковым. Все рекомендации членов Союза сводились к одному: КОНР и его войска должны как можно скорее перемещаться на юг и юго-запад, но общая разбросанность частей власовской армии заставляла искать варианты решения на юго-востоке. Позднее член НТС и член КОНР Б. В. Прянишников приписывал авторство «восточного» плана подполковнику Н. В. Теязерову, подозревая в нем и спустя 30 лет после его смерти советского агента. Прянишников хотел представить ситуацию как спланированную операцию с целью подставить войска КОНР в Чехословакии под удар Красной армии. В действительности идея концентрации власов с ких частей где-то юго-восточнее Карлсбада

и западнее Праги, на границе Чехии и Австрии, во-первых, принадлежала Власову и Малытшшну, а во-вторых, диктовалась общей ситуацией. Кроме того, она совершенно не касалась гражданских учреждений Комитета.

Эвакуация членов КОНР из Карлсбада и Мариенбада в Фюссен (юго-западнее Мюнхена) началась 15 апреля и продолжалась до 19-20 апреля. Вскоре после завершения эвакуации 18 апреля Малышкин посетил в имении Гедвигсхоф близ Фюссена известного немецкого писателя Э. Э. Двинге-ра, еще с лета 1943 г. симпатизировавшего Власовскому движению. От Двингера, к своему приятному удивлению, Малышкин узнал о пребывании вместе с семьей по соседству в небольшой баварской деревеньке капитана В. К. Штрик-Штрикфельда, окончательно исчезнувшего из поля зрения власовцев в конце января.

Штрик-Штрикфельд по-прежнему с помощью генерал-майора Р. Гелена скрывался от «перевода» на службу в С С и фактически с конца февраля не находился на службе, используя в качестве причин для столь продолжительного отпуска «болезнь», «поиски семьи» и т.п. Еще при расставании со Штрик-Штрикфельдом в конце 1944 г. молчаливый и замкнутый после событий 20 июля 1944 г. генерал Гелен сказал: «Безграничное доверие, которым вы пользуетесь у Власова и у других русских, ценится на вес золота. С самых первых дней в Виннице вы никогда не обманули этих людей. Это ваш капитал!» Гелен был прав, и реакция Малышкина на известие о Штрнк-Штри-кфельде служила лучшим подтверждением его слов, ^апреля Малышкин на велосипеде выехал к Штрик-Штрикфельду и вскоре туда же приехал добравшийся до Фюссена из Праги Власов. Главнокомандующего сопровождали Жиленков, Ашен-бреннер и неотлучный Крёгер.

В имении Двингера 19 апреля во время беседы при участии Ашенбреннера, Власова, Двингера, Жилен кова, Малышкина и Штрик-Штрикфельда был окончательно принят и уточнен план действий. Судьба КОНР была предрешена самими событиями. Подавляющее большинство членов Комитета и служащих его учреждений добрались до Фюссена и посгсиеиио

Л:.;:- 307 -Г:-"-:

оседали на территории будущей американской оккупационной зоны. Однако перспективы власовской армии не имели такой ясности, тем более что армейский организм, в отличие от гражданских учреждений КОНР, продолжал функционировать.

На совещании у Двингера обсуждался план, называемый в дневнике Малышкина «самым южным сектором». Предполагалось стянуть все войска КОНР на территорию Югославии. Здесь [[мелась в виду только территория Словении, удерживаемая домобранцами Словенской Отечественной Армии под командованием бригадного генерала Л. Рупника. Хорватия исключалась по причине непосредственного театра военных действий и усташского режима «поппавника» А. Павелича, тем более власовцы контактировали с представителями сербских монархических формирований. В войска КОНР планировалось включить югославянских зборовцев Д. В. Лётича, четников Д. Михайловича, домобранцев Л. Рупника, а также всех желающих иностранных добровольцев германских Вооруженных Сил вплоть до военнослужащих Легиона Французских Добровольцев (ЛФД). Эти разномастные силы (примерно до 200 тыс. человек) должны были сыграть решающую военно-политическую роль в неизбежном, как виделось деятелям КОНР, столкновении между западными союзниками и СССР Конечно, никто из присутствующих не предполагал, что судьба и власовцев, и четников, и домобранцев предрешена в ходе состоявшейся