Артефакт острее бритвы

— Здесь однозначно применимо положение о солидарной ответственности! Я подготовлю письмо о назначении штрафа в размере половины от совокупной стоимости контрактов всех участников инцидента. — Он уставился на старшего из водников. — Конфликты между школами должны остаться в Поднебесье, вас об этом предупреждали! В следующий раз штраф составит треть стоимости контрактов всей группы.

— И влепите по пять плетей этим болванам за лжесвидетельство и трату нашего времени!

Все ушли, мне велели задержаться.

— Чтоб духу твоего в форте больше не было! — объявил майор. — Стажируешься в больнице, вот и оставайся там на целый день. — И бросил своему заместителю: — Распорядись!

Расстроился я по этому поводу? Ничуть.

Обиделся? Нисколько.

Ничего не попишешь: неприятности продолжали бежать за мной и кусать за пятки, так сразу уже даже и не понять — сам к себе проблемы притягиваю или до сих пор чужое имечко аукается.

Ну да ничего — дальше будет проще.

Черти драные, да уже проще! Уже с недавним прошлым не сравнить!

Выгребу!

Глава 15

11–14

В больницу на следующий день я так и не попал. Налетевший ночью шторм угомонился только лишь ближе к закату, поэтому остался в усадьбе помогать с наведением порядка прислуге. Дальше погода особо лучше не стала, дожди лили через день да каждый день, небо неизменно затягивали наползавшие с моря тучи, лишь время от времени через прорехи в облаках проглядывало солнце. Тогда становилось невыносимо душно.

В больнице я теперь куковал с утра до вечера, и очень скоро убедился, что магистр Первоцвет о выделяемом ему за вредность молоке отнюдь не шутил. Пусть по части прилипчивости порча и не дотягивала до полноценных проклятий, но чем дольше я избавлял от неё пациентов, тем сильнее ощущал остаточное воздействие этих мерзких чар и на себе. Ошмётки чужих арканов марали дух и тело, приходилось всё больше времени уделять очищению от них, благо магистр по-прежнему охотно делился знаниями и дополнительной платы за это не брал, лишь продолжал записывать всех исцелённых исключительно на свой счёт.

Вёл Первоцвет и частную практику, но за серьёзные случаи во внерабочее время не брался и большей частью облапошивал суеверных горожан из числа аборигенов и антиподов, привезённых из других заморских земель. Избавлял он их от сглаза. Лучше бы мне этой темы было не касаться вовсе, но ляпнул сдуру, будто не верю в дурной глаз, и совершенно напрасно. Потом несколько часов кряду всё самым натуральным образом валилось из рук, я то и дело смахивал со столов медицинский инструмент, а под конец и вовсе прищемил пальцы дверью.

Тогда только заподозрил неладное, погрузился в состояние равновесия и почти сразу отследил непонятные отклонения, коснувшиеся преимущественно правой руки. Выправил их без особого труда, чем весьма развеселил магистра.

— Вот так-то! — наставительно произнёс он. — А ты — суеверия! Сглаз, конечно, послабее порчи будет, но тоже ничего хорошего. О скрытых одарённых слышал? Так вот такие могут просто пожелать в сердцах недоброго, а у человека на духе сама собой проклюнется метка, приманивающая приблудных духов. Ну или, как в твоём случае, пострадает контроль руки, вот бедолага возьмёт и оттяпает себе что-нибудь топором.

— И мы так можем? — заинтересовался один из учеников школы Багряных брызг.

Первоцвет усмехнулся.

— Как научитесь состояние гармонии ловить — сможете.

После того случая я вновь начал медитировать в попытке эту драную гармонию ухватить, а то сосредоточился исключительно на развитии узловых точек и проработке меридианов и на всё остальное махнул рукой.

Впрочем, ещё бы мне на всё прочее рукой было не махнуть! Увы и ах, Первоцвет как в воду глядел: приходилось из кожи вон лезть, лишь бы только избавиться от искажений, которые повлекло за собой использование при формировании левого фрагмента абриса порчи. И если тело неприятных сюрпризов давно уже не преподносило, разве что лицо загорело как-то совсем уж неравномерно, то привести в порядок дух покуда не получалось. Нет, его больше не рвало в клочья и отпала нужда чуть ли не ежедневно ловить баланс, уравновешивая узлы, но левый глаз день ото дня всё сильнее наливался пурпуром, а работать с энергией этого аспекта левой рукой стало куда сподручней нежели правой.

Оно и немудрено: сначала письмецо с проклятием хватанул, теперь дополнительно красного аспекта при прожиге меридиана добавил, вот и случился перекос. И хоть пламя атрибута продолжало оставаться молочно-белым, я всё же спросил у магистра Первоцвета, чего ждать дальше, но тот лишь отмахнулся.

— Сам же сказал, что красный аспект лучше! Не бери в голову — думаю, это твоя наследственная склонность пробуждается.

Самое смешное, что так оно и было. И пурпурный аспект представлялся мне интересней белого, и то драное проклятие досталось именно что по наследству!

Я потёр левую щеку и уточнил:

— А с лицом у меня что?

Магистр пожал плечами.

— Думаю, это дисбаланс абриса сказывается.

— И что теперь делать?

— Как склонность к аспекту окончательно с белого на красный поменяется или обратно вернётся, так всё само собой пройдёт. Пигментные пятна и морщины — это ерунда! Считай, легко отделался.

Легко отделался? Вот уж бы не сказал!

Кого ещё беспокоила склонность к аспекту, так это Дарьяна. Честно говоря, я бы точно не выдержал и попенял приятелю из-за его бесконечного нытья, когда б в одно из своих первых посещений подвала собственными глазами не увидел, чем именно занимается книжник под руководством худого лысого тайнознатца.

А занимался он изготовлением ходячих мертвецов.

— Тут ничего сложного нет, — признался Дарьян. — Азы ритуалистики. Готовим тело, запираем в нём духа, навешиваем управляющие чары. Всей возни от силы на пару часов.

Я поскрёб щёку.

— Получается, если кто в больнице помирает, его вам отдают?

— Рабов — да, — подтвердил Дарьян, раскуривая сигару. — И если родня тело не забирает. Этими мастер занимается, они классом выше считаются, чем те, на которых мы практикуемся.

— Подожди, а откуда бы ещё телам браться?

— Люди смертны! — пожал плечами книжник, уставившись на огонёк сигары. — Нам везут тех, кого в жертву местные жрецы приносят. Сердца вырезаны, души вырваны. Третий сорт! На плантациях за месяц-два разваливаются, как говорят, но лучше, чем ничего.

— Дикость какая-то! — не сдержался я. — Как вообще людей в жертву можно приносить?! Куда церковь смотрит?

— Антиподов, а не людей, — поправил меня книжник. — За людей жрецов и тут на костёр спровадят. Ну а так здесь у священников особой власти нет. Службы проводят, проповедовать пытаются, даже миссии где-то обустроили, а власти нет. Тут всем торгаши заправляют. Пока совсем не заиграются, никто им в Поднебесье и слова худого не скажет.