Артуриана

Вопреки всем слухам, родился я в деревне, в старом бедном доме в Уэльсе, и был по крови бриттом, а вовсе не римлянином. Мать родила меня без отца, имя родителя никому не назвала, и потому, как было принято в те времена, объявили, что незамужнюю девицу обесчестил злой дух, и мать спешно отправили в один из горных монастырей, замаливать грехи, а меня воспитали ее родичи.

Никогда, впрочем, не верил, что я — дьяволов сын, хотя жители деревни странно косились в мою сторону. Рос я самым обычным мальчуганом, может, чуть смышленее и расторопнее других. Конечно, мне и самому было интересно, кем был мой отец, и зачастую представлял я его богатым рыцарем или лордом, и так и порешил: придет день и буду сыном лорда, так или иначе.

Мать видел я лишь изредка, она питала ко мне самые нежные чувства и за короткие свидания, что нам позволялись, успевала не только обласкать сына, но и рассказать о мире, так, как учили ее в монастыре. Она хотела, чтобы я, став старше, посещал монастырскую школу, хотя странным это было для такого бедняка. Тогда еще больше уверился я, что мой отец — знатный человек, и потому с готовностью стал учиться.

Возможно, жизнь моя сложилась бы иначе, если бы не одно событие, изменившее ее раз и навсегда. Помню тот день, будто сегодня. Мне едва сравнялось четырнадцать, я как раз возвратился из церкви, когда на единственную улицу деревни въехал отряд королевских солдат. Недолго гадал я, кого они разыскивали, — иногда король посылал солдат на поиски беглых преступников или опасных врагов. Но в этот раз их цель была иной: оказалось, искали они меня. В полном недоумении, не понимая, зачем нищий мальчишка понадобился королю Вортигерну, я предстал перед Его Величеством, как был, в своих грязных лохмотьях и босой. Меня привели к подножью какой-то башни, что была не достроена и поставили у самой стены. Король, укутанный богатым плащом, восседал напротив на вороном жеребце. Он казался уже немолодым, изможденным долгими войнами и борьбой за власть.

Вскоре выяснилось, зачем я понадобился: кто-то из друидов напел Его Величеству, что лишь сын, рожденный от дьявола, может помочь справиться с трудностями — та башня, которую возводили его слуги раз за разом обрушалась, и никто из строителей не мог понять, в чем причина неудачи.

— Скажи мне, — строго спросил король, глядя мне прямо в глаза, — Скажи, отрок, как твое имя?

— Мое имя Мерлин, Ваше величество, — поклонился я в почти до земли.

— Чей же ты сын?

— Моя матушка — монахиня в одном из горных монастырей неподалеку. Я живу с ее семьей.

— Кто же твой отец?

— Этого я не знаю.

Король нахмурился.

— Слышал, будто ты рожден от дьявола?

— Так говорят, — я скромно опустил голову. Природная смекалка помогла мне понять, как я смогу придать себе больше веса в разговоре с королем. В конце концов, он всего лишь верховный владыка Альбиона, а я — сын владыки всего подземного царства, да и царства земного тоже.

— Так слушай, Мерлин, — сурово кивнул король, — Скажи, почему не могу я построить здесь башню? Почему снова и снова рушатся стены? Клянусь, если ты поможешь мне, если ты и правда чародей, щедрой будет моя награда! А если лжец — не сносить тебе головы!

Чародеем я не был, но головы лишиться не хотел, и потому мысли бешено мелькали в тот миг, сменяя одна другую. А потом я закрыл глаза, притворившись, будто прорицаю, после открыл их, закатил к небесам и вдруг брякнул что-то про красного и белого дракона, которые сражаются за эту башню, не забыв добавить, что красный дракон уже скоро одержит верх и убьет своего противника.

Услышав эти слова, король Вортигерн побелел, как полотно, несколько мгновений вглядывался в мои темные глаза, пытаясь понять, лгу ли я, но я выдержал его взгляд, зная, что от этого сейчас зависит моя жизнь. Ничего не сказал король, но вдруг развернул коня и помчался прочь, а его люди последовали за ним. Я был премного удивлен, что удалось мне обратить в бегство столь могучее войско, а в народе с тех пор пополз слух, будто я — великий чародей. Как известно, достаточно раз создать себе репутацию, и можно почивать на лаврах. Однако я почивать не собирался, а первым делом решил разузнать, чем же так напугали мои слова Вортигерна. Недоброжелатели короля, коих было великое множество, охотно рассказали, что в моих словах увидел он мрачное пророчество, о том, что его войско скоро будет разбито силами римского полководца Аврелиана Амвросия, сына императора Константина Третьего. Вортигерн лишил Амвросия престола, что принадлежал ему по праву, и теперь сын покойного императора жаждал занять свое место и встать во главе Альбиона.

Скоро так и вышло. Я же решил не медлить и отправился в Аморику, навстречу войскам Амвросия, покинул родной дом, но сбился с пути, ведь я был еще слишком юн, а может, меня вели боги, но не встретил полководца — едва попал на земли Аморики, как дорога сама привела меня в полный колдовских тайн лес Броселианд, туда, где сам воздух был пропитан магией, волшебная сила текла в его источниках вместо воды, и понял я, что если хочу стать чародеем, то пришел туда, куда мне было нужно.

Долго бродил я по лесу, прежде чем встретил Беллантину, слепую ведьму: она была древнее, чем сам лес и жила в пещере, что за источником, который позднее назвали ее именем. В этой пещере было светло от кристаллов, покрывавших ее своды и отражавших пламя горящего костра.

Ведьма приняла меня благосклонно, узнав, что хочу я стать чародеем. Хоть и не было у меня тех способностей, которыми должен бы обладать волшебник в четырнадцать лет, Беллантина стала учить меня магии, а заодно и знахарскому делу, искусству врачевания, астрологии, толкованию рун и многому, многому другому, что следовало знать магу. Рассказывала она и об истории Аморики, и не понимал я, откуда старуха, всю жизнь прожившая в лесу, знает так много! Словно она путешествовала между мирами долгие, долгие столетия.

Когда стал я взрослым юношей, все так же не владел никакой магией, но решил понадеяться на удачу и на природную смекалку и отправился назад, ко двору Аврелиана Амвросия, который стал теперь королем, разбив войска Вортигерна.

Король принял меня благосклонно, ведь моя слава шагала впереди, все вокруг шептались: вот идет Мерлин, великий чародей, предсказавший поражение Вортигерна и победу римского войска, да еще и обучавшийся магии под сенью Броселианда у колдунов древности!

Аврелиан Амвросий предложил мне стать придворным чародеем, а я с готовностью принял его предложение.

— В знак моей тебе признательности, Мерлин, — произнес король, — Разрешаю тебе носить мое имя, ведь своего у тебя нет. Называйся ты отныне Мерлин Амвросий, и, надеюсь, твои пророчества будут правдивы и впредь.

С радостью принял я эту честь, стал служить королю по мере своих скромных сил. Пусть и не был я чародеем, но мог давать мудрые советы, чем и занялся, к неудовольствию Утера, славного воина, сражавшегося бок о бок с королем с первого дня. Аврелиан Амвросий любил своего военачальника столь сильно, что провозгласил названым братом.

— Ну а теперь, — как-то раз чуть лукаво улыбнулся Амвросий, когда сидели мы у горящего очага в общей зале, — Предскажи-ка грядущее, Мерлин! Что ждет нас и Альбион?

— Видения не приходят по заказу, мой король, — произнес я, — но посылаются богами…

— А ты попробуй! Ты же великий прорицатель! Слава о твоих деяниях и пророчествах опережает тебя!

Вздохнув, я отвернулся к огню, вглядываясь в его языки, пытался придумать ответ, как вдруг пламя словно расступилось, и в огненном ореоле отчетливо увидел я лицо полководца Утера. На его челе был золотой королевский венец, а в руках он держал младенца, которого протягивал мне.

— Король грядущего… — услышал я откуда-то издалека, потому что потом лишился сознания и ничего дальше уже не помнил. Очнулся, когда Амвросий плеснул мне на лоб воды.

— Что ты видел? Все будет хорошо? — встревоженно спросил он, вглядываясь в мое лицо. — С Альбионом?

— С Альбионом все будет хорошо, — улыбнулся я. — Быть ему единым.

Амвросий удовлетворенно закрыл глаза и благодарно сжал мою руку, а я понял в эту минуту ради чего появился на свет: пришел в этот мир, чтобы служить королю настоящего и грядущего. Младенцу, которого видел в пламени.