Аскольд и Дир

Преподобный Иоанн послал монахов в дебри и ущелья, чтобы отыскать его, своего духовного брата, прячущегося в скалах, будто серна. Преподобный Гавриил, узнав, что его ищет игумен Иверского монастыря, тотчас явился в обитель. Помолившись Божией Матери, он вступил на волны моря, как апостол Пётр на воду Галилейского озера, и пошёл к иконе, точно по вымощенному гранитом пути. Поднял икону и понёс её на берег. Трепеща и ужасаясь, Гавриил держал в своих руках чудотворный образ Богоматери, а благодать иконы невидимо держала его над бездной. Радостно приняли монахи образ - как Саму Пресвятую Богородицу, вступившую на землю Афона.

Икону поместили в монастырской часовне и оставили там - пока приготовят для неё место в соборе, где она должна была восседать, как царица Афона на троне… Затем икону перенесли в собор и поставив ли в алтаре. Но воля Девы Марии была иной - образ Её на следующее утро оказался висящим над вратами обителей. Снова внесли в храм, но и в последующие ночи повторилось то же чудо. Вразумлённые Самой Царицей Небесной иноки более не сопротивлялись Её изволению. Икону оставили там, где это было угодно Божией Матери. Есть предание, что, пока она находится в Иверском монастыре, Афон будет изливать чистый свет Православия, и силы ада не одолеют его.

–  Хотелось бы мне посетить это священное место - Афон, - сказал Аскольд.
– Далеко ли до него?

–  Нет, недалеко, в Греции. Но для этого надо принять тебе новую веру - христианство. Только после этого будем вести с тобой разговор об этом паломничестве.

Между беседами Кевкамен разворачивал на лоскутке материи принесённую еду - хлеб, рыбу, овощи, - и начиналась трапеза. Аскольд как-то спросил его:

–  Где ты обучился славянскому языку?

–  В Болгарии. Там я долго жил, приводя к истинной вере народ болгарский…

Подумав, Аскольд сказал:

–  Великое бы дело ты совершил, если отправился со мной на Русь. Мы с тобой построили бы там храм и много заблудших душ привели к Вере Истинной.

–  Был в ваших краях один из апостолов Христа - Андрей. На берегах Днепра водрузил он крест Господень и предсказал, что «здесь будет самый большой город и много церквей будет воздвигнуто здесь по изволению Божьему». Вполне возможно, - продолжал Кевкамен, - что мы с тобой заложим первую церковь.

Крещение происходило в одном из храмов. Посредине его стояла купель. Священник накинул на шею епитрахиль, взял в руки Евангелие и крест и сказал Аскольду:

–  Раздевайся, княже, и ступай в купель.

Аскольд быстро скинул одежду и встал в прохладную воду, которая доходила ему до колен. Священник торопливо проговорил:

–  Крещается во имя Бога-Отца, Сына и Святого Духа…

Аскольд был наречён Николаем.

Следом крестились Дир и дружина.

Потом начались переговоры. Их вёл Дир. Он взял Аскольда, Поветку и Могуту. От византийской стороны присутствовали протоиереи Стефан, Солибас и Гараиви.

С первых минут переговоров Дир заявил, что согласен на крещение Руси. Но тут же задал вопрос: кто будет его проводить? Где те священники, которые знают язык русов, сколько их? Страна огромная, население многочисленное… Пусть Стефан назовёт поимённо греческих священников, которые поедут с ним, Диром, на Русь. Отца Стефана это заявление сильно смутило, и он ответил, что постарается дать ответ на следующий день.

Кроме того, продолжал Дир, он настаивает на укреплении связей между двумя странами не только по линии религиозной, но и экономической, и предлагает заключить взаимовыгодный торговый договор. Византийская сторона ответила, что не уполномочена вести такие переговоры и удаляется на совещание с монархом.

На второй день протоиерей Стефан заявил, что император Василий Македонский благосклонно отнёсся к заключению торгового договора Византии и Руси, но обязательным условием крещения Руси и заключения договора ставит вхождение Руси в состав Византийской империи. Тут уже русы попросили перерыва.

–  Мы что, самоубийцы?!
– в сердцах сказал Поветка, когда они вернулись в своё жилище.
– Только подпиши такой договор, нас дома на первом дубу повесят! Чтобы Русь снова зависимой стала! Хазар, стало быть, нам мало. Теперь греки на шею сядут! Кто из русов на это согласится?

–  Я так думаю, - произнёс Аскольд, - если мы сразу откажемся от вхождения в состав Византии, то сорвём переговоры, и неизвестно тогда, как с нами поступят. Нам надо настаивать, чтобы предоставили священников, знающих язык русов, готовых выехать на Русь для крещения. Вот тогда и мы дадим согласие на вхождение в Византию. А такой священник у них один. Остальные не знают нашего языка.

Когда на третий день русы сделали такое заявление, греки стали увиливать от прямого ответа. Русы стояли на своём. Переговоры превратились в тягомотное переливание из пустого в порожнее.

Пошёл второй месяц переговоров. И тогда им снова заинтересовался Василий Македонский. Близился торжественный акт - коронация на императорский престол. Надо было продемонстрировать своим подданным мудрость нового правителя. А большего козыря, чем крещение Руси и вхождение её в состав империи, у Василия не было. Поэтому вопрос этот надо было решать быстро и кардинально.

Обладая здравым крестьянским умом, Василий понимал, что Русь добровольно своей самостоятельности не отдаст, эго во-первых. Далее, у Византии, едва-едва отбивавшейся от мощных врагов с юга, запада и востока, просто сил не хватит на то, чтобы удержать за собой огромные пространства от Русского до Балтийского морей. И, наконец, греческие священники действительно не знали языка русов, а без этого проводить крещение населения столь большой страны было невозможно. И тогда он дал указание: торговый договор подписать, а о крещении Руси и её вхождении в состав Византии пусть Дир устно заявит на коронации. Но ни в каких договорах об этом не будет ни слова. С тем и отпустить русов на родину; дав им до Сурожа греческий корабль и пропитание. Дир немедленно согласился на условия, которые его ни к чему не обязывали.

В конце апреля 867 года, после коронации Василия Македонского, остатки поиска русов отплыли из Царьграда в направлении Тавриды. Вместе с ними поплыл и греческий священник Кевкамен.

XIII

Киевские улицы были запружены народом. Все спешили встретить воинов, возвращающихся из похода. Стража расталкивала людей, отводила в сторону повозки, освобождая путь, и вот колонна показалась вдали. Люди рванулись навстречу. Радостные крики, надрывный плач потерявших отцов, сыновей и мужей, общий шум, сумятица…

Дир ехал впереди. Он остановился, сошёл с коня, поклонился толпе:

–  Прости, народ русский, что не вернул на родину всех детей твоих…

В тот же день собралась Боярская дума. Боярин Драгомир проговорил, не вставая с места:

–  Пусть Дир расскажет, как погубил он войско русов, доверенное ему думой!

Рядом с Диром сидел Аскольд, но на него не обращали внимания: знали, что замысел похода и подготовка к нему всецело принадлежали Диру, а его соправитель только помогал ему.