Аскольд и Дир

Три дня пировали в княжеском дворце. На четвёртый Аскольд попросил приёма у князя. Борис встретил его в своей горнице. Одет он был по-домашнему, в шикарный халат, из-под которого выглядывала полотняная рубашка из другой материи, на ногах лёгкие башмаки. Он обнял Аскольда, пригласил сесть рядом с собой.

Аскольд сразу приступил к делу. Он сказал, что киевские князья знают о борьбе Болгарии против могущественного соседа - Византии и готовы помочь всеми возможными средствами, вплоть до вооружённой силы.

Борис только что получил письмо от папы римского, который писал: «Вы сообщаете мне, что крестили своих подданных вопреки их согласию, вследствие чего возник мятеж, угрожавший вашей жизни. Хвала вам, ибо вы поддержали ваш авторитет, приказав убить заблудших овец, отказавшихся войти и овчарню; вы ничуть не согрешили, проявив столь священную жестокость; напротив, хвала вам, ибо вы уничтожили врагов, не пожелавших войти в лоно апостольской церкви, тем самым вы открыли царство небесное народам, подвластным вам. Да не убоится царь совершать убийства, если они могут держать его подданных в повиновении или подчинить их вере христианской! Бог вознаградит его за грехи в этом мире и в жизни вечной!»

Получив это письмо, Борис решил сыграть на противоречиях Константинополя и Рима, заинтересованных во влиянии на болгарскую церковь. Поэтому, подумав, ответил:

–  На сегодняшний день у нас с Византией нет серьёзных споров относительно земельных владений. Вопрос оперся в церковное управление. Я добиваюсь независимости церкви от константинопольского патриарха. Константинополь упорно сопротивляется, потому что хочет держать нашу внутреннюю и внешнюю политику в своих руках. Этого допустить нельзя. Год назад я думал решить вопрос вооружённой силой. Но потом пришёл к выводу, что война будет слишком дорого стоить стране и её народу. Византия - могущественная военная держава, С сильным войском и флотом, обладающая большим числом первоклассных кораблей. Поэтому я решил пойти по другому пути.

–  Но объединёнными силами Болгарии и Руси мы смогли бы добиться победы, - на правах зятя прервал его Аскольд. Он помнил о наказе Дира заключить военный союз Руси и Болгарии против Византии и решил проявить настойчивость.

–  Возможно, - согласился Борис.
– Но надо ли испытывать судьбу? Для начала попробую добиться успеха в другом направлении. Сейчас я установил связи с римским папой и предложил болгарскую церковь римской курии. Одновременно известил об этом константинопольского патриарха. Разгадал хитрую задумку? Столкнуть Рим и Константинополь! Болгария - лакомый кусок, из-за которого наверняка передерутся между собой две ветви церкви, а я сумею добиться признания независимости болгарской церкви или от Рима, или от Константинополя. Кто первый признает, в ту сторону мы и качнёмся. Мне нужна автокефальная архиепископия, и я добьюсь её - без войны и кровопролития!

Аскольд понял, что склонить Болгарию к военному союзу против Византии не удастся, перевёл разговор на другие темы и скоро откланялся.

Через неделю он отправился в обратную дорогу. Борис выделил свою красочно украшенную повозку, которую изготовили в Византии. Она была просторней, чем его, сиденья были мягкими, в ней можно было, откинув столик, перекусывать во время пути.

До отъезда из столицы Аскольд и Зоя перемолвились двумя словами, и у него создалось впечатление, что княжна хоть и некрасива, зато умна и выдержана характером. Но едва стены скрылись за краем неба, как она повернулась к Аскольду и спросила с хитринкой в коричневых глазках:

–  Ну что, князь, ты заполучил меня на всю жизнь?

–  Конечно, - вежливо ответил он.
– Мы будем с тобой до гробовой доски, как положено христианам.

–  Фи! И ты всерьёз веришь всем этим христианским заветам? Меня не проведёшь! Два года назад я была ярой язычницей, верила в Перуна-громовержца, а сейчас мне говорят, что Илья-пророк катается по небу и вызывает гром. Кому верить?

–  Бог един, и ему надо поклоняться…

–  Ну и поклоняйся на здоровье. Я к этому отношусь снисходительно.

Для Аскольда это был первый удар. За ним последовал второй. После долгого молчания, когда ей стало скучно, Зоя спросила его, хитровато прищурив глаза:

–  Скажи честно, князь, ты, наверно…

–  Зови меня Аскольдом, - прервал он её.

–  Хорошо, Аскольд. Так ответь мне: много у тебя до меня было женщин?

–  Никого, ты у меня первая.

–  Так я и поверила! Чтобы в двадцать четыре года мужчина не имел женщин! Это только в сказках бывает, а в жизни всё наоборот!

–  Давай не будем говорить про это.

–  Что, неприятно вспоминать? Я - наоборот. Люблю душещипательные истории. Но как хочешь…

Она отвернулась от него и замолчала.

Но на другой день вновь стала приставать к нему:

–  А каких ты женщин любишь - худых или полных?

–  К чему это?
– недовольно проговорил он.

–  Я знаю, что мужчины предпочитают пышненьких.

–  Вроде тебя, что ли?

–  Конечно!

–  Может быть, и так, - отрезал он, чтобы отвязаться.

–  Я же говорю!
– торжествующе заявила она.

Пару дней она молчала, но потом не выдержала и снова стала допытываться:

–  Скажи, Аскольд, со многими ты женщинами спал?

Его передёрнуло.

–  Как ты можешь такое спрашивать?
– страдальческим голосом проговорил он.

–  А что такого! Все про это говорят… Ну ладно, оставим девушек. Но уж со вдовушками наверняка развлекался!

–  Это ты, наверно, развлекалась!
– в сердцах сказал он.

–  Было такое!

Аскольд шарахнулся от неё в угол кареты.

–  Но ты княжеская дочь!

–  Поэтому и развлекалась. Кто мне посмеет слово поперёк сказать? Мне, княжеской дочери?

Аскольд после этих слов молча вылез из повозки и пересел на коня. До конца пути в повозку он так и не возвратился, несмотря на неоднократные просьбы княжны.

В Киеве его торжественно встречало всё население столицы. Ещё бы! Князь Аскольд вёз из Болгарии знатную жену, дочь самого болгарского князя! Люди приветственно махали руками, бросали цветы, радостные улыбки провожали его до самого дворца. На крыльце молодых принимал Дир. Обнял по очереди обоих, повёл во дворец. Там уже были установлены столы с кушаньями и питьём. Началось веселье.

У Аскольда разболелась голова, он с трудом сидел за столом. Наконец не выдержал, шепнул на ухо Зое и Диру, что после дороги плохо себя чувствует и уйдёт к себе. Те, пьяные, весёлые, охотно отпустили его. Он вошёл в горницу, упал на кровать и зарыдал от горя и бессилия изменить что-либо в своей жизни…

Утром его разбудили шум и голоса за дверью. Люди бегали и переговаривались между собой:

–  Свечников и фонарников поболе, чтобы были готовы!

–  Каравай приготовьте! Чтобы на виду стояли, на беду не забыть бы!