Асмодей

Разум, сам себе не отдавая отчета, унесся далеко за пределы Преисподней, воскресив в сознании милый сердцу образ. Раньше он не понимал людей, их самоотверженного желания стоять до конца, защищая свой дом. Возможно, это было потому, что ему самому не за что было сражаться и делалось оное скорее из-за скуки, от безотчетного желания вдохнуть пьянящий аромат крови, доказать всем и каждому свое могущество, но в действительности лишь однажды его жизнь висела на волоске. Но даже тогда…когда архангел Рафаил занес над ним свой карающий меч, он не испытывал и половины тех эмоций, которые снедали его сейчас. Это почти человеческое чувство необъяснимой волной прошло сквозь него, наполнив душу решимостью. Пусть другие сражаются за мнимую свободу, пусть умирают ради этой иллюзии, а он будет сражаться за нечто иное, представляющее ценность лишь для него. Почему-то эта вполне невинная мысль пробудила в его груди такую неистовую злобу, что он в сердцах метнул свой кинжал в стену грота. Ударившись о камень, клинок высек десятки искр и со звоном упал вниз, вернув демона в реальность.

В очередной раз Асмодей помянул Бога, да и всех ангелов с ним заодно не добрым словом. Столько веков он вел тяжбу с небесами, с наслаждением упиваясь каждым грехом. И что в итоге? Каким-то немыслимым образом из пепла ангельской благодати, запрятанной в дальнем уголке сознания, в самый неподходящий момент воспылало пламя благородства и… о, Дьявол, об этом даже думать не хотелось.

Давным-давно Асмодей бросил вызов Создателю, чтобы доказать превосходство тьмы над светом, и оружием своим он избрал главное божественное творение, но вместо желанной мести огонь воспылал в его груди. Свет вновь коснулся черной души.

Это надо было заварить такую кашу. И ладно бы только это… худо-бедно с делами сердечными можно было разобраться, но когда по соседней дорожке с ними холодной поступью идет война… тут уж не до амуров. И надо ж умудриться в этом драматическом театре получить главную роль. Он-то возомнил себя вершителем судеб, а оказался лишь королевской фигурой на шахматной доске. Сплошное разочарование. Слабость… и так некстати. Не нужно было распыляться, пытаясь сразу потушить все пожары. Ох, не нужно. Но сейчас над ним дамокловым мечом довлел и иной вопрос: конфликт между демонами назревал не одно столетие, но его ли интриги в действительности подтолкнули Ад к печальному итогу? Не спровоцируй Асмодей раскол в рядах рыцарей, отважился бы Вельзевул восстать именно сейчас?

Да, смысл всякой интриги сводился к тому, чтобы она поначалу была незаметной, а Асмодей обложался по всем фронтам. Страсть, страх, жажда мести, похоть, зависть и ненависть смешались в порочный коктейль, и демон с лихвой хлебнул это отравляющее пойло. Как говорится, за что боролся… сейчас не время было искать виноватых, по возвращению Люцифер сам их назначит, если, конечно, они одержат победу. А если не одержат, да кому какое дело?

– Владыка, – раздался тихий голос Аластора за спиной, – по вашему приказу предводители собрались на совет.

– Зови, – даже не повернувшись, произнес Асмодей.

– И еще… – демон некоторое время постоял в нерешительности, а потом протянул ему свиток.

– Что это?

– Донесение одного из разведчиков. Прежде, чем попасть в плен он сумел отправить весть, отпустив своего кошмара в лагерь. Больше о нем ничего не слышно. – Перехватив свиток, Асмодей с жадностью пробежал глазами по начертанным кровью строкам.

– Труби к общему сбору, – холодным, будто сталь, голосом произнес Асмодей. – Через час мы выступаем, – Аластор кивнул и поспешно удалился, впуская в грот десяток предводителей – верховных и ныне опальных демонов, что составляли это сопротивление.

Возглавил процессию Абаддон, который, судя по ухмылке, воспринимал происходящее, как очередную игру; за ним вошел Азазель, поддерживая под руку высокую худощавую демоницу с ярко-рыжими волосами, рассыпавшимися по плечам и огромным посохом с набалдашником из бирюзы. Это была Лилит, по обыкновению облаченная в облегающее платье из змеиной кожи. За ними вошел Марбас, занимающий пост губернатора дальних рубежей и командующий двадцать первым легионом духов. Следом, на ходу из огромного льва с ослиной головой превращаясь в человека, буквально заскочил Валефор, под чьим командованием были десять легионов мятежных духов и демонов. А спустя мгновение на пороге показался Белет, носивший шутливый титул «короля» за непомерные амбиции. Встретившись с ним взглядом Асмодей приветственно кивнул головой, наблюдая за тем, как расщелину в гроте заслонила огромная тень и вскоре взгляду открылось огромное приматоподобное существо с шестью мускулистыми лапами.

– Бифронс, не чаял увидеть тебя в наших рядах, – произнес Асмодей, наблюдая за тем, как это несуразное чудовище принимает человеческое обличье.

– Не мог же я в самом деле пропустить такое событие, – насмешливо фыркнул он, опускаясь на каменное кресло подле огромного стола, на котором была растянута карта.

– О, в этом я не сомневался, – усмехнулся Асмодей, про себя отметив, что сомнения были лишь в том, на чьей стороне он решит выступить.

А на пороге, соскочив с белоснежного кошмара, кожу которого расчертили огненные вены, в которых пылал огонь, появился Абигор в образе златовласого юноши с серыми глазами. Облачение его составляла серебрящаяся кираса с золотым сигилом на груди и массивный белый плащ, выглядевший совершенно неуместным во всей этой грязи. Казалось, даже поножи его были отлиты из золота, переливаясь при каждом шаге. Красивый парадный доспех, но они-то собирались на войну. Асмодей неодобрительно фыркнул, но третировать вошедшего не стал, переключив внимание на другого гостя, коим был Дандалион, облаченный то ли в монашеский балахон, то ли в старую робу, под которой, ударяясь о стальной доспех позвякивала огромная булава. Замыкал шествие Ипос в сопровождении суккуба Асмодея. Столетия назад он отправил эту черноокую бестию подчинить владыку северных земель и, черт возьми, как же было приятно пожинать плоды этих усилий. Оглядев вошедших, выстроившихся полукругом против стола, он произнес:

– Не буду тратить время на вступительные слова и благодарности. Думаю, что никто из нас не рад встрече и не забыл былой розни, нас собрали здесь обстоятельства, поговорим же о них. Разведка доложила, что со всех сторон нас окружают орды неприятеля, – при этих словах он бросил на карту только что прочтенный свиток. – И пусть он не отважится осквернить эти земли кровью «братьев», он вполне может заставить нас сдаться измором, взяв Оазис в осаду. Этого допустить нельзя! Я отдал приказ, и в течение часа мы покинем это место.

– И куда же мы пойдем? – недоверчиво глядя на Асмодея, произнес Абигор.

– Сюда, – он указал пальцем на небольшой клочок земли, отмеченный на карте.

– Ущелье Скорби, – фыркнул Ипос. – Мы там будем, как в мышеловке.

– Все лучше, чем здесь, – оценивая возможности к обороне, произнес Дандалион.

– Да, но там мы сможем обороняться. Здесь лобового столкновения с Вельзевулом мы не выдержим, но если успеем опередить его армию, получим шанс на победу или на славную битву.

– Ты хочешь разрушить мост? – скрестив руки на груди, произнес Абаддон.

– Да, – кивнул Асмодей. – Для того, чтобы пройти ущелье им придется разбить свои ряды, мы же встретим у выхода.

– Принципиальной разницы в том я не вижу, – продолжал настаивать Ипос. – Что тут, что там они могут взять нас измором.

– Это моя земля, в старом чертоге есть врата на Пустошь. Я не могу открыть их в своей обители, но до туда, я надеюсь, Вельзевул не добрался.

Пожалуй, этот довод был решающим для остальных. Спорить больше никто не решился, ибо даже последнему псу в Аду было ясно сколь обреченным было бы их положение, реши они остаться на месте.

– Все это, конечно, звучит очень обнадеживающе, если бы не одно «но», – покачал головой Бефронс. – Чтобы попасть в ущелье наша армия должна преодолеть земли Астарота. И пусть мы сумеем опередить их основные силы, что им помешает выставить против нас небольшую часть регулярных войск этих земель? Они сумеют нас задержать до прихода армии, а те закончат начатое.

– Вполне резонное замечание, – кивнула Лилит, до этого времени хранившая молчание. – К тому же, что им помешает занять ущелье раньше нашего прихода и оказать нам такую же встречу, что ты готовишь для них?