Автово

Так вот. Еле дождавшись «звонка» после пыткообразных сидячих полуторочасов, мы все сорвались с мест и чуть ли не в присядку стали вытворять различные па, чтобы хоть как-то размяться.

Второй парой была конструкция корпуса, и вёл её уже знакомый нам Тимофеев. Мы перешли куда-то на этаж ниже и очутились в дико-холодной аудитории. Причём эффект был такой, будто мы находимся прямо на улице.

— Ну, как настроение, — весело спросил нас Тимофеев, — как спалось в первую ночь?

— Он бы ещё так про брачную ночь спросил, — подумал я, а вслух произнёс:

— Холодно!

Лимит моих слов был исчерпан, но вряд ли как-то по-другому я смог бы объяснить свои ночные переживания.

Вернее, по-другому объяснить я это смог бы, только вряд ли бы Тимофееву это понравилось.

— Ну, а как первый день учёбы? А?!

Поскольку все молчали, я опять открыл рот и ляпнул:

— Холодно!

Видно поняв, что на сегодня других слов от нас (от меня, в частности) не добьешься, Тимофеев решил начать лекцию.

Эту пару сидеть было просто невозможно. Обледенение всех конечностей нам гарантировалось, но мы стойко ждали конца.

— А, всё-таки, мы какие-то трахнутые, — сказал я Катьке, которая сидела рядом со мной, — вон, посмотри — все как один пришли, никто не остался, хотя имели полное право.

Та лишь посмотрела на меня и меланхолично покачала головой.

Но вот эта пытка в леднике закончилась, и мы должны были идти обратно «домой».

— Сейчас опять переться в этот гадюшник, — возникал Владичка, — не хочу, не хочу!!!

— Вот, вот, — поддакивал я, — как представлю себе, что возвращаться надо обратно, так тошнить начинает.

Вскоре мы все оделись и вышли на улицу. На наше счастье светило солнце и казалось, что немного потеплело.

— А пойдём пешком, — сказал Васильев, когда мы уже минут пятнадцать стояли на трамвайной остановке.

— Пошли, пошли, — тут же подхватила Лариса, — хоть прогуляемся, может согреемся.

— А как пойдём, кто дорогу помнит? — спросил Марат.

— Да прямо вдоль путей пойдём, не заблудимся, — ответила Лариса.

И мы пошли. Что ж, она оказалась права. Я, действительно, почувствовал себя лучше — стало теплее. Но перед глазами всё маячил этот дурацкий «гадюшник». Я ещё никак не мог свыкнуться с мыслью, что живу в нём, в этих нечеловеческих условиях, и на душе было погано.

Шли мы, не спеша, поэтому только минут через сорок на горизонте замаячила знакомая арка с лошадьми.

— А, вообще-то, далековато идти, — сказал я.

— Ну, не близко, но ходить можно, — возразил мне Серёга.

— Ребята, ребята, там, около метро я утром универмаг видел, — радостно закричал Лёша, — айда туда, посмотрим.

Поскольку мне ужасно не хотелось возвращаться в общагу, я обрадовался такой возможности хоть как-то оттянуть это время. И я с радостью согласился.

Вместе со мной пошли ещё несколько человек, а остальные поехали в общагу.

Универмаг находился как раз напротив метро и назывался «Кировский». Это было трёхэтажное здание с половиной четвёртого этажа. Зайдя туда, я вынужден был ещё раз признать, в какой провинции мы, всё-таки, жили. В отличие от астраханского ЦУМа здесь на полках что-то лежало, глаза разбегались, и хотелось бродить здесь долго-долго.

Но, походив туда-сюда, нам, всё-таки, следовало вернуться в этот гадюшник, где нас ждала комендантша для окончательного решения всех вопросов по прописке.

— Заходим, — сказал я, открыв дверь комнаты.

— Пожрем сначала или сразу пойдём к комендантше? — спросил Владик.

— Не знаю, сейчас у Игоря спрошу.

Выяснилось, что к комендантше нужно идти сразу. Через некоторое время все мы уже собрались на первом этаже в её кабинете и заполняли какие-то дурацкие бланки. В итоге мы лишились паспортов, а взамен нам дали какие-то зелёненькие книжечки, которые являлись пропуском в общежитие, годные почему-то только на полгода.

— Ну, что, сейчас скажем или потом? — спросил нас с Рудиком Владичка.

— Нет, надо дождаться момента, — решил я.

И вот сейчас мы стояли в кабинете комендантши и делали вид, что всё никак не можем закончить все формальности. Так, тяня время, мы дождались момента, когда остались одни и ринулись к ней.

— Наталья Андреевна, — вперемешку заговорили мы, — у нас к вам небольшая просьба. Дело в том, что у нас в комнате выпала почти треть стекла. Мы сегодня, вообще, не спали. Помогите нам, дайте, пожалуйста, какую-нибудь другую комнату.

— Это где же вы жили?

— В 214-ой.

— Что? А как же вы там все поместились?

— Да думали так теплее будет, — сбрехал я.

— А как же там стекло выпало. Мы до вас проверяли — все окна были целыми.

— Если не верите, можете пойти и посмотреть сами.

— Да? — улыбнулась она. — Ну, ладно, сейчас что-нибудь подыщу.

И она стала опять копаться в своей коробке с ключами.

— Вот, — найдя нужный ключ, сказала она, — это от 305-ой. Сейчас сходите посмотрите, и если там всё нормально, то придёте ко мне.

— Спасибо!

И мы тут же побежали на третий этаж осматривать комнату.

— Да это же рядом с Васильевской, — по дороге подумал я, — соседями будем.

Но когда мы обнаружили нужную дверь, я понял, что и здесь я жить не собираюсь.

Аккурат напротив 305-ой была дверка мужского туалета, откуда доносились возбуждающие всё вокруг запахи.

— Да ведь это же сортир, — в сердцах крикнул я, — прямо напротив. А представляете летом, когда окно у нас будет открыто, какой сквознячок приятный будет. А?!

Тут на мой крик из 303-ей выбежали Васильев с Лариской.

— А она времени не теряет, — подумал я.

— Чего у вас тут такое? — спросила Лариса.

— Да вот, решили комнату поменять — у нас же стекло выпало — а нам вот что предлагают, — возмущался Владичка.

— Ну, вы хоть откройте сначала, надо ведь посмотреть, — предложил Васильев.

Я вставил ключ в замочную скважину, и через секунду вся толпа ввалилась внутрь.

— А здесь классно, — сказала Лариска.

Действительно, здесь было ничего. Был отличный шкаф, кровати, тумбочки, стол, стулья — всё на месте. Окна целые и батареи даже бздели, но стены…