Ая
Шрифт:
Одиночество…
Ты один в квартире. Ты один в центре пустыни. Ты один на необитаемом острове. Ты один на высоте двух километров на гребне неизвестной горной гряды. На каноэ отплыл в океан, и за поднимающимися волнами не виден берег – ты один.
В ночном городе, на перекрёстке, оранжевым светом пульсирует светофор, вокруг ни души – ты один. Поздней зимней ночью ты вышел из жарко натопленной избы во двор. Прошёлся по тропинке в сторону туалета и встал заворожённый. Чёрно-фиолетовый бархат неба расстрелян сумасшедшей автоматной звёздной очередью. Млечный путь пылает, словно Полярное сияние. Деревья завалены снегом. Вымороженный воздух давит бешеной тишиной на уши – слышно, как превращается в пар выдыхаемый воздух, и как по небесному ворсу скользит кристаллик падающей звезды. Твоё неуспетое загадаться желание зависает маленькой искоркой над сугробом. Ты один.
Ты один внутри несущейся в час-пик броуновской массы людей. Ты один
Всегда.
Любая биосистема стремится захватить максимальное пространство, заполнить собой весь доступный объём и вытеснить из недоступного для себя объёма все остальные биосистемы. Любая биосистема имеет цель – стать единственной. Единственной и неповторимой, гордой и одинокой.
Откуда же тогда эта неистребимая неутомимая неутолимая тяга к антиодиночеству? Откуда внутри эго зерно, которое, прорастая, пробивает и крушит любые бетонные и бронированные препятствия в желании оказаться с кем-то?
Одиночество…
Как понять, что ты не одинок? Каким таким маркером отмечает Вселенная неодиноких людей? Какую лакмусовую бумажку приложить – и куда приложить – чтобы понять: всё, я не одинок!?
Физическое присутствие людей вокруг – совсем не показатель отсутствия одиночества. Скорее, наоборот, от шевелящейся человеческой массы стараешься отстраниться, отгородиться, никого не подпуская в своё пространство.
От перебирания в памяти людей, с которыми сталкивала тебя жизнь, ты тоже не становишься менее одиноким. Было так, что несколько лет подряд встречал Новый год один. В доме никого, кроме меня. Ёлка мигающая, свет полумрачный, музыка тихая, стол скромный, хорошего коньяка бутылка. И я. Ни суеты, ни громких весёлых возгласов, ни пьяных выкриков, ни романтических танцев. Ничего из того, чем праздничная обстановка отличается от повседневности. И вот ты наливаешь в бокал коньяк, вспоминаешь кого-нибудь: лицо, глаза, улыбку, походку, одежду, хорошее или плохое, мысленно хлопаешь по плечу или нежно приобнимаешь, говоришь тёплые слова… И чувствуешь, чувствуешь, насколько ближе этот человек, чем, если бы его локоть упирался тебе в бок за праздничным столом… И так с каждым. Один за другим. С любым, кого захотел, с любым, кого вспомнил, с любым, с кем интересно… И заканчивается одна бутылка, а не чувствуется размытости сознания, опьянения взгляда. Наоборот, сближение, общение, родство обволакивает приятной теплотой и нежностью. И заканчивается вторая бутылка… И наступает утро, и ощущение выпирающей полноты долго ещё не даёт успокоиться. Только-только посветлело. Из тёплого помещения выскакиваешь на улицу, орёшь во всю глотку, задыхаясь от морозного воздуха:
– Ааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааа!
словно заново родившись, входишь в новый день, в новый год, в новую жизнь…
Казалось бы – вот оно лекарство. Ан нет. Проходит время, и состояние антиодиночества элиминируется. Снова чувствуешь странные холодные поскрёбывания на сердечной мышце железными коготками.
Но, наверное, это шаг в верном направлении. Когда мы чувствуем душевную близость, ментальную близость, тогда мир выглядит совсем по-другому. Влюблённый переносит центр своего эго в предмет своей любви… Он не ощущает одиночества. Душа счастлива, глаза сияют, адреналин бурлит, тестостерон сублимировался в мозг. Реально, или своим воображением, он переносит душу своей возлюбленной в освободившееся место. Переносит, словно семечко, высаживает в новенький пустой цветочный горшочек, заботливо укладывает, присыпает землицей, поливает. А потом радостно восклицает: «Я не один! Я не пустой! Внутри меня колышется маленький огонёчек, живёт маленький росточек, плещется струйка весеннего родничка!». Странный симбиоз – чужая душа в чужом теле – создаёт видимость гармонии, когда одиночеству нигде нет места. И так как этот процесс взаимный, то влюблённые одиночества не наблюдают. Но если не наблюдают, это ещё не факт, что оно отсутствует. В сильном тумане не видно рифов у берега, но они есть… есть…
Э-ге-ге-йские какие рифы!! Со всего размаху приливной волной – шмяк об них. Да так, что сердце вырывается из груди и шлёпается в мокрый песок, забрызгивая кровью берег, метров на десять вокруг, которую всю до капельки смывает вторая волна. Ничего не остаётся…
Не может другая душа жить в твоей Вселенной бесконечно! Она заскучивается… Она просится домой. Туда, где комфортно, и, чёрт бы с этим одиночеством!
Истинно говорю вам: у человека должно быть место, где он должен бывать один. Каждый сам для себя ищет это своё место для своего одиночества.
Я не говорю про уединение. Уединение – это отсутствие людей вокруг той границы, которую ты определил
для себя 7 . Сидение в автобусе, скамейка в парке, комната, квартира, необитаемый остров, пустынь… Уединение доступно почти каждому. Достаточно поднять барьер, включить фильтры, вставить заглушки – вот тебе и уединение. Для кого-то это туалет, в котором, закрывшись, удаётся отгородиться от всего мира. А если повезёт, то умудряется ещё и читать, вырубая рубильник с названием «действительность» минут на двадцать. А кто-то прячется в кафе, сидя у огромного – с потолка до пола – окна, словно за гранью реальности, наблюдая, как в осенней мокроте суетливо бегут люди домой – кто с зонтом, кто нервно подняв плечи к голове, кто сгорбившись под капюшоном. Некоторые – идут «в люди», как Великий комбинатор, который «расхаживал по городу. Томясь жаждой деятельности, он переходил улицы, останавливался на площадях, делал глазки милиционеру, подсаживал дам в автобусы и вообще имел такой вид, будто бы вся Москва с её памятниками, трамваями, моссельпромщицами, церковками, вокзалами и афишными тумбами собралась к нему на раут. Он ходил среди гостей, мило беседовал с ними и для каждого находил тёплое словечко». 8 Кому-то нужно наполнить ванну специями и пеной, выключить электрический фальшивый свет, зажечь в углу ароматическую свечу, и отдаться самой себе, погружая в себя сначала один пальчик, потом – два, потом – три…7
Такие границы определяют персональную зону, которую можно выразить дистанционно. Например, коммуникационная дистанция. Область при общении, которую каждый человек чувствует по-своему, для одного один метр, для другого – три. Или интимная дистанция, расстояние которой психологи обычно определяют как полметра.
8
Ильф Илья, Петров Евгений, Двенадцать стульев
В тот момент, когда человек находится в таком волшебном месте, будучи одиноким, уединённым, он, снижая уровень одиночества до самого возможного минимума, и почти перестаёт быть одиноким. Замыкает само на себя энергетическое кольцо, внутри которого и вращается одиночество.
Ведя внутренний диалог с самим собой. Или обращаясь к невидимому существу. Или выкинув из мозга все мысли, безучастно наблюдая за происходящим вокруг. Или увильнув от реальности, спрятавшись в сны… Даже неудовлетворённый собой человек, если он не ревёт «ааааа, какой я нищастный и бедныййййй», в такие мгновения более антиодиночен, чем, например, влюблённые.
Ибо находит себя.
Одиночество даёт человеку гармонию с самим собой. Одиночество ликвидирует одиночество, прекращает, уменьшает, удаляет, растворяет, снимает. Переплавляет жажду «быть с кем-то» в живительный источник цельности и самодостаточности.
Не то одиночество, которое истерично визжит: «ааааааааааа, мне одиноко, люди добрыя, памагите!». Это не то одиночество, от которого жутко на душе. Это не то одиночество, которое свербит в сердце от того, что все твои слова окружающим людям, словно брошенный в пустой глубокий колодец камень. Это не то одиночество, от которого слёзы реками текут по щекам. Это не то одиночество, которое заставляет биться головой об стену или, скрипя зубами, рвать подушку на части. Это не то одиночество, которое вырывается бессмысленным отчаянным криком «Зачем ты меня оставил?!» 9 .
9
Отсылка на возглас Иисуса, когда его распяли на кресте.
Нет. Нет!
Это пытливое одиночество. Строгое. Мудрое. Справедливое. Оно неторопливо вдумчиво достаёт из глубин твоего я молекулы твоей души, атомы сознания, разума и рассудка. Чистит, отряхивает, настраивает, развешивает на ветках цветущего фруктового сада – проветриться, подсушиться, наполниться свежестью, прозрачностью и ароматом. И возвращает обратно. Из-под лохматых кустистых бровей нежно и ласково смотрит на тебя слегка прищуренными тёмно-зелёными глазами. Держа за плечи мягкими тяжёлыми руками, поворачивает в нужную сторону и осторожно подталкивает в нужном направлении.
Человек наслаждается окружающим комфортом, ругает неприятный дискомфорт, решает какие-то свои личные основы бытия, выстраивает мировоззрение и философский фундамент своей совести, по кирпичику выкладывая принцип за принципом. Человек просто есть, без всяких там проекций в мир действительный, мир реальный, мир условностей, мир нормативов, мир штампов, мир запретов… Натянув на себя плащ самодостаточности и раскрыв огромный зонт эгоистично пофигистического отрицания всей внешней ерунды, окружающего его, человек входит в состояние гармонии, в прекрасное равновесие, чудесный баланс.