Айсолтан из страны белого золота

не убранная в мешки шерсть высится большой

черной горой. Пустая грузовая машина и несколько арб

как бы застыли в ожидании. Десятка два верблюдов

пасутся в глубине ложбины.

Заведующий фермой, очень загорелый,

худощавый человек, с быстрыми черными глазами, быстрыми

движениями, быстрой речью, поздоровавшись с

приехавшими, сразу ведет их на площадку, где стригут

овец.

— Здорово, друзья, — говорит Аннак. —Желаю

вам работать — не уставать.

— Желаем вам долго жить-здравствовать.

— Ну, как единоборствуете с овцами? Скоро

думаете последнюю овцу положить на лопатки?

— Денька через два закончим, никак не позже.

Аннак с удовольствием следит за проворными

движениями стригачей. Эти движения так быстры,

что их не уловишь глазом. Шерсть мягкими,

шелковистыми пучками падает из-под ножниц. Легкие

пушинки плавают в воздухе. Остриженные овцы, с

остатками длинной шерсти на ногах и животе, проворно

вскакивают и с радостным блеянием убегают прочь.

Аннак, поглядев на полугодовалого барашка,

которого только что отпустил один из стригачей,

спрашивает:

— Эй, друг, а ты слыхал поговорку: весной

наголо остриги, а осенью побереги?

Молодой паренек-стригач смотрит на башлыка

в недоумении:

— Я что-то тебя не понял, товарищ Аннак.

— А я вот давно понял, что ты ничего еще не

понял, не знаешь, как надо овец стричь. Ишь ты,

барашка-то как облизал — гуляй, мол, себе на здоровье-

А как морозы ударят, ветер налетит лютый, что

тогда? Ты, думаешь, мы зря при осенней стрижке

шерсть баранам и на животе, и на ногах, и около

ушей оставляем? Нет, друг, она им нужна, прямо

можно сказать — необходима. Тебя, небось, мать

одеялом прикроет, а этих бедняжек кто? Товарищ

Сазак, а ты, может, тоже этой поговорки не слыхал?

Товарищ Бегенч, вот завфермой товарищ Сазак...

Быстрый Сазак не дает ему договорить:

— Товарищ Аннак, этот парень не стригач,

а аробщик. Он нам добровольно помочь вызвался.

Это его первый барашек. Парень до сих пор и

ножниц в руках не держал.

— Ну и что ж, что первый? Если он первым

в руки попался, так теперь ему с холоду околевать?

А глаза у этого парня на что? Не видит, как другие

стригут? А ты, завфермой, на что? Учи! Учи!

Вдруг до слуха башлыка долетают звуки музыки.

Кто-то включил репродуктор, установленный

неподалеку от навеса. Аннак прислушивается, и глаза его

добреют.

— А вот это ты правильно устроил, товарищ

Сазак. За это спасибо. Песня, музыка — великое дело,

друг. Под песню и работа лучше спорится. Читал,

может, как Кемине со своим пиром ' шел на поминки,

а им навстречу два музыканта-сазандара. Пир

разгневался и говорит: «Эй, вы, злоумышленники!»

А Кемине ему возражает: «Напрасно гневаешься, мой

пир: это мы с тобой злоумышленники, — мы к мерт-

г.ецам в гости идем. А это хорошие люди, они

на той спешат». Ну, добро. Пойдем поглядим

колодцы.

______________________________________________

1 П и р — высшее духовное лицо, обычно имеющее учеников.

По дороге к колодцам Аннак останавливается

возле мешков с шерстью. Прикинув в уме, он

спрашивает Бегенча:

— Тонн сорок будет, а? Как полагаешь?

Четыре двугорбых верблюда, покачивая

маленькими головками, медленно ходят вокруг четырех

глубоких колодцев с оцементированными стенами и тянут

оттуда толстые канаты, переброшенные через блоки.

На концах канатов покачиваются бадьи из бычьей

кожи. Пастухи выливают прозрачную студеную воду

из бадей в большие цементные водоемы. К этим

колодцам придут на водопой отары овец с далеких

пастбищ.

Аннак и Бегенч пробуют воду, хороша ли она, не

горчит ли. Вода холодна, лишь чуть-чуть солоновата

на вкус, и они пьют ее с наслаждением. Четыре

часа в машине, под палящим степным солнцем — как

тут горлу не пересохнуть! Особенно жадно пьет

Бегенч.

Сазак говорит:

— Бегенч, хватит тебе сырой водой желудок

наполнять. Оставь место для чая.

Но Аннак чувствует, что чая ему, пожалуй,

маловато. Его могучий организм требует чего-то более

основательного для восстановления сил. Он

возражает:

— Чай, конечно, неплохо. Но только на одном

чае далеко не уедешь. Там, в машине, два славных

козленочка с нами прибыли. Ты, друг Сазак, сделай

милость, похлопочи, чтобы одного изжарили.

— Уже жарится, товарищ Аннак. Хорошее,

свежее мясо жарится. А ты своего козленка побереги,

домой отвезешь.

— А где ж ты взял свежее мясо?

— Ты слышишь, Бегенч, что товарищ башлык

спрашивает? Откуда у нас свежее мясо? Товарищ

башлык забыл, что у нашего колхоза шестнадцать

с лишком тысяч голов баранов. Так пошли обедать.

Обед готов.

— Обед — штука хорошая, а все-таки вели

отрубить задние ножки у нашего козленка да нанизать

на вертел. Я тоже хочу попотчевать вас козленочком

из нашего с Бегенчем стада.

На пути к теляру Анкак замечает в стороне от

него собранный, в большие кучи чор 1.

— Это на что ж тебе столько чора, друг? —

спрашивает башлык.—Что у тебя, все бараны

чесоткой болеют, что ли,—столько чора для черной мази

наготовил? Или черкеза и саксаула мало, топлива

нехватает?

— Нет, товарищ Аннак... Это я для другого

дела, — уклончиво отвечает Сазак.