Баба Люба. Вернуть СССР

— Ну смотрите сами, — вручил мне ключи Алексей Петрович, — если передумаете — дайте знать.

Мы договорились, когда я выйду на работу. Затем он ушел, а я принялась переносить вещи из дворницкой и обустраиваться.

Но это я отвлеклась. Возраст такой, поэтому у меня вот такие лирические отступления частенько случаются.

Так вот, вернулась, значит, я на кухню, смотрю, а какой-то здоровенный хмырь моей же ложкой вылавливает и есть пельмени прямо из кастрюли. Ещё и самые большие выбирает.

— Вкусно? — спросила я.

— Угум-с, — с набитым ртом кивнул мужик, — малёхо недосолено, но есть можно.

— Я польщена, что вы оценили моё кулинарное мастерство, — обличительно намекнула на неуместность такого действия я.

Но мужик, не проникся:

— Сойдёт, — констатировал он, равнодушно облизал ложку и вышел из кухни, почёсывая мохнатую грудь, сквозь разодранную спереди тельняшку.

Я мрачно посмотрела на недоеденные пельмени и пошла высыпала их собакам во дворе.

Ужинала я остатками уже подсохшей «косички» с чаем.

При этом мрачно размышляла.

У человечества есть только два насущных вопроса. Как быть и что делать? В моём случае оба эти вопроса слились во единый, и если я срочно не решу данную проблему, то вскоре «косичка» станет моей единственной едой на ближайшее время.

Ладно, будем решать вопросы по мере их появления.

С помощью тряпки и прихваченных из дворницкой Семёна (на время, я потом всё честно верну) эмалированного ведра и дистрофического веника, я кое-как навела в комнате порядок. На узкой монашеской кровати кроме продавленного сероватого матраса ничего больше не было. Я накрыла его пока халатом и старой кофтой, скрутила из свитера валик под голову и легла спать. Укрылась старым любашиным пальто бежевого цвета.

Хоть за этот день я устала, как собака, но сон не шел. Лежала, думала.

Вот как мне сейчас рассматривать своё новое положение? Если смотреть, что сюда я попала после жизни в относительно благоустроенной двухкомнатной квартире на ул. Комосомольской, где у меня был удобный диван и хоть и старенькое, но чистое и даже накрахмаленное, постельное бельё — то это безусловно падение. Но если учесть, что там я была на непонятных ролях с непонятным супругом, а сейчас я абсолютно свободна — то это несомненный взлёт. Всё зависит от точки зрения.

В общем, я решила пока считать, что это взлёт. Буду оптимисткой. Иначе взвыть хочется.

Я покрутилась, устраиваясь поудобнее, так, чтобы попасть позвоночником между двух ребристых пружин — кровать была на сетке. Сон всё равно не шел. Почему-то вспомнился мой средненький внучок Елисей. Нет, я их всех одинаково люблю, но Елисей… он так на Пашку похож в детстве… Интересно, как они там без меня?

Но эту мысль додумать я не успела — с удара ноги распахнулась запертая дверь, оба финдибобера забряцали уже где-то на полу и укатились под кровать, а на пороге возникли люди.

Вспыхнул свет, заслепляя глаза.

— Ты гля, Пузырь, вот и комната! — весело похихикивая, сказал тощий, похожий на подростка индивид. Примечательным было его лицо: мясистый, как у индюка, нос и мягкие тоже мясистые, уши.

— Ага, и баба есть! — заржал второй, действительно похожий на Пузыря, мужичок, примерно лет тридцати пяти — сорока на вид, лысоватый, кругленький и весь какой-то маслянисто-лоснящийся.

— Ну так заходим, чё Сифона в коридоре ждать?

Меня аж подбросило с кровати (хорошо, что в комнате было не жарко и спать я легла в любашином спортивном костюме):

— Это что такое?! — возмутилась я.

— Гля, Пузырь, она же старая, га-га-га… — загоготал мясистоносый.

— А ты её одеялом накрой! — отозвался Пузырь и тоже заржал.

— Я сейчас милицию вызову! — заявила я.

— Ты чё, мать, опухла? — изумился Пузырь, — решила нас мусорам сдать? Да у меня батя знаешь кем работает!

Он выпятил губу и гордо задрал подбородок. Я случайно взглянула в его глаза — и в ужасе отшатнулась: глаз не было! Вместо обычных человеческих глаз там черными провалами зияла тьма!

Одержимый? — мелькнула мысль. Руки у меня моментально вспотели и мелко затряслись.

— Если я скажу бате — тебе капец будет! Фуууух! — выдохнул он в мою сторону слова, которые, очевидно, должны были повергнуть меня в ужас.

С этими словами я уловила сладковатый запах каннабиса.

Действительно, фуууух! — у меня аж отлегло. Придурок (да и второй тоже) оказался обычным человеком, просто сильно обкуренным, поэтому и зрачки разошлись. А то я уже нафантазировала.

Так и до инфаркта недалеко.

— Что здесь происходит? — в комнату заглянул мужичок в наспех накинутом пиджаке и синих трениках.

Сосед из комнаты по диагонали от меня, — вспомнила я.

— Да ничё, ничё, — примирительно поднял руки ладонями вверх мясистоносый. — Вот баба в гости позвала, так мы общаемся.

— Да, извините, если громко, — сказал Пузырь, затем не выдержал и прыснул от смеха.

Его поддержал мясистоносый. Около минуты они взахлёб хохотали.

— Вы бы не водили гостей так поздно, — с упрёком сказал мне мужчина, — мне в шесть утра на работу вставать.

— Да я их впервые вижу! — возмутилась я, — я спала, они дверь выбили и вошли!

От моих слов оба «гостя» опять буквально покатились со смеху — очевидно, как раз их накрыло.

— Что здесь смешного? — нахмурился мужик.

— Обкуренные они, вы разве не видите? — пояснила я.

— Слышь, мать, ты за базаром следи, а то я щя тебе глаз на жопу натяну! — не одобрил мои слова Пузырь.

Я с надеждой посмотрела на мужичка.

— Ладно. Время уже позднее, так что вы тут не шумите сильно, — пряча глаза, сказал мне мужичок и торопливо ретировался.

А я осталась с двумя обкуренными наркоманами наедине.

Пока я судорожно соображала, что в таких случаях нужно делать, наркоманы опять принялись хохотать. А вот реально, что делать? Поднять крик? Так глуховатая старушка-соседка не услышит, а ботан в очечках, если и прибежит, то максимум что сделает — заплачет. Был шанс, что прибежит тот дремучий любитель чужих пельменей, но у меня были серьёзные сомнения, на чью сторону от встанет.

Я пошарила глазами по комнате — но ничего подручного не было (в данной ситуации хорошо бы топор, или даже ружьё, хотя, боюсь, мои гости настолько в неадеквате, что не среагируют).