Бабушкины стёкла

— Вася, — отец Василий погладил мальчика по голове, — сейчас мы тебя окрестим, — и стал читать молитвы. Началось Таинство Крещения.

Залезть в купель Вася был не в силах. Опускал его отец Василий. Крепкие руки были у старика.

— Крещается раб Божий Василий, — говорил ласково священник, — во имя Отца, аминь. И Сына, аминь. И Святаго Духа, аминь.

Анна Павловна, передавая священнику полотенце и рубашку для Васи, неожиданно для себя перекрестилась.

— Облачается раб Божий Василий в ризу правды, во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, аминь.

За Крещением началось миропомазание. Катя и Анна Павловна затаив дыхание наблюдали за отцом Василием.

— Елицы во Христа креститеся, во Христа облекостеся, аллилуйя...

Окончив миропомазание и едва взглянув на ослабевшего Васю, отец Василий сразу приступил к измовению.

— ...Оправдался еси. Просветился еси, освятился еси. Омылся еси именем Господа нашего Иисуса Христа и Духом Бога нашего...

Анна Павловна вдруг ощутила в себе чувство, похожее на надежду, и это чувство в ней росло.

— ...Крестился еси. Просветился еси. Миропомазался еси. Освятился еси. Омылся еси. Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, аминь.

Спокойный, уверенный голос отца Василия благодатью входил в сердце Анны Павловны.

— Господи Боже наш, от исполнения купельнаго Твоею благостию осветивый в Тя верующия, благослови настоящаго отрока, и на главу его благословение Твое да снидет...

Сосредоточенно, с надеждой в каждом своем движении передала Анна Павловна понадобившиеся для пострижения волос ножницы.

— Постригается раб Божий Василий, во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, аминь.

Таинство близилось к завершению.

— Помилуй нас Боже по велицей милости... — звучал спокойный голос священника. — Еще молимся о милости, жизни, мире, здравии и о спасении раба Божия Василия.

Когда все было закончено и Васю с крестом на груди положили в его кровать, Анна Павловна спросила у отца Василия:

— Скажите, он не умрет?

Не потупил тот глаза под острым, надрывным взглядом матери.

— Этого я не могу знать, — сказал он. — Одно знаю твердо: умирать ему теперь — значит, идти к Богу на вечную жизнь, в Царствие Небесное. Как говорил мученик Зиновий, когда требовали от него отречения от Христа, угрожая смертью: «Без Христа мне жизнь не нужна, а со Христом и смерть не страшна». Скорбно, конечно, видеть сына на смертном одре, но вера да войдет в вас и да укрепит, — и отец Василий перекрестил Анну Павловну.

Анна Павловна закричала:

— А она, — Анна Павловна указала на Катю, — сегодня говорила, что Васенька умрет! — Запали в душу взрослой Анне Павловне серьезные слова малышки.

— Ты почему так говорила, миленка-Катенка? — спросил ее отец Василий.

— Я знаю это, — глядя в пол, ответила Катя и вытерла слезы. — Я не знаю, почему я это знаю, но это так. Вчера окрестили бы — он был бы жив. — Сила и уверенность слышались в Катиных словах.

Анна Павловна затряслась в плаче. Отец Василий гмыкнул, покачал слегка головой. Катя протянула Анне Павловне стеклышко:

— Берите, смотрите.

Стеклышко показывало, что вокруг лежащей сияющей, прекрасной Васиной головы блистал яркий нимб света. Перед Васей стоял светоносный ангел и улыбаясь смотрел на него. Ожидание было в Ангельском взгляде.

— Ой, какая красота! — вырвалось у Анны Павловны.

Отец Василий подошел к Васе, постоял немного и сказал:

— Да, похоже, умирает. Впору отходную читать.

— Нет! — закричала Анна Павловна и отбросила стеклышко. Его поймала Катя. — Нет!

Анна Павловна упала на колени перед Васиной кроватью, обняла сына и зарыдала. Послышался скрип открываемой двери, и в комнату вошел Василий Иванович. Увидев на полу корыто со свечами, отца Василия в облачении, он застыл на мгновение, все понял и, бросив какие-то свертки, пнув ногой корыто, ринулся к постели сына. И сразу вцепился в шнурок, на котором был крест. Анна Павловна вскочила и схватила мужа за рукав.

— Опомнись! Не трогай! Васенька умирает!

Василий Иванович, рыкнув что-то, отбросил руку Анны Павловны, но она вцепилась в него, отвернула от кровати и впилась в его руки.

— Мракобеска, — прошипел Василий Иванович и стряхнул с себя Анну Павловну. Та, с перекошенным лицом, стукнула его по затылку; Василий Иванович схватил ее за волосы. Отец Василий, стоявший дотоле неподвижно, взял Василия Ивановича за плечи и встряхнул.

— Дядя Вася, возьмите, посмотрите! — подскочила к нему Катя и протянула стеклышко. Василий Иванович машинально придвинул стеклышко к глазам, около минуты смотрел и вскипел вдруг:

— Опять эти стеклышки! — Он с ненавистью глянул на стеклышко и шарахнул об пол, как вчера, и так же добил каблуком. Катя и шелохнуться не успела. На несколько мгновений он остыл. Он стоял, ненавидя всех, часто дыша, и собрался было снова метнуться к Васиному кресту, но раздался тихий, спокойный голос отца Василия:

— Он умер.

Василий Иванович обмяк.

— Не может быть, — прошептали его губы.

— А-а-а! — заголосила Анна Павловна и упала на мертвого сына. Василий Иванович мелкими шажками двинулся к кровати. Щеки его обвисли, лицо менялось на глазах. Анна Павловна вдруг вскочила и пантерой кинулась на мужа: — Кро-ко-ди-ил, убийца! — и, увидев, что в дом вошел дед Васи и стоит в дверях, ничего не понимая, она схватила со стены висевшую там саблю и бросилась к деду. Не успел отец Василий перехватить ее. Дед Васи побелел, хрипло вскрикнул и — обратно, в дверь. Смертельный удар сабли пришелся по двери. Анна Павловна выскочила из квартиры и погналась за ним по лестнице.

— Помогите! — орал дед. — Убивают!

Дело закончилось на улице, где Анну Павловну схватили и саблю отняли. Полумертвый от страха дед сидел, меж тем, съежившись, за палаткой с мороженым.

— Умер! Умер Васенька! Не окрестила вовремя! Убийцы! Ах, проклятая я! — кричала Анна Павловна, не помня себя, пока не потеряла сознание.

Вскоре весь дом, двор, все соседние дома и дворы только и говорили, что о смерти Васи. Люди, далекие от веры, кляли Василия Ивановича на чем свет стоит.

— Подумаешь, что такого, окрестить-то? Все почти крестят. Со старины ведь идет, — говорили они.

Даже воинствующие безбожники помалкивали, вздыхали и головами качали. Что они подразумевали под своими вздохами — трудно сказать. Бабуси крестились и говорили:

— Слава Те, Господи, что окрестить успели.

И все были уверены — от холодных к вере до тех, кто причащается каждую неделю, — что умер Вася оттого, что вовремя его не окрестили.

— И беса ведь, как живого, зрели. Какого ж рожна еще нужно? — ругались бабуси. Воинствующие же безбожники гмыкали и опять же головами — раз-два в стороны.