Бабушкины стёкла

Петя усмехнулся:

— Петя и сам живет, и другим дает.

Молодцы вынесли зеркало.

— Петя, — спросила взволнованно мама, — неужто за деньги показывать будешь? — Петя хохотнул в ответ. — А где? — допытывалась мама.

— А в парке нашем, — отвечал Петя.

— Разве можно?

Петя испытующе оглядел маму и снова усмехнулся:

— У нас все можно! — и ушел.

Повздыхали мама и Катя о зеркале, но не очень.

— А пойдем-ка мы, Катерина, с тобой по магазинам, — предложила мама.

Катя согласилась с радостью. Она любила ходить с мамой. Правда, чаще всего они в магазинах только рассматривали все, а не покупали, но Кате и это нравилось.

— Сегодня надо сумочки взять, сегодня мы не только смотреть будем, — весело сказала мама. И они пошли.

Долго ходили мама с Катей. И где только не побывали они! Маму постоянно подмывало покупать все подряд. Непривычно все-таки глядеть на шубу в триста рублей и знать, что она тебе по карману. А раньше ведь оглядишь, присвистнешь, на цену глядя, и дальше пойдешь. «А вот возьму и куплю», — кололо каждый раз маму, когда она видела что-то красивое и дорогое, хотя и ненужное. Но она сдерживала свои порывы и покупала только самое необходимое. Находились они, устали, Катя и говорит:

— Пойдем домой, мама. А по пути в парк зайдем, посмотрим, как Петя наше зеркало показывает.

— Что ж, ты думаешь, он сразу, что ли, его туда понес?

— А что тянуть-то? Я бы сразу понесла.

И они пошли в парк. В том месте, где в парке аттракционы, всегда многолюдно, но то, что увидели мама с Катей, никак нельзя было назвать многолюдством. Кишела громадная толпища.

— Что это народу столько? — спросила мама такую же тетю с девочкой, похожей на Катю.

— Ой! Зеркало в комнате зеркал выставлено: смотришь в зеркало — вместо себя черта видишь. Смех!

— А не страшно? — спросила Катя тетю.

— Страшно, — ответила за нее девочка, она подняла голову и с укором посмотрела на маму, — какой тут смех, когда страшно!

— Вообще-то, жутковато, — подтвердила тетя, в глазах ее было возбуждение, — прямо как живой на тебя смотрит. Мы сначала с утра были, мы всегда здесь с моей ласточкой, — тетя умиленно посмотрела на девочку, — гуляем. Зашли в зеркальную комнату, а там уже толпа. К тому зеркалу отдельный вход и отдельная плата. Насмотрелись мы, а народ все идет и идет. Мы своим знакомым порассказали. Те — сюда, а сначала не верили. Так дело пойдет — скоро не подойдешь к зеркалу: вся Москва повалит чертей смотреть.

Очередь была метров на сто от двери, но многие пытались пролезть так. На них орали, те отбрехивались. Кутерьма, в общем. Выходящих с другой стороны павильона также осаждал народ.

— Что? Как? Настоящий черт?

И чего только не слышалось в ответ! Один интеллигентный дядя в очках и с портфелем сказал, что это жульничество, ибо в природе чертей не существует, что это оптический обман и прочее. И вообще он был недоволен. Он хотел было поизучать зеркало, но на него заорали: «Давай-давай, не один ты!» — еще кое-что из слов добавили и выставили прочь. Он хотел было протестовать, что-де он деньги заплатил, имеет право, что время не оговорено, но вмешался сам Петя и так на него посмотрел, что интеллигент мигом ретировался. Другие выходящие смеялись и живо описывали страшную морду, и можно было подумать, что и вправду смешно. Кто выходил, головой покачивая, кто был бледен, как первый снег, кто — потный, как после бани, кто с лицом, перекосившимся от страха. В общем, выходящие своим ответом подогревали общий интерес. Еще не видевшие делали вывод: зрелище, какого еще не было, — надо стоять. Мама и Катя, которые тоже встали в очередь, увидели, что к толпе подходит группа милиционеров.

— Ой! — у мамы все обмерло внутри. — Арестуют Петю.

Но оказалось, что милиция пришла не за тем. Через десять минут кутерьмы у дверей не было, а стояли турникеты, и милиционеры ходили вдоль них и смотрели за порядком. «Ну и ну!» — сказала про себя мама. Наконец, они вошли в просторный тамбур. Налево был вход в обычную комнату смеха, но туда никто не шел. Все стояли направо, в просторную комнату, где находилось бабушкино зеркало. Петя их сразу увидал, вывел маму из очереди и сказал:

— Манечка, тут такое дело... Будем считать, что я вам недоплатил слегка, теперь ошибку исправляю, — и он сунул маме маленький сверток. — Вот теперь в расчете полностью.

— Что здесь? — спросила мама.

— Здесь полторы.

— Да что ты! И тех-то много.

Петя улыбнулся:

— Я так хочу! Как говорится, мы предполагаем, а Бог располагает. Все идет так, как в самом добром сне. Я уже сегодня могу закрыть это. — Он засмеялся. — Уже сейчас вполне на уровне. — И он снова счастливо рассмеялся.

— Петя, а есть кто-нибудь, кого зеркало нормальным показывает, без бесовской морды?

— Да я, вообще-то, не хожу туда, — Петя кивнул на комнату. — Но вроде нет. Хотя с утра, когда открыл, пара бабок с внуками заходили — те как будто сами собой были.

В тамбур вошел милиционер. Опять у мамы похолодело все внутри. Но милиционер дружелюбно и почему-то вопросительно посмотрел на Петю. Петя не удостоил его взглядом, а только кивнул головой на маленькую дверку, что была у него за спиной. Милиционер заскочил туда и через полминуты выскочил. Лицо его выражало удовольствие, и он что-то жевал.

— И никакой это не оптический обман, а такая у вас душа нынче черная, и бес в зеркале — настоящий, — услышала мама Катин голос.

— Ой, — сказала мама, — она тебе всю коммерцию испортит.

Петя тоже слышал, что сказала Катя.

— Нет, — сказал он, секунду подумав, — наоборот, — и прошел к зеркалу.

Когда же напротив зеркала встала мама, гомон стих. Все, кто был у зеркала, онемели и зачарованно смотрели на дивную красавицу в зеркале. Вообще-то, мама со страхом подходила к зеркалу. Она пересилила себя и шага за два стала часто-часто повторять про себя: «Господи, помилуй, Господи, благослови».

— Вот, — объявила Катя притихшим зрителям, — это моя мама. — Мама при этом замахала на нее руками. — Она причастилась вчера, и бес из нее вышел.

— А что, такая же была, как мы? — раздались голоса.

Мама кивнула. Дикий страх напал на нее. Ей казалось, что сейчас ее схватят и поведут, как говорил Васин дедушка, куда следует. Да и стыд вдруг проснулся, но стыд мама подавила быстро, а страх остался. Никогда не думала она, что сидит в ней такой страх. А всего-то: дочка ее во всеуслышание про Тело и Кровь Христову заговорила. «И будете ненавидимы за имя Мое», — неожиданно вспомнилось маме из Евангелия вчера прочитанное. Когда они вышли, рядом с ними оказался Петя. Он протянул листок и спросил:

— Ну-ка, проверьте, то ли написано?

На листке значилось: «Граждане посетители! У нас вы увидите зеркало, которое показывает не внешность вашу, а душу. Не взыщите, если в душе вашей сидит бес. Тогда вы увидите себя бесом. Если же в вас нет беса — вы увидите себя».

Мама засмеялась:

— То, Петя, то. Не в бровь, а в глаз. Точнее не скажешь. — Потом на ухо ему: — А не слишком ли? — Она вспомнила свой страх у зеркала.

— Нет, — твердо сказал Петя, — волков бояться — в лес не ходить. У меня так. Зато, — он ударил ладонью по листку, — реклама!