Багровая смерть

Никки кинул на меня взгляд, который я не совсем поняла:

— Страшным быть всегда полезно, Анита; ты это знаешь.

— Не считаю, что для большинства людей в реальном мире это так, — возразила я.

— Мы не живем в этом мире и мы не большинство людей, — ответил он. Хотела бы я с ним поспорить, но не могла.

— Если они могут узнать что-то, что поможет нам решить проблему с вампирами здесь, в Ирландии, — сказал Эдуард, — пусть они напугают ее до охуения, Анита.

— Ты хочешь, чтобы я разговаривала с тобой или отправилась помогать им в миссии устрашения?

— Я там слышал голос Никки, я не ошибся?

— Ага.

— Ему не нужно помогать быть страшным, а нам с тобой нужно начать планировать твою поездку на Изумрудный Остров.

Син вернулся, пока остальные пошли к дальнему входу в туннель.

— Мой рот не слишком болит для поцелуя, — сказал он.

Я нахмурилась.

— Прекрати быковать и просто поцелуй меня.

Комментарий заставил меня улыбнуться, и весь мой сварливый авторитет улетучился.

— Повиси минутку, Эдуард.

— А кто просит поцелуя? Я не узнаю голос.

— Синрик, — ответила я.

— Ой-е, он кажется взрослым.

— Я ставлю тебя на удержание, так, чтоб ты знал.

— Я не собираюсь по телефону критиковать твои поцелуи, Анита.

— Ставлю на удержание, Эдуард, — я повернулась к Сину. Он стал таким высоким и настолько старше, что более глубокий голос не дал Эдуарду сразу узнать его по телефону.

Магда позвала его с дальнего конца коридора:

— Никки говорит, если ты опоздаешь, мы начинаем миссию устрашения без тебя.

— Бегу, — крикнул Син.

Он обернулся ко мне и склонился для поцелуя. Я встала на цыпочки, чтобы встретить его сто восемьдесят с лишним сантиметров роста. Его губы были мягкими, нежными, но руки, которыми он схватил мои, — нет. Он сжал ровно на столько, чтобы я почувствовала силу его рук, достаточно далеко и метко кидавших футбольный мяч, чтобы колледжи интересовались ним. Какая-то комбинация его рук и поцелуя чуть сбила мое дыхание, когда он отступил. Он усмехнулся выражению моего лица, и он знал, что заставил мой пульс ускориться. Он — вертигр; он мог почувствовать биение моего сердца на языке.

Он побежал за остальными. Не хотел упускать возможность научиться быть страшнее.

19

— Ты бы лучше сняла Эдуарда с ожидания, — напомнил Натэниэл.

— О, точно.

Натэниэл усмехнулся:

— Мне нравится, как мелкий братец заставляет тебя забыться.

— То, что ты называешь его мелким братцем, не помогает мне проблемой разницы в возрасте, Натэниэл. Просто говорю. Но давай для разговора пойдем в комнату отдыха, а то вдруг кому понадобится зал.

— Он мой брат по выбору, и он младше, — сказал Натэниэл, направляясь к маленькой комнате, из которой Ники и Джейк вышли менее часа назад. Насыщенный выдался час.

— Он твой брат-муж. Вот в чем разница, — сказала я.

Он придержал для меня дверь, когда я нажала кнопку, снимая Эдуарда с удержания.

— Я сказал поцеловать мальчишку, а не оприходовать, — сказал Эдуард.

— Чтоб ты знал: я нахмурилась.

Он посмеивался; наверное, я была одним из пяти людей на планете, которые слышали от него такой звук.

— Перевожу тебя на громкую связь, Эдуард, — сказала я.

Я села у четырехместного стола, чтобы положить на него телефон, и мы оба могли сесть рядом.

— Кто слушает вместе с тобой? — уточнил Эдуард.

— Натэниэл.

— С каких пор ты подключаешь его к нашим телефонным разговорам?

Мгновение я не знала, что ответить, но Натэниэл наклонился к телефону и сказал:

— Ты все еще хочешь, чтобы Дамиан приехал в Ирландию и помог тебе?

— Да, — сказано было коротко и не так уж дружелюбно.

— Он все еще не очнулся на день, так что вместо него послушаю я, чтобы он смог принять обоснованное решение.

— Ты не веришь, что я скажу Дамиану правду? — удивилась я.

— Ты скажешь ему свою правду, полицейскую правду. Я тебя люблю, Анита, но твоя главная задача — раскрыть дело.

— Ты хочешь сказать, я буду манипулировать Дамианом, чтобы вынудить его отправиться в Ирландию, просто потому, что так я раскрою дело?

— Осознанно, нет, но где-то в глубине души — да.

— То есть, я ценю дело выше благополучия Дамиана?

— Если ты сможешь убедить себя, что ему не грозит слишком большая опасность или что для него будет лучше столкнуться со своими страхами лицом к лицу, и он сможет помочь тебе прекратить убийства в Ирландии, — да, безусловно.

Эдуард рассмеялся, и это был настоящий смех, который говорил, что ему действительно весело.

— Et tu, Эдуард?

В его голосе все еще слышались нотки смеха, когда он ответил:

— Мы оба хорошо умеем находить причины, которые заставят людей делать то, что мы хотим, Анита. В этом он прав.

— Возможно. Ты не против, что он послушает?

— Если ты не против, — ответил он, и то, что он настолько спокойно это воспринял, меня удивило.

— Да, я нормально к этому отношусь.

— И прекрасно. Тогда я буду говорить с тобой так, как будто Натэниэла тут нет, но он может вставлять замечания.

— Вставлять замечания? — переспросила я.

— Я помогал Питеру заполнять заявления для колледжа, — сказал он.

— Так он не собирается сразу в армию?

— Мы с его матерью убедили его поучиться год в колледже. Если он поймет, что это не его, то тогда может завербоваться.

Я была почти уверена, что Донна для этого сделала больше, чем Эдуард, но да бог с ним. На самом деле, в этом я была согласна с Донной.

— Рада слышать. Легче поступить в колледж, а потом пойти в армию, чем наоборот.

— Это одна из причин, по которой я встал на сторону Донны, — то, как он это произнес, заставило меня оставить тему.

— А ты ездил в колледж? Мы с Сином ездили, — встрял Натэниэл. Ему не был знаком тон Эдуарда настолько, насколько мне, поэтому он пропустил интонацию «эта тема закрыта».