Багровый Руто
Шрифт:
— Пять разве? — задумчиво повторила она. — Ой, ладно, пусть и пять.
Без малейшего предупреждения невидимые путы испарились, и я грохнулся на пол.
— Брысь, — велела дежурная. — Надо поговорить с госпожой насчёт того, как она себе посыльных выбирает. Нечего мальчишкам шататься по белому крылу…
Я не слушал — проскользнул в дверь, которая отворилась по жесту старушки, и со всех ног бросился через двор. Ураган разошёлся вовсю: от грохота уши закладывало. Наверное, холодные потоки воды, непрестанно бьющие по магическим экранам, выстудили и то, что под ними: воздух врывался в лёгкие ледяными
Старая арка, чёрт побери? Что ещё за арка?
Я вертел головой в поисках хоть сколько-нибудь подходящего под это описание объекта, но не находил. Лишь пара полуразрушенных колонн торчала неподалёку. К тому же фонари освещали только ту часть двора, что ближе к зданию, а здесь, с краю, уже царила темень. И от висящей в небе огромного жёлтого шара толку не было: ураган словно подёрнул его плотной вуалью. Я в очередной раз пожалел, что болван Джуб не додумался захватить мои очки, когда меня похищал из постели…
Значит, просто бежим к лесу. Только вот он, чёрт его побери, огромный…
Но едва я успел отчаяться, оценив взглядом всю темнеющую впереди массу деревьев, как глаза наткнулись на крохотный, едва видный огонёк — настолько крохотный, что можно было принять его за искорку перед глазами.
Резко свернув, я понёсся туда. Несколько раз чуть не грохнулся, споткнувшись о кочку или камень под ногами; потом всё же грохнулся и разодрал в кровь колени и ладони. Поднялся, всерьёз задумался о целесообразности этого приключения, но побежал дальше, хоть и без прежнего энтузиазма.
А когда до проклятого огонька оставалось уже совсем чуть-чуть, с негодованием обнаружил, что он принялся удаляться, покачиваясь из стороны в сторону — вглубь леса, между стволами деревьев.
— Эй! — сердито выкрикнул я. — А ну стой!
— Не кричи, будь добр, — донёсся из темноты голос.
Огонёк вспыхнул, превратившись в золотистый шар и осветив фигуру женщины в плаще с капюшоном.
Глава 17. Призванный
— Рада наконец свидеться, — склонила голову незнакомка.
Я тщательно вглядывался в её фигуру, пытаясь различить цвет одежд под плащом, чтобы завладеть хоть какой-то информацией о ней. Но может, за стенами академии и не требовалось носить цвета своей семьи? Как бы то ни было, вся ткань казалась чёрной.
— Вы кто?
— Меня зовут Ильдаста с Багрового Озера. А как зовут тебя?
Я с подозрением уставился на неё. Врёт? Как вышло, что она не знает в лицо отпрыска бывшей главы собственной семьи?
— Руто, — осторожно отозвался я.
— Это имя я знаю, — невозмутимо отозвалась женщина. — Я его сама дала своему сыну. Как зовут тебя, иного, что пробудился в его теле?
Обычно я в подобных ситуациях соображаю быстро — ну, то есть, раньше соображал. Может, это особенность хозяина этого тела, его мозгов, но информация почему-то доходила долго и по частям. Сначала первая её половина…
— Вы — моя мать?.. Но на послании — лазурная печать — разве не…
— Печать поставила я. Это несложно при определённом уровне мастерства. Сходство с императорской, правда, только на первый взгляд.
И только потом, под её снисходительной улыбкой, я осознал, что именно прозвучало во второй
половине той реплики.— Стоп, что? Пробудился — как вы, откуда…
— Ты был призван. Сложный и рискованный ритуал с мизерным шансом на успех — но, как видишь… Только не спрашивай о подробностях, — поспешила добавить она, заметив, как я открыл рот. — Сама не разбираюсь, не моя специализация.
— Так, — я прислонился спиной к ближайшему дереву и сложил руки на груди. — Давайте сначала. Вы намеренно призвали меня — мою душу или что-то в этом роде, да? — из другого мира в тело своего собственного сына?..
Женщина с беспокойством оглянулась в сторону академии. Видно было, что она предпочла бы перейти поскорее к делу, но мои мрачные взгляд и тон возымели действие.
— Да, — согласилась она так тихо, что это слово почти потонуло в рёве урагана. — Не я… Но по моему указанию.
— В тело собственного сына? — повторил я.
— Он всё понимал и никогда не был против.
Вот оно что. Я в очередной раз подумал, что Руто был далеко не так прост, как казалось окружающим. Но мать, пожалуй, этого не ценила, раз так легко согласилась пожертвовать его личностью ради неведомых целей… Или в этом мире нормально для мальчиков потакать желаниям матери? Да и жертва ли это была… Что стало с сознанием Руто — вытеснило ли его моё насовсем? Или где-то там, в глубине, отважный мальчишка затаился и следит, как я неловко управляюсь с его телом?
Наверное, моя безмолвная задумчивость выглядела угрожающей, потому что мамочка вдруг изменилась в лице и принялась сбивчиво объяснять:
— Ты бы всё равно умер! Мы взяли только душу — успели поймать в тот миг, когда она покинула тело и чуть не растворилась в небытие… Да, небытие — вот что тебя ждало бы иначе! Здесь, по крайней мере, у тебя есть шанс пожить ещё… Это прекрасный мир, поверь. Я покажу тебе его — как только дело будет выполнено. Очень важное дело! Я знаю, ты отважен и благороден; мы целенаправленно подбирали именно такую душу!..
Отважен и благороден? Я подавил усмешку: не сообщать же ей, в самом деле, что они слегка промахнулись со своим подбором. Вместо этого заметил:
— Но я мужчина. А у вас, кажется, мы мало что можем.
— О, это, — улыбнулась она. — Это тоже часть плана. Понимаешь, все женщины нашей семьи под пристальным наблюдением. Мужчины, в общем-то, тоже, но от них никто особо ничего не ждёт. А ты…
— Ещё и жалкий неудачник, от которого точно нечего ждать, — пробормотал я.
— Мы оба знаем, что это не совсем так, — вкрадчиво возразила она. — А вот они — нет.
Я пристально смотрел на неё, ожидая продолжения, но она умолкла. Вздохнув, я поинтересовался:
— И что за дело?
— Уничтожь Лазурную Скалу. Убей императрицу.
Это было настолько ожидаемо, что я даже удивился.
— Месть?
— Отчасти, — кивнула Ильдаста, и я впервые углядел кровожадный отблеск в её глазах. — Но это — мой мотив. Тебе нужно что-нибудь повесомее, чем наказание людей за преступления, которые ты не видел, правда?
— Было бы неплохо.
— Они — тираны. Империя задыхается под их правлением. В угоду своему тщеславию они принимают несправедливые законы; большинство из страха терпит, а с несогласными безжалостно расправляются, как сделали с нашим родом.