Бал виновных

– Йон, это не так. Ты никого не разочаровываешь. Мы любим тебя таким, какой ты есть. Просто не забывай, что семья всегда рядом и всегда готова помочь. Я понимаю, что после приезда сеньориты Гарсиа ты сам не свой…

– Да мне все равно, – перебил Йон.

– Ты никогда не рассказывал мне, но я знаю, что ты влюблён в неё…

– Тише! – шикнул Йон и оттащил друга под лестницу. – Откуда ты знаешь? Тебе мама сказала?

– Ты рассказал об этом маме? – удивился Иван.

– Нет, она сама поняла.

– Я тоже сам понял. Вот видишь, кто, как не семья, может все увидеть и все понять.

– Насчёт увидеть – да, насчёт понять – не уверен.

– О чем ты говоришь? – не понял Иван.

– Мама сказала, чтобы я забыл об Альбе и переключился на Викки, но я не могу этого сделать. Мне нравится Викки, я не хочу её обижать, но я просто не могу быть с ней, если люблю другую. Вот ты мне скажи, как забыть девушку, если она каждый день попадется тебе на глаза. Как ты забыл Кармен?

– У нас с Кармен и так все было не гладко… – замялся Иван.

– Но ты же забыл о ней?

– Забыл. Но я её и не любил.

– Значит, я серьезно попал, – заключил Йон, решив найти своё спасение в самоиронии.

– Послушай, сеньорита Альба наша подруга с самого детства, но ничего большего с ней не может быть. Я уверен, что в ближайшем будущем её выдадут замуж за какого-нибудь титулованного человека, и она станет маркизой или ещё кем. Тебе просто нужно себя пересилить и переключиться на Викки, потому что так будет лучше в частности для тебя. Рано или поздно все пройдёт. И я не думаю, что мама тебя не понимает, она просто не хочет, чтобы ты страдал. И помни, что никто не осуждает тебя за твои чувства, но дело вовсе не в них, дело в том, что ты обслуга, а она сеньорита. У вас изначально все было обречено.

– А знаешь, я сейчас кое-что понял. Я их ненавижу. В смысле не кого-то конкретного, а все это высшее общество в целом. Они купаются в богатстве и роскоши, а мы в это же самое время обслуживаем их и убираем за ними дерьмо. Разве хотя бы половина из них заслужила то, что имеет? Им просто повезло родиться в богатой семье, и они отчего-то решили, что они лучше тех, кому повезло меньше. То есть нас. Хотя ни черта они не лучше! Они такие же люди как мы. Абсолютно такие же.

– Боже мой, мальчики, что я слышу! – раздался грозный голос доньи Валенсии. – Ваша мама ещё не слышала то, что вы тут обсуждаете! Оставьте революцию французам, а сами лучше идите на кухню, иначе можете лишиться даже того, что имеете сейчас.

– Да, донья Валенсия, – произнес Иван и, взяв Йона за локоть, потащил его в сторону кухни. – Ты издеваешься? – прошипел он, отойдя на безопасное расстояние. – Из-за твоих речей мы можем оказаться на улице. Мы на самом деле не имеем ничего, но благодаря этому высшему обществу у нас есть крыша над головой, еда да еще и жалованье!

Йон ничего не ответил. Он понимал, что каждый все равно останется при своём мнении, поэтому спорить в этой ситуации было бессмысленно. Не то чтобы он был не рад тому, что имел (а имел он замечательную семью и – что уж кривить душой – какие-никакие деньги), просто не будь этого высшего общества, их семья была бы гораздо свободнее и счастливее. А сам Йон мог бы получить образование, стать архитектором, выйти в люди и остаться в истории. Его жизнь имела бы хоть какой-то смысл для этого мира. А так – он просто прислуга, живущая в широкой тени богачей, причём такой темной, что из-за неё его совсем не было видно. Его замечают только тогда, когда нужно что-то принести или унести. В нем видят только безликого официанта. А как бы хотелось, чтобы в нем видели ещё и личность, способную на нечто большее, чем тупое прислуживание. Йон мечтал заняться чем-то другим, мечтал получить образование, мечтал стать значимым для мира, но понимал, что мечты эти несбыточны. И от этого понимания в его душе зрела ненависть.

– А давайте попьем чаю, пока не начался праздник, – предложил Йон, когда они с Иваном сели за стол рядом с Викки. Он, конечно же, не злился на Ивана за то, что тот не поддержал его слова. Как личность, он уважал чужую личность и понимал, что нельзя злиться на человека, который видит мир по-другому.

– Ребята, я рада, что вы помирились! – воскликнула Викки.

– А как же иначе, – произнес Иван, слегка улыбнувшись.

Викки тоже улыбалась. Она знала, что эти двое помирятся, ведь они лучше друзья уже целых двадцать два года, разве такая дружба может так просто разрушиться?

– Давайте на самом деле попьем чай, – согласилась девушка. – Скоро начнется праздник, и у нас с вами работы будет просто невпроворот.

– Это верно, – кивнули молодые люди.

Они приготовили себе чай и снова уселись за стол, принимаясь обсуждать сегодняшний день и предстоящий праздник.

– За этот день отель принял больше клиентов, чем за последние две недели, – произнесла Викки. – Мы с девочками замучились готовить комнаты.

– Да, а мы с парнями замучилось развозить обеды да перекусы, – подтвердил Иван. – Им просто непрерывно хотелось есть! На обед-то в ресторан не пускали.

– Потому что мы там замучилось все украшать, – добавил Йон.

– Кстати, они ещё возмущались из-за отключенного электричества, звонили и просили «разобраться с этим недоразумением». И никак им не объяснишь, что электричество отключено, потому что в отеле меняют лампочки! – воскликнул Иван.

– А зачем им электричество днём? – нахмурился Йон.

– Оно всем так полюбилось, что никто теперь и жизни без него не представляет, – рассмеялась Виктория.

– Мама, наоборот, его не любит. Говорит, что при свечах было комфортнее, – произнес Йон. – Хотя зажигать эти свечи на люстрах – это сущий ад.

– А ещё сущий ад – это отмывать подсвечники от расплавленного воска, – поддержала Викки.

– Но не маме же приходилось это делать, – улыбнулся Иван, но неожиданно его улыбка погасла. Он замер, как истукан, и уставился на что-то позади Йона.

– Ты чего? – Йон развернулся. В дверях стоял дон Мигель, который, наверное, с минуту яростно глядел на двух официантов и горничную, что гоняли чаи на кухне, но сказать ничего не посмел. Дон Хавьер дал ему ясно понять, что у него особое отношение к Йону. Хотя было и не понятно, чем этот наглый, бездарный юноша его заслужил. Дон Мигель смог поругаться только про себя, а после поспешил удалиться, чтобы эта компания больше не мозолила ему глаза.

– Это чего он? – не понял Иван. – Я думал, он сейчас на нас наорет.

– Ты не представляешь, что сегодня произошло, – сказал Йон. И пересказал друзьям утреннее происшествие с доном Мигелем и доном Хавьером.

– Ну, дон Хавьер следующий хозяин отеля, наверное, он хочет, чтобы среди персонала все было хорошо, ведь именно от этого зависит вся работа отеля, – предположил Иван.

– Да, именно на нас весь отель и держится. Жаль, что многие из высшего общества этого не понимают, – произнес Йон, которого так и не покинул враждебный настрой по отношению к богатым сеньорам.

– И почему дон Мигель такой злобный и саркастичный постоянно? – перевел тему Иван, чтобы Йон опять не стал говорить о том, как он всех ненавидит.

– Мне кажется, я знаю почему, – сказала Викки. Молодые люди вопросительно на неё уставились, но та нарочно не торопилась говорить, как бы подогревая их интерес.

– Ну, Викки, почему? – не выдержал Иван.

– Думаю, что дон Мигель влюблён в донью Валенсию! – заявила она, чем очень шокировала ребят. – Но вы видели, как донья Валенсия к нему относится? Она его в упор не видит, и от этого он злится и вымещает свою злобу на вас.