Бал виновных

– В этот раз подобного не случится, – заверила Адель, задвинув ящик тумбы.

– Ну что ж, теперь, если позволите, я пойду, – произнес доктор, закрыв сумку и поднявшись на ноги.

– Спасибо, что в очередной раз пришли ко мне на помощь, – сказал Йон, с благодарностью глядя на дона Луиса. Этот человек и вправду спас ему жизнь, хотя вполне мог отказаться помогать тому, кто сейчас находится в изгнании. Или вполне мог пойти к донье Канделарии и дону Хоакину и обо всем им доложить.

– Ну что вы, это моя работа, – отмахнулся тот. – Выздоравливайте, сеньор Гарсиа. – Дон Луис поклонился и скрылся за белоснежными дверями номера.

После его слов в душе каждого поселилась надежда. Значит, еще не все потеряно. Кто-то в этом отеле все-таки принимает Йона как наследника. После того, как Йона прогнали, донья Канделария соврала, что письмо дона Хавьера оказалось поддельным и, вероятно, стало чьей-то шуткой. Она не могла сказать, что собственноручно выставила внука вон, иначе это бы испортило ее репутацию, а, следовательно, и репутацию отеля, и решила сказать, что он ушел сам. То же самое дошло и до ушей доктора. Вероятно, это же самое появится в завтрашних газетах. Когда Альба вела дона Луиса в комнату Адель, то успела вкратце рассказать правду об анониме и попросила, чтобы доктор никому не говорил о том, что Йон находится сейчас здесь, иначе это может уничтожить отель. Повезло, что доктор оказался понимающим человеком и пообещал, что ни одна живая душа не узнает об этом несчастном молодом человеке, на которого в последние дни свалилось слишком много проблем.

– Он точно никому не расскажет? – беспокойно поинтересовалась Адель.

– Точно. Я в нем уверена, – ответила Альба и села на кровать рядом с Йоном.

Она оглядела его лицо, которое с каждым днем становилось все бледнее и теряло мягкие линии. Теперь казалось, что весь он состоит из одних острых углов, словно скульптор его только что неаккуратно выбил из камня и продолжать работу не захотел.

Вскоре Йон мирно уснул. Альба укрыла его одеялом и стала внимательно следить за его самочувствием, хотя его жизни уже больше ничего не угрожало. Адель села в креслице у изножья кровати и с интересом поглядывала на подругу, скрывшись для вида за одним из своих дневников.

– С ним уже все в порядке, – тихо произнесла Адель.

– Знаю, – ответила Альба.

– Можешь отдохнуть.

– Не могу.

Адель не знала, что еще сказать. Она открыла чистую страницу дневника и принялась описывать последние события. Кто знает, быть может, когда-нибудь эти записи об отеле превратятся в книгу.

– В таверне он так яростно бил какого-то человека, – резко заговорила Адель. Как раз об этом она сейчас и писала. – Он не смог выстрелить из пистолета, но этого человека он едва не убил. Не удивительно, что он получил сегодня такой удар стеклом.

– Ты хочешь сказать, что в таверне он получил то, что заслужил?! – возмутилась Альба чуть громче, чем следовало. Йон беспокойно зашевелился, но вскоре снова мирно засопел. – Мы не знаем, что там случилось! Возможно, это тот человек получил то, что заслужил! – тихо добавила она.

Адель ничего не ответила. Лишь отвела взгляд и задумалась. Она на самом деле ничего не знала о Йоне. Стал ли он забивать человека со звериной яростью на лице, если бы тот не совершил что-то плохое? Может быть, он напал на Йона. Но тот человек с кладбища тоже на него напал, но Йон дал ему просто так сбежать. Почему он не выстрелил? Почему остолбенел, держа в руках пистолет, а после вовсе опустил его?

Адель не понимала поведение Йона. А она не любила, когда чего-то не понимала.

***

Утром в комнату Адель зашла донья Беатрис с победной улыбкой на лице. Но улыбка сменилась шоком, когда она застала Альбу, спящую в одной кровати с Йоном. Сама хозяйка номера похрапывала на стуле, запрокинув голову наверх и прижимая к груди дневник.

Донья Беатрис кашлянула несколько раз, и это привело в сознание всех спящих. Щеки Альбы загорелись, когда она поняла, где проспала всю ночь. Но Йон этого, слава Богу, не заметил. Он вообще долго не мог понять, где находится, а когда попытался подняться, то крякнул от боли и упал обратно.

– Не двигайся! – воскликнула Альба. – Забыл, что тебе вчера зашили рану?

– Черт, мне показалось, что это был сон, – выдохнул он, потерев глаза. Голова после вчерашнего вечерка в таверне дико болела, а в памяти, один за другим, всплывали неприятные образы.

Донья Беатрис с ужасом оглядела перемотанного бинтами Йона, который сейчас больше походил на мумию, чем на живого человека, и беспокойно спросила:

– Что случилось? Ты же сказала, что он отделался только шоком!

– Йон подрался в таверне, – ответила Альба. – Мы нашли его там. Его ранили бутылкой. Но сейчас все хорошо, дон Луис ему помог.

– Дон Луис знает, что он тут?!

– Он не скажет, – успокоила Альба. – А вы… Вы что-то нашли?

– Да. На поиски ушло больше времени, чем я рассчитывала. Всю ночь рыскала, но я нашла! Может, не совсем то, что искала. Но все-таки. Я была уверена, что аноним – это Хоакин. Я и сейчас в этом уверена, хотя документов у него не нашла. Но я нашла кое-что другое.

– О чем вы?! – возмутилась Альба. – Сначала вы называете его убийцей, а теперь говорите, что он аноним! Зачем ему это делать?!

– Какой такой аноним? – не понимал Йон, пытаясь вспомнить, не пропустил ли он что-то вчера. В событиях вчерашнего дня, однако, об анониме он ничего не нашел. Альбе и донье Беатрис пришлось все подробно рассказать об этом, и теперь Йон знал истинную причину своего изгнания. – Вчера он сказал, что добился всего, чего хотел, и что может выгнать Ивана, если я останусь. Думаю то, что он аноним – вполне логично, – поделился мыслями Йон.

– Я то же самое вчера говорила, – напомнила Адель.

Альба нервно вскочила на ноги и зашагала по комнате, лихорадочно размышляя об отце.

Он выгнал вчера Йона, аноним тоже добивался того, чтобы Йона в отеле не было… Неужели отец и вправду аноним? Но как он так может!

– Думаю, он признал Ивана только для того, чтобы заполучить отель. Но когда донья Канделария отказалась менять положение дел, он пришел к более жестоким методам и стал анонимом, – сказала донья Беатрис.

– Я просто не верю, что он может поступать так со своей семьей. Выгонять племянника, грозиться выгнать одного из сыновей, шантажировать мать… И все ради того, чтобы получить отель. Видимо, деньги для него важнее родственников, – тяжело говорила Альба. Разочаровываться в родителе было больно.

– Во всяком случае, отель он не получит, – заверила донья Беатрис.

– Но он уже его получил, – вмешалась Адель. – Разве нет?

– Нет. Документы еще не оформлены, но нам надо поспешить найти у него те бумаги, которые он грозится отнести в полицию. Если мы их отыщем, то сможем Хоакина уничтожить. А теперь хочу рассказать о том, что я узнала. Ночью я обыскала семейные сейфы и нашла очень любопытные бумаги. Это договор, заключенный между доньей Канделарией и некой Сусаной Диас. Так вот, эта Сусана продала донье Канделарии своего трехмесячного ребенка по имени Гаспар Диас за довольно крупную сумму. А еще было свидетельство о смерти Хоакина Гарсиа, который умер от болезни в возрасте двух месяцев. Думаю, все очевидно. Донья Канделария купила ребенка, чтобы заменить им мертвого! Хоакин Гарсиа умер в младенчестве. Человек, который вот-вот унаследует отель, к семье Гарсиа не относится!