Бал виновных

– И я бы не отказался его посмотреть. Никогда не видел фильмов, – сказал Йон. Он, конечно, знал о существовании кинематографического аппарата, с помощью которого создавались движущиеся картинки. Но вживую его не видел, как не видел и сами эти движущиеся картинки.

– Все ещё впереди, – произнесла Альба. – Может, мы даже съездим в Париж и посмотрим этот фильм на его родине.

– Да, – задумчиво протянул Йон. – Всегда мечтал увидеть что-то помимо стен этого отеля. И как раз хотел выучить французский. Когда все уляжется, займусь самообразованием, чтобы в Париже не сесть в лужу.

– Если хочешь, то я могла бы помочь тебе с французским.

– Было бы здорово, – отозвался Йон и хотел добавить что-то ещё, но их разговор был бесцеремонно прерван.

– Сеньор! – это воскликнул новый администратор Густаво, который на всех парах подлетел к Йону. Выглядел он очень взволнованным, и его волнение передалось управляющему.

– Что случилось?

– Я отправился положить драгоценности одной сеньоры в хранилище, и увидел, что один из сейфов семьи Гарсиа сломан.

– Что?! – воскликнула Альба. – Чей это сейф?

– Сейф дона Йона.

– Черт побери, – выругался Йон и понесся в хранилище, которое располагалось в комнатке за стойкой регистрации.

Альба кинулась следом. Густаво решил не отставать. Когда они оказались перед сейфом Йона, то увидели, что замок сильно сломан, словно кто-то долго долбил по нему чем-то металлическим, вроде кочерги. Но, несмотря на это, дверца так и не была открыта, так что за содержимое можно было не переживать.

– Когда это сделали? – спросил Йон.

– Я не знаю, я только зашёл сюда, – виновато проговорил администратор.

– Думаю, это сделали ночью, – сказала Альба. – Иначе мы бы услышали звук. Ты положил туда что-то очень ценное?

– Да нет, – ответил Йон. – Кое-какие личные вещи, которые дороги мне как память. И все.

Фотографии матери и Адриана Вергары. Некоторые мамины вещи. И больше ничего. Кому это могло быть нужно?

– А документы?

– Все документы в сейфе в кабинете.

– Странно, – проговорила Альба. – Тогда что же искали?

– Наверняка это был убийца. Ему нужно было завещание или письмо.

Дону Хоакину это было нужно, – поправил себя в мыслях Йон. – Но он их не получит. А если и получит, то ничего изменить все равно не сможет. Донья Канделария позаботилась о том, чтобы он не захватил отель. В прессе и в документах. Если он станет хозяином отеля, то будет настоящий скандал на всю страну.

***

Днем в отель прибыл новый гость. Это был генерал Фернандес, отец Эухении и Рафаэля. Он снял одноместный номер и, приказав горничным разбирать чемоданы, отправился на поиски Ивана.

Скрипя от злости зубами, он пробежался по коридорам второго этажа и обнаружил Ивана около дверей его номера. Не узнать его он не мог – его фотографии мелькали в газетах под заголовками «Потерянный сын Хоакина Гарсиа» или «Наследник, который не унаследует ничего». Сейчас молодой человек стоял рядом со своим папашей и что-то тихо ему объяснял.

Генерал Фернандес грубо и неожиданно прервал их беседу, ударив Ивана белой перчаткой по щеке и яростно воскликнув:

– Вот! Вы будете со мной стреляться!

Иван ничего ответить не сумел. Лишь с ужасом попятился назад, пытаясь понять, кто это этот сумасшедший сеньор и чем он ему не угодил.

– Я вызываю вас на дуэль! Примите вызов как мужчина! – крикнул генерал на весь коридор. Благо там никого не было, кроме них и пары официантов, иначе бы в газетах о семье Гарсиа появилось бы еще что-то очень нелестное или даже оскорбительное.

– Немедленно уберите эту перчатку! – возмущенно воскликнул дон Хоакин.

– При всём моём уважении, сеньор Гарсиа, этот молодой человек оскорбил мою дочь, и я все это так просто не оставлю!

– При всём моём уважении, генерал Фернандес, этот молодой человек мой сын, и если вы сейчас же не уберёте перчатку, то я приду сюда вместе с агентами полиции и сообщу о том, что вы затеваете дуэль.

– Отец! – воскликнула неизвестно откуда взявшаяся Эухения. – Почему вы не сказали, что уже приехали?

Взгляд девушки упал на перчатку, потом перешел на изумленное лицо Ивана и на полный злобы взгляд дона Хоакина. Она догадалась, что здесь происходит, и это ей совсем не понравилось.

– Что вы задумали?! – спросила Эухения, строго посмотрев на отца.

– Собираюсь вступиться за твою честь. Никто не смеет тебя оскорблять! – прорычал в ответ генерал.

– Но с чего вы взяли, что меня кто-то оскорбил? – спросила девушка со всем изумлением, на какое только была способна.

– Твой брат сказал, что ты страдаешь из-за молодого человека, который тебя унизил и бросил. Из-за него! – Мужчина указал в сторону Ивана перчаткой, которую все еще яростно сжимал в руке.

– Мой брат все не так понял. Это я бросила этого молодого человека, потому что он мне не подходит и я с ним не чувствую себя счастливой.

– Рафаэль сказал, что ты не появляешься в ресторане, ничего не ешь и никого не желаешь видеть.

– Я переживаю оттого, что я не могу найти человека, который бы был достоин меня, – ответила она, выразительно глянув на Ивана. А после взяла отца под руку и повела в другую сторону, бросив на ходу дону Хоакину: – Вышло небольшое недоразумение, вы нас извините, но мы лучше отойдем.

– Ничего страшного, – ответил мужчина, проводив эту парочку недовольным взглядом, а после вопросительно уставился на Ивана. – Понятия не имею, что произошло, но если этот человек снова придет к тебе со своей перчаткой, то смело звони в полицию.

– Но… – замялся Иван. – Но почему?

– Дуэли вне закона, ты сам это должен прекрасно знать.

– Я имею в виду, почему вы сказали ему то, что сказали? То, что я ваш сын. Это ведь не так.

– Все думают, что ты мой сын, так что пусть и продолжают так думать.

– Почему вы вообще за меня вступились?

– Много вопросов, сынок, – ответил дон Хоакин, но в этот раз слово «сынок» прозвучало иначе. И Ивану даже показалось, что на лице дона Хоакина появилась тень доброжелательной улыбки.