Баллада: Осенние пляски фей

— Пол! — закричал где-то рядом Салливан. — Пол, скажи мне, кто сегодня в списке! Сюда! Скорее!

Пол, который застыл, услышав песню Кернунноса, встрепенулся и протиснулся к Салливану мимо группы одетых в зеленое танцоров, слишком высоких и гибких, чтобы быть учениками.

Ноги подгибались, голова кружилась. Я не хотела говорить Джеймсу, что мне пора. Если я скажу, все станет реальностью.

— Иззи, — сказал Джеймс, подхватывая меня под мышками раньше, чем я сообразила, что падаю. Он осторожно опустил меня на землю.

Я — идиотка, трусиха. Нужно было идти. Веки были такими тяжелыми, что мне пришлось запрокинуть голову, чтобы взглянуть на него.

— Мне нравится, когда ты меня так называешь.

Джеймс прикрыл глаза, как будто от боли:

— Главное, не расклеивайся. Я справляюсь, пока держишься ты.

— Будь мужчиной, — предложила я, и он слабо рассмеялся. — Помоги встать.

Он дернул меня за руки, но ноги меня не держали. Нас никто не замечал, все были заворожены танцующими феями. И хорошо. Не хватало только, чтобы меня вытащил из костра какой-нибудь исполненный благих намерений посторонний.

— Тебе таки придется побыть мужчиной, — сказала я. — Боюсь, что меня надо нести.

Я смотрела, как двигается его кадык. Джеймс сглотнул и неловко взял меня на руки, подхватив под колени и спину. Я старалась не поддаться желанию уткнуться лицом в его свитер. Хорошо бы забрать с собой этот запах: волынки, кожи, мыла…

Джеймс молча перенес меня на другую сторону костра. Костер был огромен, метров пятнадцать в высоту, и переливался разноцветными языками пламени ядовитого цвета — от какого-то очередного предмета мебели. С этой стороны, дальше от зданий, больше никого не было. Только мы и разинутый зев темноты за огнем.

Джеймс не опустился, а осел на землю вместе со мной.

— Нуала, — сказал он, — у меня ужасное предчувствие.

Даже вдали от костра его жар обжигал мне лицо. Сил едва хватало на то, чтобы заставить мое сердце продолжать биться.

— По-другому нельзя, — прошептала я. — Пожалуйста, помоги встать.

Мне было отчаянно важно самой зайти в огонь. Не знаю почему, но я чувствовала, что должна сделать это сама.

— Подтащи меня ближе и помоги встать.

Он поднес меня на пару шагов ближе и остановился.

— Теперь произнеси мое имя, — прошептала я, — чтобы я была уверена, что ты не облажаешься и я тебя не забуду.

Джеймс сказал его мне на ухо. Идеально. Потом он опустил меня на ноги, и я встала.

Больше ни на что времени не было. Ни на то, чтобы протянуть руку к белому пламени и свыкнуться с мыслью, ни на то, чтобы волноваться, гадая, останется ли Джеймс со мной или пойдет искать Ди. Не было времени думать, вправду ли мое имя поможет мне не забыть. Тогда я на самом деле сейчас умру. Потому что девушка, которая выйдет из пламени с новым телом, уже не будет мной.

Нужно было сказать Джеймсу, что я люблю его. Но даже на это времени не было.

Спотыкаясь, я шагнула в огонь.

Джеймс

Мучительно ждать, когда она закричит. Мучительно смотреть, как обугливается кожа, как чернеют волосы, как губы искривляются в плаче, хотя жара не дает слезам скатиться по лицу…

Она упала на колени.

Я не мог пошевелиться. Я стоял сжав кулаки, чувствуя, как огонь опаляет лицо, и не мог унять дрожь.

Мучительно осознавать, как много пройдет времени, пока Нуала сгорит дотла.

Нуала

Человек.

Человек

Человек.

Пожалуйста, пусть я буду человеком.

Джеймс

Я слишком долго не мог заговорить, и на одно ужасное мгновение мне показалось, что я не помню ее имени, хотя я уже произносил его. Когда? Секунду? Минуту? Несколько часов назад?

— Оран-Лиа-на-Мен, — сказал я. Негромко, на случай если кто-то слушает.

Нуала закричала.

Черт!

Высокий крик затих, но я все еще его слышал. Хуже того, я не мог выбросить из головы выражение ее лица, когда она кричала. Мой мозг накладывал эту картинку на ее трясущийся и извивающийся темный силуэт в огне.

Я сложил руки на груди, прижав к телу кулаки с побелевшими костяшками, и сказал:

— Оран-Лиа-на-Мен.

Она закричала снова.

У меня по коже побежали мурашки. Вдруг Элеонор способна врать? Вдруг она способна искажать правду? Я не представлял, что мои слова делают с Нуалой, но до смерти боялся назвать ее имя в третий раз.

— Джеймс!

Я вздрогнул. Сначала я не мог понять, откуда я его слышу, а потом понял, что звук идет из-за спины, хотя не знал, насколько далеко. Откуда-то из голодной темноты.

— Джеймс!

В этот раз голос звучал тише и отчетливей. Я всматривался в темноту, испытывая облегчение от того, что в эти несколько мгновений мне не нужно смотреть, как горит Нуала.

— Я на границе света. Прошу тебя.

Я узнал его, и меня скрутило. Я пошел в направлении голоса, и действительно, там, в темноте, на корточках сидел Люк. Люк, сверхъестественный возлюбленный моей недевушки. Люк, который живет с феями и, вероятнее всего, втянул Ди в ее текущие неприятности.

— Я узнал тебя, — сказал Люк. Мы были не очень хорошо знакомы, но мне показалось, что голос у него странный. Выглядел он точно по-другому. Просто светлое пятно на краю темноты. — Джеймс, мне нужна твоя помощь. Они меня обманули. Они сказали мне… — Он покачал головой, как будто пытаясь привести мысли в порядок. — Неважно.

Люк оперся на руку, и я увидел, что она скользкая от крови, которая текла из раны на груди.

— Ее убьют. Они хотят создать нового короля мертвых. Клеверхенда. Он будет контролировать и Их, и мертвых при помощи дара Ди. И ради этого ее убьют. Пожалуйста. Меня больше никто не слушает. Все танцуют.

Я оглянулся на костер и увидел темную фигуру, охваченную прожорливым пламенем, и силуэты танцующих по другую сторону огня.

— Почему я должен тебе верить? — На самом деле мне было интересно, почему я должен бросить Нуалу, если я пообещал, что буду смотреть за ней и назову ее имя. Причем теперь придется начинать заново, потому что Элеонор сказала, что я должен назвать имя Нуалы семь раз подряд без помех и смотреть.

Люк закашлялся.

— Ты что, не слышал? Они хотят забрать ее дар клеверхенда. Они смогут идти куда захотят, делать что захотят. И ради этого ее убьют. Я думал, ты ее любишь!