Баловни судьбы

— У моей жены комплекс насчет возраста, — сказал Ханс. — Она считает, что она очень старая, а я совсем молокосос.

В голосе его не слышалось раздражения, просто покорное признание факта.

— А что, у вас большая разница в возрасте? — спросил Карлссон.

— Почти двенадцать лет...

— Сколько лет вы женаты? — спросил Стур.

— Десять лет. — На десять лет больше, чем следовало, — сказала Майя.

— А о разводе вы не думали? — поинтересовался Маттиассон, и все опять оглянулись, будто не веря, да он ли задал этот вопрос.

Он провел рукой по щеке.

А Майя и Ханс посмотрели друг на друга такими главами, что сразу стало ясно, что этот вопрос никогда не возникал и не обсуждался.

— О чем вы говорили с Ильвой Нильссон в течение этого вечера? — спросил Стур.

— О господи, да разве я помню... Обо всем понемножку, наверное...

— Называла ли она имена своих знакомых?

— Она и о себе-то ничего почти не говорила. Я по крайней мере ничего о ней не знаю.

— А у нее дома как было? — спросил Карлссон.

— Как обычно.

Майя бросила на него взгляд.

— Сколько вы заплатили?

Ханс вздрогнул.

— Заплатил?

Он закурил сигарету.

— Ну да. Сколько вы заплатили за то, что переспали с ней?

— Я ничего не платил.

Майя слегка улыбнулась про себя.

— Нам известно, что Ильва взимала плату. В последние годы у нее был постоянный круг клиентов. Вы принадлежали к их числу?

На лбу у Ханса выступил пот.

— Да что вы! Нет. Я впервые...

— Она была не из тех, кто делает что-нибудь задаром. Сколько вы заплатили?

Ханс потряс головой и вздохнул.

— Двести пятьдесят.

Майя засмеялась.

— Ты не думал, что тебе придется раскошелиться! Бедняга! Поэтому ты ее убил? Потому что она заставила тебя платить?

— Замолчи!

Он вскочил, шагнул к ней и занес руку, будто хотел ударить.

Но Маттиассон не зевал и живо перехватил его.

Ханс, казалось, был удивлен, как крепко эта серая полицейская мышь держит его.

— Спокойно. Садитесь.

— Фру Линдстрём, может быть, вы с Карлссоном поговорите пока в другом месте?

Майя встала, громко смеясь.

— Ему пришлось заплатить! Так я и знала...

— Ты сошла с ума, черт побери!

— Привет, малыши... Мы пошли в кухню...

Карлссон захлопнул дверь и посмотрел на Майю.

— Присаживайтесь, — сказала она, подошла к шкафу и достала бутылку вина. — Хотите?

Он качнул головой.

— Надо же, как все получилось...

— А как?

— Ну, праздники... ресторан... измена...

— Думаете, я не знаю, как это бывает, — сказала она, и голос ее дрогнул.

Карлссон глядел на нее, стараясь понять, куда она клонит.

— Я ведь тоже... Не он один...

Майя опустила глаза.

— Понимаю, — тихо сказал Карлссон.

— Нет...

— Вы думаете... думаете, он мог это сделать?

— Что сделать?

— Убить ее?

Ее глаза утратили выражение, она сжала в руке бутылку, поднесла к лицу и стала катать по щеке, будто ласкаясь.

— Если б я знала, что я об этом думаю...

— Вы правда стояли перед домом? — спросил Карлссон. — Все это время? Пока ваш муж... пока он был там?

— Да. Все время. Только не спрашивайте меня почему. Я не уверена, что я и сама знаю.

— Что вы сделали, когда он вышел?

— Пошла домой.

— Вы пришли домой первая?

Майя кивнула.

— Я бежала, — объяснила она.

— А кого-нибудь еще вы видели перед домом?

— Нет. Ни одной живой души.

Во входной двери повернулся ключ.

Это Енс. Майя встала и пошла ему навстречу.

— Привет, — сказала она.

— Привет.

Он посмотрел на нее и на Карлссона и бросил взгляд в столовую, которая была хорошо видна из передней, с того места, где он стоял.

— У нас в гостях полиция, — сообщила Майя.

— Вот как! А по какому случаю?

— Они думают, что твой отец убил ту девчонку.

— Во-первых, он мне не отец, а во-вторых... так что...

— Я родила Енса в первом браке, — пояснила Майя.

— Он тебе не отец? — переспросил Карлссон.

— И потеряла во втором, — тихо сказал Енс.

— Что ты сказал? — спросила Майя.

— Ничего, — ответил Енс.

Но Карлссон слышал.

— Когда будем обедать?

— Попозже, — сказала она. — Ты вечером идешь куда-нибудь?

— Да. На тренировку.

Он скрылся в своей комнате, не заходя в столовую.

— Боксом занимается, — сообщила Майя.

— Даже сына она настроила против меня, — пожаловался Ханс. Он встал и подошел к окну. — Вы хоть понимаоте, в каком аду я живу?

Стур посмотрел на Маттиассона. Маттиассон — на Ханса Линдстрёма.

— Вы вели себя очень задиристо, когда мы встретились на том собрании, — сказал Стур и встал.

Ханс обернулся.

— На каком собрании?

— Вы шумели, и бушевали, и нападали на нас: «Это не полиция, а черт знает что, она не справляется со своими обязанностями». Вы хотели организовать гражданскую гвардию. Помните?

Ханс попытался улыбнуться.

— Какое это имеет отношение к делу... теперь?

Стур подошел к нему, приставил палец к животу и нажал.

— Ты ее убил, пижон паршивый?

— Я же сказал, нет!

Стур не отпускал палец, смотрел Хансу прямо в глаза. Но Ханс не отвел взгляда.

— Но если не ты, кто же это сделал?

— Вот это уж ваша работа... Это вам следует разобраться...

— Но мы же не справляемся со своими обязанностями.

— Я этого не говорил...

— Да ну?

Виду Ханса был очень смущенный. Он был озадачен таким поворотом дела и умоляюще смотрел на Маттиассона.

Маттиассон улыбался.

Хансу стало страшно.

Он сам не понимал почему.

— Значит, говоришь, мы не справляемся со своими обязанностями, так?

— Но... я приношу извинения, если я неудачно выразился... Вы же знаете, как иной раз... То есть я нисколько не сомневаюсь...

— Вот это я и хотел услышать. Чтобы ты извинился...

Стур убрал палец.

— Вы в наших руках. Все говорит о том, что ее убили вы.