Банда - 3

– А если отвечу отрицательно...

– Тогда мы не сможем рассчитывать на ваши чистосердечные показания и вынуждены будем считать происшедшее несчастным случаем.

Фердолевский не успел ничего ответить - в дверном проеме появилась фигура Худолея. Он медленно приблизился к столу, сел на подвернувшийся стул и уставился на Пафнутьева, ожидая позволения заговорить.

– Слушаю тебя внимательно.

– Значит, так... Рвануло в приемной... По счастливой случайности в помещении никого не было. Поэтому нанесен лишь некоторый материальный ущерб...

– Ха!

– воскликнул Фердолевский.
– Скажите пожалуйста! Некоторый материальный ущерб! Да мне ремонт обойдется в сотню миллионов! Чтобы ответить ему должным образом, мне не нужны основания. Они у меня всегда есть, - жестковато произнес Фердолевский.

– Я пойду?
– спросил Худолей.

– Да, - ответил Пафнутьев.
– Завтра увидимся. Нам будет о чем поговорить?

– Найдется, - кивнул Худолей и боком, перекошенный своей сумкой с аппаратурой, вышел в пустой дверной проем, опасливо обойдя остатки люстры.

– Хороший работник?
– спросил Фердолевский с улыбкой, кивнув в сторону ушедшего Худолея.

– Я бы хотел поговорить с вашей секретаршей, - сказал Пафнутьев. Не позволит он Фердолевскому обсуждать деловые качества и внешность Худолея, своего надежного помощника, а в недавнем прошлом и собутыльника.

– Она здесь, - Фердолевский попытался кого-то высмотреть в приемной, но, не увидев секретарши, громко крикнул:

– Наташа!

В дверях возникла молодая девушка в распахнутой дубленке.

– Зайди.

Девушка подошла, села к приставному столику, предварительно постелив на него газету, вопросительно посмотрела на банкира.

– Это следователь, - сказал Фердолевский.
– Он занимается сегодняшним происшествием. У него к тебе вопросы. Его зовут Павел Николаевич. А ее зовут Наташа, - сказал Фердолевский, повернувшись к Пафнутьеву.

– Хорошее имя, - сказал Пафнутьев.
– Мне нравится. Я одно время встречался с Наташей, она тоже была в дубленке... Очень хорошее имя.

– Спасибо, - девушка покраснела, бросив взгляд на Фердолевского.

– Скажите мне, Наташа, - Пафнутьев помолчал, подбирая слова.
– Вы ведете запись всех посетителей?

– Обычно веду, но сегодня...

– Что сегодня?

– Их почти не было. Константина Константиновича все спрашивали по телефону... А когда узнавали, что он отсутствует, то и не приезжали.

– Так, - Пафнутьев, собравшийся было переписать всех, кто побывал в приемной, спрятал блокнот.
– Так никто и не появился за весь день?

– Никто.
– Наташа силилась вспомнить, моргала тяжелыми ресницами, беспомощно смотрела на банкира, словно умоляла помочь.

– Но почта была?

– Да... Была.

– Почтальон, курьер или заведующий отделом переписки. Как там у вас это называется, не знаю... Кто-то ведь принес почту?

– Курьер принес...

– Так, хорошо.

– Он и сейчас здесь, - Наташа поднялась было, чтобы позвать курьера, но Пафнутьев ее остановил.

– Подождите... Кто еще был?

– Уборщица... Потом заглядывали ребята из охраны...

– Зачем?

– Ну... Они заглядывают иногда...

– Кто именно?
– резко спросил Фердолевский.
– Кто пристает к тебе в рабочее время?

– Да ладно, - Наташа опустила голову.
– Он больше не будет.

– Так, - Пафнутьев снова выводил разговор на нужное ему направление. Кто еще?

– Вроде все... Да, милиционер приходил...

– Какой милиционер?

– Не знаю... Он Константина Константиновича ждал...

– Как это ждал?
– спросил Пафнутьев.
– Как он мог ждать, если шефа не было? Вы сказали ему, что шефа нет и не будет?

– Сказала, - кивнула Наташа растерянно.
– Но он говорит, что, мол, подождет немного, вдруг подойдет...

– И подождал?

– Да, в приемной с полчаса побыл, наверно... Хотя нет, меньше. Минут пятнадцать.

– Вы ждали кого-то из милиции?
– спросил Пафнутьев, повернувшись к Фердолевскому.

– Нет, сегодня не ждал... Но иногда заглядывают.

– Зачем?

– Подпитываются, - усмехнулся Фердолевский.
– Жить хотят.

– О чем говорили?
– спросил Пафнутьев у Наташи.

– Ни о чем, - улыбнулась девушка.
– О чем говорят в таких случаях... Как зовут, давно ли работаю, не обижает ли начальство... Сколько зарабатываю, спросил.

– А ты?
– резковато подал голос Фердолевский.

– Сказала, что это коммерческая тайна. Сказала, что по зарплате секретаря можно многое узнать о банке...

– Так и ответила?

– Да...

– Молодец!
– воскликнул Фердолевский.

– Этот милиционер, - Пафнутьев снова выпрямил разговор.
– Он хотел видеть начальство, поговорить, что-то передать?

– У него какой-то пакет был в руках.

– Он оставил его?

– Нет, унес с собой. Сказал, что должен был лично передать в руки.

– Уж если вы с ним так мило беседовали все пятнадцать минут, скажите, Наташа, как он выглядел?
– спросил Пафнутьев.

– Ну, как... Нормально. Молодой парень, улыбался, зубы на месте... Форма сидит хорошо, - девушка улыбнулась.

– И никаких отличительных признаков? Кольцо на пальце, бородавка на носу, шрам на щеке, в ухе серьга? Ну? Хоть что-нибудь отличало его от всех остальных милиционеров страны?

– Усы, - сказала Наташа.
– У него такие... Хорошие усы, большие. Не то что у некоторых... Шнурочком... Пышные такие усы, красивые. Сейчас таких почти никто и не носит.

– Чем кончилась ваша беседа?

– Ничем. Он посмотрел на часы, заторопился, попрощался и вышел.

– Вспомните, Наташа... Вы хоть на минуту выходили из приемной? В коридор, в кабинет, может быть, еще куда-нибудь по своим надобностям?

– Выходила?
– Наташа задумалась.
– Вроде нет... А, вспомнила... Закипел чайник, я чай поставила... И он закипел... Я взяла заварной чайник и вышла, чтобы выбросить старую заварку... Туалет у нас почти напротив... Я вытряхнула заварку, ополоснула чайник и вернулась. На это ушло... Ну, минута, ну, две... Не больше.