Бар на окраине

— Оперу?.. Иван Ильич?.. А что вы оба тут делаете?.. — забормотала я, выбираясь вслед за дедом на земную твердь.

— Так завтра праздник большой — Рождество. Марианна Леонидовна будет. Я вот две лишние дорожки расчистил, а Иван Ильич бумаги какие-то заполняет. Подыши свежим воздухом-то, совсем там в чаду и дыму угорела! Накинь вот мое пальто, а то окоченеешь тута!

Таращась на Прохора, я набросила поверх халата его старый зипун.

Согревшись немного, достала сигареты и закурила.

Когда подносила ко рту зажигалку, внимательно осмотрела руку.

На ней не было никаких следов.

Увидев поплывший сизый дым, дворник поморщился.

— Ой, ну что за девки ноне пошли! — по-стариковски крякнул он и сплюнул на расчищенную дорожку. — Вот в мою молодость, бывалыча…

Дед пустился вспоминать молодость, а я, присев на небольшой пень, выставленный возле бара, думала, как глупо я выгляжу.

Внезапно я рассердилась на себя.

Я сошла с ума!

Мне чудятся календари, ножи, голоса…

А на самом деле ничего этого нет. Нет ни Насти, ни кабанов, ни оборотней. Все это мои пьяные видения. Есть обычный ночной бар на окраине и совершенно нормальные люди, работающие в нем — Таня, Прохор, Полина и все остальные.

А мне надо сразу после Рождества серьезно подлечить нервы — а то я действительно то и дело валюсь, как срезанный сноп…

Когда я вновь спустилась вниз, навстречу мне вышел Иван Ильич и строго промолвил:

— Арина, не затягивай с уборкой, да вымой все потщательнее — завтра приедет Марианна Леонидовна. Нужно, чтобы все блестело. Ты меня поняла?

— Поняла… — прошептала я, берясь за швабру.

Неожиданно швабра вырвалась у меня из рук и со страшным грохотом рухнула на пол, чуть не ударив директора по лбу.

— Извините… — промямлила я, глядя, как резво отскочивший в сторону Иван Ильич, сняв очки, трет переносицу.

Господи, зачем они меня еще держат?..

Затем, что ты нужна им.

Я рассердилась еще больше.

Бред, бред и только. Недосып, переутомление — вот что это такое. Ничего, скоро я поправлю свое здоровье…

Раздались удаляющиеся шаги — Иван Ильич, не сказав более ни слова, направился в свой кабинет.

Через минуту я услышала доносящееся оттуда оперное сопрано.

«Дура…» — обругала я себя и принялась за уборку.

ГЛАВА 55

Не успела я войти в прихожую и стащить с себя полушубок, как в зале отчаянно зазвонил телефон.

«Восемь утра… — подумала я, — кому я понадобилась в такую рань?.. Наверно, опять предложат выкупить венок и табличку…»

Настроившись на неминуемый скандал, я взяла трубку.

— Ангел мой! — раздался оттуда благостный голос моего престарелого любовника. — Наконец-то! А я звоню-звоню…

Я перевела взгляд на часы. Пять минут девятого. И к этому времени он уже не просто звонит, а «звонит-звонит»!

— Я приехал из Новосибирска в пять тридцать, — мигом прояснил ситуацию Мстислав Ярополкович, — и очень жажду увидеть мою девочку!..

«Девочка» плюхнулась в кресло и зевнула так, что хрустнуло за ушами.

— Ну, так что? — забеспокоился профессор филологии, не слыша из моих уст восторженных криков.

— Да ничего, — сообщила я. — Не поеду. Спать хочу. Обалдел, что ли, в такую рань звонить?!

И, оставив на другом конце ошарашенного Мстислава Ярополковича, я бросила трубку и пошла в спальню.

Едва я забралась под одеяло, трубка затрещала вновь.

Пробормотав непечатное слово, я вылезла из кровати, нашарила один тапок и принялась искать второй. Однако он залез глубоко под кровать; в спешке пытаясь достать негодника, я лишь загнала его еще глубже. Телефон меж тем разрывался на части.

— Мать твою!.. — швырнув тапок в стену, я побежала в зал босиком.

— Ну я уже такси выслал… — заскулил Мстислав Ярополкович — гроза студентов.

— И че? — нагло осведомилась я. После тщательной уборки, запрошенной Иваном Ильичом, у меня отваливались спина, руки и ноги.

— Как — че?.. — с испуга ответило мне в том же духе светило науки. — Я тебе подарки купил… Скучал… Завтра же такой праздник…

— Подарки купил? — удивилась я.

Это было не похоже на бой-френда. Необходимость делать мне подарки и оплачивать кое-какие расходы была для него огромным минусом в наших отношениях.

— Да, да, солнышко мое! — умоляющим тоном произнес страдалец.

«Бедняжка, сейчас заплачет», — зло подумала я, вспоминая его исключительную жадность.

От моего категоричного тона профессор даже стал заикаться.

— Я… я…

— Да ладно, приеду, — прервала я его блеяние, засовывая ногу в штаны, и швырнула трубку в кресло.

Ишь ты, верующий! Завтра такой праздник!.. — мысленно передразнила я. — А самому не терпится нарушить заповедь «Не прелюбодействуй!..»

Погоди… Как он сказал… завтра?..

И они тоже — директор и дворник — сказали «завтра»…

Но ведь… ведь сегодня только пятое!

В душу невольно закралось сомнение. Неужели опять… как тогда, с пропавшей предновогодней ночью?!.

Я рывком включила радио.

«Прогноз погоды на сегодня, шестое января…»

В виске забилась тонкая жилка.

Шестое января.

Как же это?..

Ведь вчера было четвертое!

— Вчера же… вчера было четвертое… — пробормотала я, заикаясь, подобно Мстиславу Ярополковичу.

Телефон зазвонил в третий раз.

— Да иду, мать твою!.. — рявкнула я в трубку и вдруг поняла, что вот-вот разрыдаюсь.

— Хорошо, жду вас, такси у подъезда, — спокойно ответил мужской голос.

— Вот черт…

Я быстро застегнула джинсы, сунула ноги в сапоги и выскочила навстречу вежливому таксисту.

— Наконец-то, радость моя! — Мстислав Ярополкович встретил меня у двери в длинном халате и заключил в свои цепкие объятия.

— Какая ты нарядная!.. — подозрительно произнес он, выпустив, наконец, меня из рук и оглядев полушубок. — Откуда это?