Бар "На перекрестке"

Миррет сразу же прониклась к ней сочувствием и именно поэтому нашла решение проблемы.

– А давайте мы сорвем немного яблок и засунем их в сумку. Если попадутся еще яблоки, поступим так же. А потом, когда выйдем из сада, найдем желающих их попробовать.

Луи тихонько хмыкнул. Он как-то сомневался, что добровольцы для дегустации именно этих яблок найдутся быстро. Зато всем остальным идея понравилась и они бросились рвать яблоки. И рвали их долго. Сначала молча, потом пыхтя, как стая ежиков, потом тихонько переругиваясь, а потом матеря на все лады сад, яблоню и тех, кто это все вырастил. Яблочкам на все усилия и угрозы спилить дерево было откровенно начхать и отрываться от веток они не собирались.

– Может лучше веток наломать?
– с сомнение спросила Мирет.

– Лучше эту дрянь спилить. Или срубить мечом Финиста, - злобно сказала Аллочка и прицелилась в понравившееся яблочко из револьвера.

Выстрел прозвучал так громко и неожиданно, что над деревьями с карканьем взвилась стая ворон, которых в этом саду вроде как не было, а царь Берендей едва не вывалился из кустов. Зато стражники, потерявшие и царя, и собаку, переглянулись, перехватили топоры поудобнее и пошли в сторону подозрительного звука.

В общем, на выстрел не отреагировало только яблоко, пуля его даже не оцарапала, качнула только и полетела себе дальше.

– Пилить мы ничего не будем, - сказал волк, поковырявшись пальцем в ухе.
– Такого вандализма нам могут и не простить. Да и как мы потом его унесем? Лучше сломать пару ветвей.

– А они не ломаются, - скромненько сказала Миррет, успевшая под шумок опробовать эту методику сбора урожая.

Аллочка недоверчиво хмыкнула, а потом посмотрела на ветви, которые разозлившаяся Миррет связала узлом, и спорить не стала.

– Что же нам делать?
– спросила эльфийка.

– Ничего, - уверенно ответил Луи, не участвовавший в сборе урожая, но наблюдавший за трехголовым псом.
– Это столь же бессмысленно, как и борьба с муравьями за камень. Этот трехголовый… Горыныч наблюдал за вами, как за клоунами и клыки скалил.

– Я его убью, - уверенно сказала Аллочка и опять выхватила револьвер.

Волк ругнулся и попытался его отобрать. Миррет на всякий случай отошла от них подальше. А пес встал на ноги и потрусил дальше, причем в прежнем темпе.

– Собачка убегает, - задумчиво сказал Финист и это послужило сигналом к преследованию убегающего.

Где бы остановиться, страхолюдная собака находила еще семь раз, но ей уже доверяли гораздо меньше и развлекать особо не спешили. Так что посидев и посверлив спокойно стоявших, а потом и вовсе говорящих о каких-то своих загадочных делах людей недовольными взглядами шести пар глаз, собака нехотя вставала на лапы и шла дальше.

Сад был каким-то бесконечным.

Или пес решил отомстить за отсутствие развлечений и несколько удлинил путь. Но в итоге он их вывел до дерева неизвестного вида, чьи листья были фигурно выгрызены гусеницами, видимо увлекавшимися цзяньчжи, ну или если проще - вытынанием. Вот только бумаги у гусениц не было и приходилось практиковаться на лопуховидных листьях время подвернувшегося дерева.

Вот возле этого дерева пес и разлегся, как пляжник, вытянув обе пары лап и хвост.

– Так, - задумчиво сказал волк, когда всем окончательно надоело разговаривать о том, на что похож «вон тот лист», недовольно смотреть на разлегшегося проводника и топтаться с ноги на ногу.

– Я думаю, он на что-то намекает, - сказала Миррет.

– Вы умеете думать?
– спросил Варен тоном человека недовольного жизнью, работой, а особенно нерадивыми учениками. Потом зачем-то кашлянул и гаркнул на пса: - Подъем!

Новонареченный Горыныч даже ухом не повел.

– Наверное точно чего-то от нас хочет, - поддержал Миррет Луи.

– И что же ему надо?
– заинтересовалась Аллочка и подошла к псу поближе.
– Может, он голодный?

Сынок Цербера фыркнул и уронил на передние лапы заинтересованно приподнятую морду.

– Не угадала, - констатировала Миррет.

– А может пить?
– включился Финист в игру «ну что же этой твари надо?».

Пес фыркнул громче.

– Ну не гусениц же на дереве собрать, - отчаянно сказала Миррет, и пес радостно гавкнул.

– Что, собрать?
– не поверила своему счастью Аллочка.

Пес гавкнул еще раз.

– Он издевается, - понял волк, немного посмотрел на лежащего проводника и добавил: - Но пока мы их не соберем, никуда нас не поведет.

– Может это хотя бы за подвиг засчитают, - вздохнув, сказала Миррет.
– Хотя не знаю какой.

Аллочка сложила руки на груди, гордо задрала подбородок и заявила:

– Я к этой пакости не притронусь!

– Сама пакость!
– отозвался кто-то с дерева.

– Какое странное эхо!
– восхитился Луи.

– А может, подождем, пока эти гусеницы превратятся в бабочек и улетят?
– ядовито спросила Дженни, которой просто надоело молчать и захотелось поучаствовать в очередной дурости.

На нее посмотрели очень дружно и очень удивленно, а потом Миррет несмело произнесла:

– Но они же долго вылупляются, а еще их как-то надо в куколки загнать…

– Да нет! О чем мы все говорим? У нас же есть чудесная лягушка, сейчас мы ее забросим на дерево и она всех гусениц съест!
– сказал Луи тоном «а у нас что, соревнование по изречениям глупых идей?».

Лягушка издала невнятный квак в кармане, а папа-эльф возмущенно хмыкнул.

– Совет вам, да любовь, - сказали на дереве.

– Эхо, замолчи, - душевно попросила Дженни.

А Аллочка на всякий случай потрясла в сторону дерева извлеченным из сумки револьвером, покрутила его на пальце, а потом засунула в карман.

– Так, - степенно сказал не вмешивающийся до сих пор в разговор водяной.
– Кого вы ловить собрались, если никого не видно.

– Гусениц с хорошим художественным вкусом, - объяснила Дженни.

– Придурочное эхо, - добавила Миррет.

– А, всех, кто там попадется, - решил не мелочиться Луи.

– Дятлов всяких, сов, жуков-короедов и пауков, - перечислил предполагаемых обитателей дерева водяной.

– Аллочка, полей мужа, а то он у тебя ворчит, - попросила Миррет.

Эльфийка громко фыркнула.

– А ну всем молчать!
– приказал волк таким тоном, что все застыли и умолкли.
– Желающие лезть на дерево есть?

Желающих не нашлось, даже Финиста смущал вид изгрызенных гусеницей листьев. Да и их количество смущало. Невольно закрадывалось подозрение, что гусеница там не одна, что их там вообще много. А много - это уже сила.