Барин-Шабарин 2
Шрифт:
Молодого Шабарина после такого должно было натурально понести.
— Ты щедрый, ты мужчина! Настоящий рыцарь, — томно, сексуально прошептала мне Анфиса.
Вот, а я-то думал, когда к этому процессу, чтобы я с крючка не выпал, примажется ещё и рыжая бестия.
— Мы играть-то будем? — изобразив раздражение, спросил я. — Неужели, господа, не понятно, что я хотел бы поскорее остаться наедине с Анфисой Игоревной… Ой! Простите… Я сказал пошлость?
— Несколько, да! — сказала громко Анфиса, но после прильнула к моему уху. — Я сама в нетерпении…
— Да, конечно, безусловно,
— Господа, прошу простить меня, но столь серьёзными ставками я не обладаю, — сказал Понтер и развёл руками.
Хорошо, чертяки, работают! Вот и Понтер, которого я явно идентифицирую с бандитами, даёт заднюю. Мол, я-то организовал игру, но остаются за игровым столом исключительно уважаемые люди, без каких-либо пятен на своей репутации. Или об этих пятнах просто я не знаю. Но эти-то — точно шулера. А, следовательно, они в деле. Вероятно, привлекают таких приличных игроков редко, в особо прибыльных делах.
— Играем! — провозгласил я.
Была моя очередь раскладывать колоду, потому я тщательно перетасовал карты, в чем не было никакой нужды. Это колода для меня уже кое-где помечена. Не все карты, но большая часть из них для меня теперь читаема. Все карты, которые побыли у меня в руках, так или иначе становились краплёными. Я делал маленькие нажимы ногтем в одной стороне сверху и в другой стороне снизу. В зависимости от того, сколько и каких нажимов оставалось, как чуточку был загнут кончик карты, я смог узнать и масть, и номинал этой самой карты.
К сожалению, подобное мало помогало, но я мог увидеть следующую карту, когда отвлекутся мои соперники, и подсунуть её либо наверх, либо вниз, что сделает меня либо проигравшим, либо победителем. Несколько удивляло, что шулера к подобному методу не прибегали. Карты были краплёными, но краской, а значит, только лишь на тех картах, которые не являлись фигурами, то есть ниже десятки.
— Первый абцуг, господа! — когда мои соперники выбрали уже карты, я стал их раскладывать.
Первая пара карт не принесла выигрыша никому. Но, судя по тому, какие карты были выбраны моими противниками, никто и не рассчитывал именно с этой партии взять куш. Это было понятно уже по тому, что оставшиеся двое моих соперников выбрали карты выше десятки. «Втереть» такие, то есть изменить номинал на другой, крайне сложно.
Когда в будущем я слышал слово «очковтирательство», то даже не подозревал, откуда подобное появилось. А вот — именно от этого способа обдурить игрока термин и произошел. Когда «очко втирают», просто нанесённая краска уходит, и карта становится, к примеру, уже не восьмёркой, а семёркой или даже шестёркой.
— Господа, я вновь выиграл! — провозгласил я, резко встал, получилось, что даже задел плечом Анфису.
Я почувствовал нахлынувшую радость.
Безусловно, я понимал, что это лишь игра, что нужно иметь холодную и расчётливую голову, не вдаваться ни в какие восторги, связанные с выигрышем, или огорчения, связанные с проигрышами. И все равно — я всего лишь человек, и мне было крайне приятно, что я вот только что выиграл тысячу рублей!
— По тысяче! Я желаю по тысяче! — закричал один из моих соперников,
выкладывая на стол деньги.— Поддержу, — сказал я.
Я поёрзал на стуле, средним пальцем почесал себе нос. Это был знак.
— Я не могу смотреть на это, господа, — сказал Зарипов и поднялся. — Прошу простить меня, но я ненадолго выйду на воздух.
Нет, не на горшок припёрло Лавра Петровича, а начинается именно та силовая часть операции, к которой мы достаточно долгое время готовились.
— Первый абцуг, — с надрывом в голосе сказал Понтер.
Он не играл, он сидел в стороне и пил вино. Но был столь вовлечен, что именно его словами озвучивалась игра. Этому бандиту игра приносит, возможно, наслаждение сродни даже и сексуальному. Понтера подёргивало, он дрожащими руками подносил бокал с вином ко рту, его нога отстукивала кадриль по взбухшему паркету комнаты.
— Второй абцуг… — с напряжением говорил Понтер.
Воздух в помещении наэлектризовался.
— Люби… — попробовала Анфиса закрыть мне обзор своими пышными волосами.
— Не сейчас, — небрежно оттолкнул я рыжую.
А вот шулер не успел сориентироваться, он изготовился, как только меня отвлекут, шоркнуть картой по сукну.
— Стой! — резко закричал я, вставая. — Подлог! Господа! Вся игра — подлог и обман!
На меня резко уставились все действующие лица. Понтер и двое его подставных потянулись к карманам. Ещё раньше я заметил у них ножи. Пистолетов ни у кого не было, что радовало и огорчало одновременно, ведь и у меня оружия не имелось. Но прямо за дверью находились люди Понтера.
Я сделал шаг вперёд, оказываясь рядом с тем, кто сдавал карты. Тот всё ещё недоумевает, что происходит, что-то пищит сзади меня Анфиса, но я не обращаю на неё внимание. Перехватываю руку сдающего карты, завожу её на болевой приём и ударяю этого дельца мордой в стол.
— Ещё и карты в рукаве? — выкрикиваю я.
Из рукава действительно выпадает две карты.
— Барчук, да отпусти господина Колыванова! — опомнился Понтер.
— Бух! — звук ударов в челюсть послышался за моей спиной.
Я оглянулся и увидел, как Лавр Петрович, быстро вернувшийся в дом, также укладывает своего противника. Того самого молчуна, который был в моих соперниках за карточным столом и который решил обрушиться на меня со спины.
— Барчук, разойдёмся краями! — выкрикивал Понтер, выставляя вперёд нож.
— С тебя шесть тысяч рублей. Нет, семь тысяч — и тогда ты останешься жив, и мы, как говоришь, разойдёмся краями, — сказал я, прислушиваясь к тому, что происходит за дверью.
— Справитесь, Алексей Петрович? — спросил Зарипов.
— Давай, Лавр Петрович, командуй! — сказал я.
Лавр Петрович Зарипов открыл дверь, звуки борьбы, массовой драки, что происходила за пределами комнаты, на некоторое время оглушили так, что нельзя было говорить внутри комнаты. Но вот массивная дверь закрылась, и теперь можно было бы продолжать разговор.
— Барчук, ты что же задумал? Кто там за дверью бьёт моих людей? — хриплым голосом спрашивал Понтер. — Ты же не против меня идешь, ты…
— Алёшенька, любимый, что же это? А как же я? — встряла в разговор Анфиса.