Барин-Шабарин 8
Шрифт:
— Сколько людей у вас?
— Тысяча. Может, две. Но у французов — пушки и кавалерия.
Кожин хмыкнул.
— Пушки и у вас теперь будут.
Капитан «Владимира» отдал приказ и работа закипела. Ящики с винтовками передавали по цепочке, пушки спускали на канатах. Итальянские повстанцы, худые, изможденные, но с горящими глазами, хватали оружие, словно это было сокровище.
— Скорее! — кричал Бианки. — Французы могут появиться в любой момент!
И в этот момент с моря донесся гудок — протяжный, зловещий. Это русский пароходофрегат «Орел» предупреждал о появлении противника.
—
Бутаков схватил подзорную трубу. На горизонте вырисовывался силуэт — трехмачтовый корвет под французским флагом.
— Боевая тревога! — рявкнул он. — Сигнальщик, передать на «Орел» приказ — приготовиться к бою!
На палубе «Владимира» загремели ботинки матросов, перетаскивающих зарядные ящики. Артиллеристы срывали брезент с орудий.
— Капитан! — Бианки схватил Бутакова за рукав. — Если начнется перестрелка, французы вызовут подкрепление!
Бутаков стиснул зубы.
— Тогда мы купим вам время. Уходите к берегу!
Баркасы итальянских повстанцев, увозя доставленное русскими братьями оружие, боеприпасы и военных советников, отбыли. Вражеский корвет приближался. Уже был виден белый пенящийся след под его форштевнем.
— Поднять флаг! — скомандовал Бутаков.
На мачте «Владимира» взмыл вверх русский стяг.
— Орудия — к бою!
Прозвучал первый пока еще пристрелочный выстрел. Французский корвет «Эгль» начал разворачиваться для залпа. Его грохот разорвал утреннюю тишину, как удар грома. Ядра пролетели над палубой «Владимира», подняв фонтаны воды по правому борту. Капитан Бутаков, не сбавляя хода, резко повернул штурвал, заставляя пароход вильнуть в сторону, словно раненый зверь, уходящий от охотника.
— Подавить орудия противника! — рявкнул он, и артиллеристы «Владимира» бросились к шестидюймовкам, заряженным книппелями.
На корвете уже разворачивали вторую батарею. Французский капитан, высокий мужчина в синем мундире, стоял на мостике, видимо, оценивая дистанцию.
— Они хотят отрезать нас от берега! — крикнул штурман Бережной.
Бутаков окинул взглядом бухту. «Орел» еще не закончил разгрузку — у его борта толпились лодки с повстанцами, спешно перегружавшими последние ящики.
— Развернуть «Владимир» бортом! — скомандовал Бутаков. — Дать залп по корвету!
Орудия «Владимира» грянули почти одновременно. Книппели, свистя, пронеслись над водой и врезались в борт «Эгля», вырвав куски обшивки. Французы ответили залпом картечи — свинцовый ливень пронесся над палубой, срезая такелаж и убив двух матросов у шпиля.
— Перезарядить! — крикнул старший артиллерист, его лицо было черным от пороховой гари. — Стрелять по готовности!
Бутаков посмотрел в сторону берега. Там уже готовились к высадке французского десанта. Повстанцы занимали оборону, перетаскивая с приставших к берегу баркасов ящики с винтовками и с патронами. Майор Кожин, на что-то показывал Бианки.
В этот момент, капитан «Орла» Рязанов, поняв, что «Владимир» один не выдержит, приказал дать полный ход. Благо, повстанцы с грузом уже отбыли. Старый пароход, кряхтя совсем недавно отремонтированной машиной, двинулся наперерез корвету.
— Готовь торпеду! — прошипел Рязанов механику Звягину.
— Но, капитан,
это же…— Ты слышал приказ!
На носу «Орла» матросы сдернули брезент, открывая странный металлический аппарат — экспериментальную самодвижущуюся мину, созданную по проекту Алексея Петровича Шабарина на Луганском заводе и привезенную из Севастополя.
— Целься ниже ватерлинии… — пробормотал Рязанов, прицеливаясь.
Французы, заметив маневр, перенесли огонь на «Орел». Ядро ударило в борт, вырвав часть броневой обшивки.
— Пли!
Торпеда сошла с направляющих, упала в воду и рванула к корвету, оставляя за собой пенный след. Удар пришелся точно под грот-мачту «Эгля». Огромный столб воды взметнулся в небо, а потом раздался оглушительный взрыв — торпеда угодила в крюйт-камеру.
Корвет разломился пополам, как щепка. Наступила тишина. Бутаков, стоя на мостике «Владимира», смотрел на тонущий вражеский корабль. Потом его взгляд упал на берег. И сердце его сжалось от жалости.
На песке лежала мертвая девочка, а рядом стояли Бианки и Кожин, обнажив голову. Видимо, любопытствующий ребенок выскочил на берег и его задело картечью. А вдали, на горизонте, уже виднелись дымы новых кораблей — французы выслали подкрепление.
— Готовьтесь, — тихо сказал Бутаков. — Это еще не конец.
От автора:
Попаданец в тело самого ненавистного министра внутренних дел Протопопова.
Российская Империя вернёт себе былое величие!
На серию СКИДКИ:
Глава 9
Узким коридором, освещенным лишь дрожащим пламенем керосиновых ламп, лакей проводил меня через потайную дверь за тронным залом к секретному императорскому кабинету. Стены, обитые темным дубом и ковровая дорожка на полу, поглощали звук шагов, словно дворец скрывал свои секреты даже от собственных обитателей. В конце коридора оказалась невысокая дверь. Часовой в мундире лейб-гвардии Преображенского полкамолча отдал честь и повернул массивный ключ в замочной скважине.
Кабинет оказался крошечным, словно монашеская келья. Или — арестантская камера. Я бы насторожился, если застолом, заваленном картами, не находились лица, которых вряд ли могли арестовать. В одном из кресел — император. Во втором — князь Горчаков. Их лица озарялись дрожащим светом одной единственной свечи. Третье кресло был явно предназначено для меня.
— Входи, Алексей Петрович, — тихо сказал Александр.
Щелчок замка за спиной прозвучал как выстрел. Я прошел к свободному креслу и медленно опустился в кресло.
— Если дело требует такой секретности, — сказал я. — Надо полагать, что и цена участия в нем будет немалая.
Император обменялся взглядом с Горчаковым.
— Немалая, — ответил старый князь. — Каковой и бывает цена лжи — спасительной и одновременно — смертельно опасной.
Князь молча подвинул ко мне карту Европы. На ней разноцветными чернилами были обозначены передвижения эскадр — наших, английских и французских.
— Вы знаете, господин вице-канцлер, что перед вашим отбытием в Варшаву, весь Петербург говорил о скором прибытии эскадры Нахимова? — спросил Горчаков.