Барин-Шабарин

— Третий абцуг, господа! — провозгласил я и раскрыл новые две карты.

Пусто, никто не выиграл.

Ещё два абцуга не принесли никому победы. А вот третий позволил уже мне забрать десять рублей у одного из соперников.

— Что ж, господа, возможно, госпожа Фортуна повернулась мне к своим лицом? Несколько надоело видеть её спину, знаете ли, — сказал я, улыбаясь и забирая себе десять рублей серебром, хотя ассигнациями тут было больше тридцати.

На столе оставался перевёрнутым валет того игрока, кто назвался Вениамином Яновичем. И вот уже третий абцуг, то есть две перевёрнутые карты, поставили точку в этой партии. Лобовая карта была валетом, значит, мой выигрыш. Что ж, плюс десять рублей в моей копилке. А всего я заработал одиннадцать рублей с полтиной.

Это должно было бы подстегнуть увлекающегося человека. У прежнего Алексея Петровича Шабарина, наверняка, отключалось в такие моменты рациональное мышление — выигранные денежки грели карман и будораживали мысли.

— Это я приношу вам удачу! — проворковала Параска, сидящая рядом со мной по правую руку.

Курва… погладила меня по колену. Ну что за баба? Не меня она должна была отвлекать, а этих дельцов, что решили на мне заработать. Впрочем, движения девки не остались без внимания и моих соперников. Виниамин, тот что помоложе, явно позавидовал.

— Несомненно, душа моя. Там, где ты — там удача! — сказал я, поцеловал ей ручку, но другой рукой смахнул ладонь Прасковьи со своих ног.

Вместе с тем нельзя было не признать, что Параска отыгрывала свою роль намного лучше, чем раскрывали своих персонажей мои соперники за карточным столом. То хихикнет, то кружевом в вырезе поиграет, то прядочкой волос встряхнет, а то серьёзной станет, как сама судьба. Или девка была сама собой, и вполне могла бы вписываться в подобные компании, даря любовь тому, кто сегодня нежится в объятьях фортуны?

— Что ж, господа, — сказал Константин Иванович, беря свои карты и перемешивая пятидесятидвухкарточную колоду. — Нынче моя очередь настала быть на банке.

Ага, вот и поворот в игре. Ведь, по сути, получается таким образом, что у шулеров единый бюджет, если кто-то из них будет выигрывать, то выигрывает вся тройка. Но вопрос состоит в том, чтобы проиграл именно я — свою-то деньгу что им туда-сюда передавать, им нужна моя. И я догадываюсь, что именно будет происходить.

Пришло время для очковтирательства.

— Господа, предлагаю выпить перед тем, как продолжить, — сказал я, и, не встретив возражений, позвал Саломею и дал ей указания принести водки.

Это не только сигнал внести рюмки — причём в моей должна быть налита вода. Это условный приказ. Теперь стоило приготовиться Петру и Вакуле — и, как только я прокричу о шулерстве, они вломятся в комнату, и, как водится, всех «мордой в пол». Нужно только увидеть, как именно шулера будут мухлевать.

— Иди погуляй! — приказал я Прасковье, и та поспешила уйти, понимая, что и вправду лучше ей дальнейшее не видеть.

Да и не подставлять же девку под удар. Мало ли как пройдет силовая часть плана.

Ну вот, и началось. Константин Иванович потер лоб, а пристально наблюдавший за действиями своего подельника Вениамин Янович выбрал тройку. Оставшийся шулер играл на короля. Я выбрал даму, уж больно колоритно пиковая была нарисована. «Тройка, семерка, туз», как в «Пиковой даме», не получались. Вот только, как и в нетленке Александра Сергеевича, тоже хотелось кого-то убить. Старушки-графини не было, а вот нищенствующие игроки — в избытке.

— Первый абцуг, господа, — торжественно произнес Константин Иванович.

Ожидаемо, показанные банкометом две карты не совпали по достоинству с теми, что были на столе. Впрочем и второй, и третий, и даже пятый абцуги не приносили никому победы. А ставки на столе росли. Вот уже по тридцать рублей. На моей карте, пиковой даме, также красовались монеты достоинством более шестидесяти рублей ассигнациями. Так в этом времени было, что серебряный рубль ценился более чем в три раза дороже бумажного.

Логично было бы меня раздевать тогда, как я был на банке. Банкомет же может проиграть за одну партию всем сразу — и должен выплатить ставки соперникам. А в таком случае, если я понтер, и остальные играют свои карты, то проиграю лишь те самые тридцать рублей серебром. Это много, но точно не достаточно, чтобы шулера подняли куш.

— Шестой абцуг, господа, — сказал банкомет Константин Иванович, показал нам две карты и…

«Ух ты жулик!» — мысленно сказал я.

Банкомет быстро, ловко потер карту о скатерть, постеленную на столе, и продемонстрировал… тройку. Выиграл Вениамин, после выиграл банкомет. Это так, чтобы складывалось впечатление, что игра честная, и лишь дружки не выигрывают. А потом…

— Отпускаю даму, господа! — торжественно произнес Константин Иванович, когда выпала дама «в лоб», то есть выигрывал именно банкомет.

Все, можно брать тепленькими, карта была подменена, иные карты, номиналом без «картинок», замазаны раствором и подрисованы. Поэтому и тер карту Константин Иванович, или как его там. Так изменяется номинал, а иногда и масть. Если взять колоды шулеров да потереть тройки, восьмерки и, вероятно, девятки, то они превратятся в нечто иное. Не в тузы с дамами и с королями, но из восьмерки шестерка или девятка получаются легко.

— Я поздравляю вас! — сказал я, передавая бумажки, что деньгами зовутся, Константину Ивановичу.

— Продолжим? — спросил банкомет, явно не удовлетворившись тем, что обул меня только лишь на тридцать рублей.

У меня на языке вертелись заготовленные слова: шельмовство и обман! Я уже почти видел, как Саломея, должная стоять за дверью, сразу пойдет в соседний номер, где в нетерпении пребывали Вакула и Петро. Вот они врываются в комнату и…

Дверь резко распахнулась, ударяясь о стену, и в комнату вихрем влетели три мужика. Первый, без слов и сомнений, кистенем бьет Константина Ивановича, второй подсекает табурет под Вениамином Яновичем, и тот заваливается на пол.

Я, конечно, ожидал чего-то похожего, да вот только это были не мои люди.

— Какого хрена? — только и произнёс я.

Глава 13

— Барчук, не дергайся! — прорычал мужик.

Я пока и не дергался. Глупо. Мои партнеры по игре уже лежали на полу. Двое были без сознания, а Константин Иванович только поднял голову, вытирая кровь, обильно вытекающую из носа. И рассчитывать на то, что я смогу в одиночку одолеть ворвавшихся мужиков, не приходилось.