Барочные жемчужины Новороссии

Любезно раскланявшись с кассиром и высказав тысячи слов признательности, я вышел на ступеньки биржи. Думы, думы… Думы не отпускали.

Тут меня окликнул старый знакомый, американец Стефенс, с которым мы вместе «чалились» в Карантинном городке.

— Хай, мистер! — приветствовал он меня в американской манере — Как поживаете?

— Коста Варвакис! — представился на всякий случай. — Как-то поживаю.

Янки излучал неподдельный оптимизм, беспрестанно улыбался и производил впечатление человека, знающего почем фунт лиха. Аккуратная бородка, небольшие усы, широкий лоб и умные глаза — одним словом, респектабельный джентльмен, много повидавший, как и его крепкий костюм путешественника.

После пары положенных при встрече банальностей он неожиданно предложил мне пройти в кофейню на бульваре, где был зал с газетами. «Обменяться первыми впечатлениями», — так он объяснил свой интерес к нашей беседе.

В кофейне, действительно, можно было просмотреть газеты. Они были скручены в толстые рулоны и закреплены на палке, чтобы никто не утащил отдельный номер. Эти рулоны с торчащей ручкой размещались в особой стойке, и каждый мог выбрать то издание, которое было свободно.

Но нас газеты не интересовали — куда больше интриговали подробности нашего первого свидания с красавицей-Одессой.

Мне было чем поделиться с американцем, но я уступил ему слово.

— Одесса — совершенно американский город! Она куда больше похожа на наши, чем грустная Европа, погрязшая в Средневековье. Здесь все дышит предприимчивостью! Только что я вышел со встречи с нашим консулом и вице-председателем биржи господином Джоном Ралли. Цифры торговых оборотов, которые он мне привел, поражают. И вот, что интересно: по его мнению, те торговые льготы, которыми обладает город, благодаря порто-франко, скорее мешают, чем помогают делать нормальный бизнес. Кстати, он ваш соотечественник.

— Ралли — грек? — изумился я.

— Истинно так, мистер. И очень успешный бизнесмен, очень… У него конторы по всему миру!

— Как вы считаете, мистер Стефенс, есть ли у меня шансы, обладая скромным начальным капиталом, изыскать здесь возможность для инвестиций?

— Не сочтите за грубость, но боюсь вам будет трудно. Сюда стекаются авантюристы и начинающие бизнесмены со всей Европы — итальянцы, французы, англичане, немцы, поляки, венгры, евреи… Очень большая конкуренция! А все лакомые куски уже поделены между местными семейными торговыми домами. И вам придется толкаться в толпе таких же молодцов у подножия пирамиды, чтобы ухватить свой шанс. А еще ваш язык…

— Что не так с моим языком?

— Русский здесь — для присутственных мест, итальянский — для торговых дел и французский — для высшего общества.

— Ошибаетесь, сэр. Две трети местных коммерческих фирм принадлежат грекам.

— Ралли мне об этом не сказал. Спасибо за уточнение. Наверное, он не желал афишировать свою связь с местной диаспорой. А что вы думаете о месте Одессы в Империи? Мне сказали, что здесь царит особая атмосфера, отличная от остальной России. Здесь не знают суровости крепостного права, а местные правители довольно либеральны.

— Тут я мало чем могу вам помочь. Я такой же путешественник, как и вы, — развел я руками и вернулся к интересующей меня теме. — Будь вы заезжим предпринимателем, в какую область вы рискнули бы инвестировать?

— Хо-хо, мне по сердцу ваш настрой! Вам стоит подумать о переезде в страну, где царит всепобеждающий дух предпринимательства! Лично я — убежденный сторонник транспортных проектов. За ними будущее. Я намерен бросить вызов монополии англичан на морские перевозки между Старым и Новым Светом[2]. Здесь же, в России с ее необъятными просторами, перевозки — это отличный бизнес.

Вот нормально так озадачил меня американец! Что я могу предложить этому городу? Что толку от моего послезнания? Любой авантюрист из Европы мне сто очков вперед даст, ибо я не знаю элементарных вещей, не говоря уже о специальных — коммерческих и финансовых. Готовься я специально к попаданству, приналег бы на исторические книги и инвестировал бы туда, где правят бал нынешние Биллы Гейтсы и Илоны Маски. Или играл бы на местной бирже, снимая сливки, благодаря знаниям котировок на зерно или греческую коринку[3]. Но я не знаю НИЧЕГО!

Я даже не могу толком использовать совет американца. Легко сказать, инвестируй в транспорт! А куда конкретно? Может, в акции Черноморского общества перевозок Одесса-Константинополь? Но Митька мне на «Неве» поведал, насколько неладно дело с пароходами. Сколько аварий и простоев в доках. Как долго строятся в Херсоне два новых паровых корабля для Общества. Не имею я права вкладываться в высокорисковый актив!

Вернулся за Марией к портному в полном раздрае. Мне не подняли настроение даже приготовленные для меня обновки и вожделенный боливар — напоминающий цилиндр, головной убор с широкими загнутыми слегка вниз полями. Еще пришлось отнекиваться от предложенной мне греком трости.

— Без этого аксессуара ваш образ неполный, дорогой Коста! — уверял меня доморощенный Саша Васильев по имени Перикл, навязывая мне свою версию «Модного приговора» образца 1836 года.

— Не привык я с дубиной таскаться, — отбивался я (чуть не брякнул про бейсбольную биту).

— Но это — так элегантно! И можно при случае от собак отбиться!

— Нет уж, увольте! И перчаток мне не надо. Лето на дворе.

— Ну, хорошо. Все равно, вы — красавец! Хоть сейчас — на Бульвары лорнировать дам. Один мой знакомый, весьма близорукий, проделывал этот трюк с такого близкого расстояния, что постоянно нарывался на скандалы. Ха-ха-ха. Взгляните, какую достойную спутницу для Променада я вам создал!

Из-за занавески вышла Мария, вся в чем-то свело-зеленом, с поясом под самой грудью и пунцовая от застенчивости. Неслабое ей выпало испытание после турецких закрытых балахонов и кисеи наряжаться и демонстрировать свою красоту в присутствии постороннего мужчины.

Да, не так я представлял себе безупречной образ почтенной вдовы. Нет, конечно, все было в рамках приличия: шея и плечи закрыты и никаких, слава Богу, мини! Но все же, но все же…

Помолчал, подумал: «какого черта я вдруг заделался ревнителем нравственности и превратился в сурового старшего брата. Чудеса!». Обошел Марию по кругу, застывшую в ожидании приговора, — и выразил свое самое горячее одобрение. С женщинами только так! Иначе потом всю плешь проедят: я, мол, так старалась для тебя, а ты…

Мария тоскливо вздохнула. То ли её утомила многочасовая примерка, то ли наряд ей на самом деле не нравился. Мне некогда было разбираться сейчас с ее настроением — нас Адаша заждалась.

Высыпал портному кучку серебра, он мне на сдачу — серебряные копейки, полуполтинником их окрестив. Это что же выходит? Серебро — на сдачу от серебряного рубля, а медь — от ассигнации? Ай да, старичок, божий одуванчик! Сунул мне «масонов» вместо серебра! Еще и про берегущую копейку серьезно так поучал. Издевался, гад!