Барон Дубов 5

— Я принесу нам что-нибудь, ты не против? — ласково спросила девушка, когда музыка смолкла. Оркестр готовился начать играть новую композицию.

Кивком дал Лакроссе добро на передышку. Мне и самому не помешает. Она пошла в сторону бара, провожаемая несколькими мужскими взглядами. Затем они с завистью обратились на меня. Ненадолго.

На плечо легла чья-то рука, и кто-то, до боли знакомым голосом, со смехом произнёс:

— Некоторые вещи не меняются со временем. Где красивые женщины и драки, там Дубов. Ты и правда достойный сын своего отца, Николай.

Обернулся, и мои губы расплылись в широкой искренней улыбке.

— Как же здорово видеть знакомое лицо, — произнес я.

Глава 18

Князь Анатолий Петрович Мечников был губернатором Ярославской губернии. А ещё другом моего отца. Последний раз я видел его перед отъездом в Пятигорскую академию, в которую он же меня и отправил учиться. Пожалуй, один из немногих дворян, кому я мог доверять.

Выглядел он бодро. В глубоко посаженных зелёных глазах снова появился озорной огонёк, узкая бородка клинышком задорно топорщилась, уложенная волосок к волоску, а щёки были гладко выбриты, будто всего пару часов назад. Князь надел свой обычный костюм-тройку серого цвета. Он был не очень высокого роста, где-то мне по плечо, так что смотреть на меня ему приходилось снизу вверх.

— Не ожидал увидеть тебя здесь, Николай. Как тебя вообще сюда пустили? — усмехнулся Мечников.

В этот момент к нам подошла Лакросса, принёсшая два бокала: один с мартини, а второй с виски — для меня. Князь смерил её взглядом и крякнул.

— Теперь понятно, как. Такую красоту грех не пропустить. Сударыня, вы украшение этого вечера, — учтиво поклонился Анатолий Петрович.

— Мы в списке приглашённых, — засмеялся я. — Как я в него попал, это отдельная история…

Мы разговорились с Мечниковым, поднявшись по большой лестнице в дальнем конце зала на галерею. На стенах между окон здесь висели портреты в полный рост прежних Императоров. Их было много, до самого конца галереи. Я познакомил его с Лакроссой, князь коснулся губами её руки, отчего девушка, не привыкшая к таким жестам, явно смутилась.

Я вкратце поведал старому другу о событиях последних месяцев. Порой он хохотал до слёз, а в другие моменты его лицо вытягивалось от удивления или переживаний. Не стал уточнять, как именно я попал сюда, чтобы не раскрывать инкогнито Павла, а отделался общими формулировками про особые заслуги. Я доверял Мечникову, но зачем вводить старика в искушение.

Он же, пока мы шли вдоль бесконечных портретов, рассказал о Ярославле и событиях внутри страны, о которых я не знал. Большинство городов сейчас находились на военном положении. Особенно те, что были ближе к границе. Все ждали нового нападения Саранчи.

Никто не сомневался в том, что оно будет, вопрос только, когда именно. Так что Мечников вплотную занялся комплектованием и подготовкой своей дружины: мол, совсем расслабились бойцы вдали от войны. Затем сообщил, что познакомился с баронессой Морозовой, которая взяла на себя функции по управлению моим поместьем. Говорил, что деятельность она там развела колоссальную. Я аж икнул от этой новости. Давненько я свой счёт в банке не проверял…

— Должен сказать, Дубов, что я горжусь тобой, — похлопал меня по плечу князь.

— О чём вы, Анатолий Петрович?

— Я отправлял в академию смутьяна без особой цели в жизни. Теперь же тебя таким не назовёшь.

— Да вы же только что говорили обратное, — хохотнул я, напоминая о том, что произошло несколько минут назад.

— Да, но ты изменился, — он постучал пальцем по виску, — вот здесь. И взгляд другой. В точности, как у отца, когда погибла твоя мать. В те смутные времена он решил вернуть былую силу роду Дубовых. А ты достойный продолжатель его дела. Особенно хорошо смотришься в обществе этой прелестницы. Настоящий аристократ, если не считать клыков.

Лакросса легонько сжала мне локоть. Слова Мечникова явно пришлись ей по душе. Я же счёл за лучшее промолчать, потому что добавить было нечего.

— Но не обманывайся слишком сильно, — посерьёзнел он. — Нынче дворяне больше озабочены властью и деньгами, чем честью, как твой отец…

Вдруг он замолчал. По проходу нам навстречу шли двое вельмож в дорогих, изысканных костюмах. Один — упитанный и высокий, с большим носом и пышными седыми усами, переходившими в бакенбарды. Светлейший князь Ушаков, как представил его Мечников. А второго я знал.

Высокий и статный бородач — Светлейший князь Деникин, с которым мы встречались на месте крушения дирижабля. Мы пожали друг другу руки в приветствии и разминулись. Деникин вёл себя странно. При взгляде на меня резко побледнел, а глаза буквально впились мне куда-то в переносицу. Он будто сквозь меня посмотрел и увидел что-то пугающее.

— Люди сейчас быстро меняются, Коля, — задумчиво протянул Мечников, глядя вслед двум Светлейшим. — Например, Деникин. Сам не свой последнее время. Что-то поганое с ним творится, но что именно, сказать не могу. Не ведаю, парень. Вот что, держись-ка ты от него на всякий случай подальше.

— А в чём дело? — смутился я.

Лакросса внимательно прислушивалась к нашему разговору.

— Пока не знаю. Но когда призовут на службу, постарайся оказаться подальше от его крепостей.

Я задумчиво кивнул, не представляя, как реагировать на эту информацию. Только в одном я был уверен: Мечников просто так беспокоиться не будет.

Внизу смолкла музыка, и началась какая-то суматоха.

— Идем, — поманил нас за собой Мечников. — Сейчас Император будет произносить речь.

Началась торжественная часть. Александр Восьмой с бокалом шампанского поднялся на небольшую сцену, с которой ушёл мини-оркестр, и начал говорить. Его голос, усиленный микрофоном, проносился над замершими людьми. Даже слуги стали ходить медленно и тихо, словно тени, чтобы не испортить речь и при этом доставить напитки тем, у кого их не было.

Вместе с Мечниковым и Лакроссой мы спустились с галереи. Речь Императора, как и любого, пожалуй, государя была пространной. Поэтому она мне особо не запомнилась. Что-то про тяжёлый год, тяжёлое бремя Российской Империи, единство, сплочённость и так далее. Слова, верные во все времена. А подробности Император обсуждает с министрами и Советом князей каждый день.

После речи последовал короткий тост, люди вскинули вверх бокалы и выпили за здоровье Императора. Когда отпивал виски, чувствовал на себе чьи-то взгляды. Думаю, тут за всеми наблюдали на всякий случай. Вдруг кто-то не выпьет за здоровье Александра Восьмого? Придётся ответить на пару щекотливых вопросов после обыска в собственном доме.

Да, оппозицию нигде не любят.

Император покинул сцену, несколько князей из Совета тоже сказали свои тосты, прославляя правление Александра Восьмого, затем вышли трое царевичей, а четвёртого я заметил недалеко от себя.