Барон Робинзон

Лошадкин просто покачал головой, не стал выражать свои сомнения вслух. Казарад Барлот по местным меркам не сделал ничего такого. Да что там, даже среди союза народов, требовали крови соседей, случилась та резня на курултае. Тургайцы не совершили ничего такого, что уже не происходило бы, и тоже яростно подметали пол хвостами, выражая желание дружить с новой силой.

— Посмотрим, - наконец высказался Лошадкин, закрывая данную тему.

Они плыли наискось, устремляясь к берегам степей мордахов, и ламассы сопровождали флот. Лошадкин уточнил, пребывание в воде, содержащей частички глины, было неприятно русалкам, но не должно было причинить особого вреда. Жить и растить мальков здесь не выходило, то да, но такой вот кратковременный заплыв ламассы выдерживали спокойно.

— Там дальше к югу вода чище, - говорили Лошадкину, - без глины. И на берегу залива, где он выдается в море, стоит маяк.

— Стоит, - соглашался Лошадкин, видевший все это через спутник. – Предлагаете оборудовать подводные маяки?

— Уж мы-то под водой не заблудимся! – веселились ламассы. – Но мы могли бы поселиться там под водой!

— Посмотрим, - ответил им Михаил так же, как Квурсу.

Еще свои родные воды не освоили, но глаза уже горели, а хвосты загребали. Хапать, расселяться, жить, не боясь подводных чудищ, в чем-то Лошадкин их понимал. Эта эйфория силы и побед могла оказаться очень опасна, следовало слегка отрезвить всех за остаток года. В то же время да, тургайцы держали порты на берегу, плавали и строили корабли, и хорошо плавали, и строили, рабнеки даже не стали соваться с моря.

Где-то там дальше жили еще морские монстры, хватали корабли, топили, пожирали.

— А пока что курс домой!

— Вы слышали повелителя, мальки сухопутные!
– заорал Квурс.
– Домой!

— ДОМОЙ!!!

Квурс махнул рукой и раздался стук в огромный барабан, затем над стуком вознесся чистый, звонкий голосок.

— Ходили мы в Тургай!

— Веслами поддай!
– взревели сотни глоток, наваливаясь на весла.

— Добычу взяли там!

— Всем дали по хвостам!

Под это странное сочетание песни и рёва сотен глоток, корабли покинули гавань Шадара.

Они пересекли залив, достигли степных берегов, и Лошадкин направил местных, чтобы зарисовывали и составляли карты. Отмечали особые места, посылали птерахов, дабы те складывали пирамиды. Кочевьям мордахов предстояло потесниться, и это тоже представляло проблему – дороги, верфи, смешанные поселения, вот эти будущие отмели и городки на берегу – все они отнимали земли у мордахов.

Легко могло возникнуть ощущение, что они одни отдувались за всех, что степь приносилась в жертву, а их самих сокращали и истребляли мирным путем, ассимиляцией. Легко могли возникнуть протестные настроения – сколько раз такое бывало на Земле! – и вот, пожалуйста, уже готовая почва для новых заговорщиков. Тех самых простых мордахов, ради которых все и затевалось.

Тут следовало крепко подумать, заняться также и пастбищами, скотом, возможно, ирригацией степи.

— Михаил, - пришел вызов по сети.

Нежный, осторожный, но цепкий, будто Михаил ухватил стрекозу за хвост, а та вцепилась в него лапками.

— На связи, - откликнулся он, гадая, что такого страшного случилось.

— Мы готовы, - последовало простое объяснение. – Гипермаяк готов и Алекс уверен, что все заработает, пусть и не в полную мощность. Мы готовы запустить его в любой момент, но решили известить тебя и Огара, и дождаться вашего возвращения.

Михаил невольно вдохнул глубоко, ощущая, как в груди вспыхивает крик. Нет! Нечестно! Столько всего еще не сделано, столько предстоит сделать!

— Понятно, - ответил он слегка сдавленно. – Спасибо, что предупредили.

— Мы думали запустить сразу, потом подобрать вас, но решили, что это будет некрасиво.

— Да, - ответил Михаил. – Некрасиво.

Прервал вызов, смутно гадая, как же отреагировал Огар. Хотя, что тому Огару?! Он и так достиг всего, потренировался, сколотил войско, провел ряд битв и обрел уверенность в себе! А он, Михаил Лошадкин, чего добился? Даже плотину на Ирцее не поставил, чего уж говорить об электростанции! Но и цепляться за них, плакать и просить подождать недельку, пока он «достроит еще один куличик»?

Внутри стало странно тяжело и пусто, все вокруг будто выцвело.

Мысли о степи и городах, постройках, визите дружбы в Меклан, плавании к рабнекам, развитии дирижаблей, столкновениях с народами за горами краглов, да мало ли! Школы и дороги, внедрение языка и песни о походе в Тургай, что, теперь всего этого не будет? Остаться?

Остаться!

Мысль вспыхнула и угасла, едва родившись. Да, Михаил мог остаться, но что он смог бы, даже оставь ему обломок «Васко» и комбайн? Хотя нет, с ними смог бы многое, но живые экспедиции будто поддерживали его, вселяли надежду, закрывали другие работы, не такие интересные. Остаться? Остаться?!

А как же Таня, Татьяна Сальвини? Рейтинги и кредиты, Башня, Земля, ведь Лошадкин летел в экспедицию, собираясь вернуться и заняться… чем-то другим. Как мог он остаться и посвятить свою жизнь местным? Да, никто не стал бы возражать, даже не потащили бы силой, но и помогать ему никто не стал бы. Хочешь помощи? Плати, добейся, уговори, но вначале – получи разрешение, одобрение специалистов по контактам. У Земли накопился богатый опыт помощи не таким развитым цивилизациям, но одобрили бы там действия Лошадкина здесь?

Очень, очень сомнительно.

Стало быть, биться самому и часть Михаила очень хотела остаться, продолжить дела. Развить заводы, шагнуть в эпоху пара, построить электростанцию, добиться расширения союза народов. Выстроить такую империю, которая поможет местным устремиться к звездам, при этом, не заливая все вокруг кровью по колено, а то и по самую макушку.

Но лишь часть его хотела остаться, часть, а не все целое. Договориться с другими, чтобы за ним вернулись через несколько лет? Вариант, но кто стал бы тратить кредиты и рейтинг на такое, лишь ради красивых глаз Лошадкина? Местные стали бы, но речь ведь шла о Земле!

Земля!

— Повелитель, - раздался осторожный голос.

Лошадкин вынырнул из размышлений, увидел, что вокруг стемнело. Болели руки, которыми он сжимал борт корабля, болели ноги, ныли голова и желудок, манопа сигнализировала, что нужен отдых.

— Благодарю, - кивнул он, даже не видя, кому отвечает и пошел к себе.

— Переживает, что тургайцы в спину ударят, - донесся в спину шепот.

— Нет, что рабнеки не выполнят свою часть и придется лить кровь, - возразил другой город.

— Заткнитесь, дурни! – звук затрещины. – Повелитель думает о союзе, о том, как сделать жизнь лучше для всех!

Лошадкин прошел к себе, рухнул и отключился, уже не думая о том, как сделать жизнь лучше для всех.

В следующие несколько дней, пока они плыли на север вдоль побережья, Лошадкин немного пришел в себя, но так и не решил, что ему делать. Лучшее, до чего он додумался, улететь сейчас и вернуться немного спустя, когда у него хватит кредитов и рейтинга на собственный корабль, команду специалистов, горы энергония и техники. В частном порядке, без уговоров на контакт и включение системы в общий союз, и в то же время, Лошадкин понимал, что обманывает сам себя.