Барон Семитьер: Мясорубка

– Ладно, сожалеть о содеянном будем потом. А пока, собирайся и отправляемся обедать. Я знаю здесь неподалеку один великолепный балканский ресторанчик. Колбаски там подают - загляденье.

– Есть новости?

– Сперва обед!

На улице Раффлз лениво огляделся по сторонам, потянулся и сказал:

– Как говорите, называется эта ваша забегаловка? Случайно не “К Юрию”?

– Франсуа, ты просто читаешь мои мысли. Именно, “К Юрию”. В конце Траверсье.

– Мне сейчас нужно решить одно маленькое дельце, и я вас догоню. Встретимся возле стоянки экипажей. Того, где извозчики из Аквилонии. Адью!

Барон, прищурившись, посмотрел на небо:

– А погодка-то налаживается. Не правда ли, мадемуазель Фалюш? Может в честь этого совершим прогулку пешком? Решено. За мной, дитя!

Роза стояла столбом и тупо смотрела вслед расходящимся в разные стороны мужчинам. Когда оторопь отпустила ее, она, придерживая подол длинного платья, бросилась вдогонку за Семитьером.

– Барон, что это было? И рю Траверсье совсем в другой стороне…

Могильщик стряхнул с рукава невидимую пылинку:

– Это была неутолимая жажда конфиденциальности, дитя мое. Судя по всему, за нашим другом сейчас ведется пристальное наблюдение. И для того, чтобы мы могли обсудить скорбные дела, ему необходимо избавиться от лишних глаз и ушей. Кстати, вы знаете, что я немного умею предсказывать будущее?

– Честно???

– Изволите сомневаться в моем слове? Смотрите, спустя три минуты нашей прогулки, мы достигнем небольшого переулка. Отсюда его не видно, так что не стоит таращить глаза. Итак, как только мы дойдем до него, вы резко сворачиваете вправо и что есть мочи бегите к первому же подъезду и прячетесь внутри. Медленно считаете до двух сотен. Выходите наружу и неспешно направляетесь в сторону набережной Анри четвертого. Там, прямо напротив лодочного клуба, увидите кафетерий студиозусов-химиков. Называется “Кюри”. Заходите внутрь, я буду ждать вас там. Усвоили?

Роза послушно повторила инструкции своего нанимателя. Тот удовлетворенно кивнул.

Спустя сорок минут все трое сидели в небольшой, но очень уютной забегаловке. Глаза инженер-сыщика блестели:

– Честно говоря, давно хотел испытать этот трюк. Знаете вращающиеся двери в Опере? Вот. Вошел я внутрь и затаился. Как только идиот, которого нанял аудитор, чтобы шпионить за мной, шмыгнул следом, я выскочил наружу и заблокировал поворотный механизм куском резины. В общем, у меня оказалась куча времени, чтобы не спеша прийти сюда без лишних глаз.

Барон весьма комично выпучил глаза и по-совиному завертел головой:

– Если честно, друже, я удручен тем, каких бездарей нанимают нынче на должность фликов. Все-таки, искренне хочу верить, что они не принадлежат вашему ведомству.

Роза непонимающе переводила взгляд с карточки меню на своего нанимателя и жандарма секретной службы, которые откровенно веселились:

– Простите меня, пожалуйста. Но я совсем не понимаю, каким образом вы догадались, что за вами следят. И как вы поняли, о каком именно месте идет речь, когда договорились о встрече.

Раффлз покровительственно поправил прядь волос, то и дело спадающую на ее глаза:

– Мадемуазель Фалюш, слежку я обнаружил еще утром. Ну сами подумайте, что делать в семь часов фонарщику возле моего дома? Тем более, с газетой в кармане жакета и идеально начищенных штиблетах?

– По указу губернатора, фонари после Сретенья гасят с пяти утра. Простым поворотом газового вентиля, — пояснил Барон.

– Ну а дальше мне оставалось только наблюдать за тем, как маршрут фонарщика, окончившего работу, полностью совпадает с моим. Согласитесь, запомнить его лицо для меня не составляло трудностей. Как и обратить внимание на то, что сменивший жакет на куртку фонарщик все утро читает ту же самую газету напротив окон моего кабинета. Касаемо места встречи, тут немного сложнее. Мне очень повезло, что и я и Гведе хорошо знаем эту забегаловку.

– Как и то, что на Траверсье никогда не было ни единого ресторана. Тем более, балканского.

Роза улыбнулась:

– А мне даже немного жалко стало мужчину, что пытался обнаружить меня в том дворике. Я украдкой наблюдала за ним из окна на втором этаже дома. Правда, пришлось соврать одной милой старушке, и сказать, будто этот человек преследует меня, чтобы похитить. Дескать, я отказала ему в чувствах и он очень рассердился.

Официант принес заказанные ранее салаты и грубо оструганную доску с горой копченых свиных ребрер. Попутно, перебивая друг друга, Семитьер и Роза рассказали о том, что смогли выяснить в госпитале и каким образом. Покончив с едой, Барон глотнул из своей фляги:

– Теперь вернемся к баранам. Итак, Франсуа, благодаря талантам нашей бесконечно милой сообщницы, — он указал глазами на Розу, та зарделась, - мы смогли выяснить, где находится подпольная клиника, практикующая пересадку органов. То бишь - черные трансплантологи. Что тебе известно о санатории “Механикус витэ”?

Раффлз поджал губы:

– Ровным счетом - ничего. По крайней мере, в поле зрения Управления это заведение ни разу не попадало.

– Значит теперь у вас появился достойный повод собрать как можно больше информации об этом месте и тех, кто там работает. Конечно, весь персонал проверять не стоит. Обрати внимание на владельца санатория и практикующих там врачей. Обнаружив того, кто занимается непосредственно операциями, мы сможем выйти на Мясорубку.

– Ты думаешь, что мы имеем дело с неким доктором-ренегатом, убивающим за деньги?

– Отчасти ты прав. Только наш ренегат и маньяк - разные люди. Сегодня в покоях святой Анны я успел подтвердить некоторые свои соображения. Убийца начинает резать весьма аккуратно и бережно, чтобы случайно не убить жертву. Режет тщательно и осторожно. Но вдруг, под конец, допускает совершенно глупые ошибки - например, забывает снять лигатуры с магистральных сосудов. Мы пришли к выводу, что он спешит. И это немудрено: от момента изъятия до срока, когда орган уже гарантированно не приживется должно пройти чуть больше двух часов. И то, при условии правильного хранения. Если бы маньяк действовал прямо в клинике, то спешить ему было бы некуда - реципиент уже на столе, рядом. Просто поменять органы местами. А потом все вместе перемолоть в фарш. И мы бы с тобой не получили столь важной улики, поскольку абсолютно все части организма были бы внутри трупа.

– Значит, расстояние между местом, где кромсает тела Мясорубка и операционной не должно быть больше, чем десять километров? Как раз на два часа пешего хода.

– Намного меньше, — вдруг вставила Роза.
– Я же правильно понимаю, что в эта цепочка действий выглядит так: разрезать-достать-донести-пересадить? Плюс неожиданные заминки. Я думаю, что логово убийцы находится не дальше, чем в трех четвертях часа от доктора. Два километра - не более.

Раффлз щелкнул пальцами:

– Браво, мадемуазель Фалюш! Будете продолжать в том же духе, и мне придется переманивать вас на работу к себе. Но нам нужно проверить - действительно ли незаконные операции проходят в самом санатории. А что если мы опять ошибаемся, и хирург там только работает? Выдает себя за благопристойного медика, помогает людям. А по вечерам, уже в своем логове, оперирует за деньги?

Барон потер подбородок:

– Вот именно. И поэтому пока в “Механикус” я отправлюсь один.

– Но почему? Мне показалось, что наш маскарад в Сент-Анн очень удался.
– удивилась Роза.

– Помните, я рассказывал вам по дороге, что у писателя Диккенса в Лютеции есть родственница с подходящей группой крови? Та самая, родичи которой настолько суеверны, что никогда не согласятся на эксперимент с пересадкой. Моя задача будет состоять в том, чтобы выйти на прямой контакт с человеком, готовым пойти на убийство ради больших денег. Таким образом, мы узнаем, кто именно ответственен за преступления.