Барон Семитьер: Мясорубка

Повозка скрипнула колесами и остановилась у сортировочного центра. Это было длинное, приземистое здание из черного кирпича, замаскированное под склад: никаких вывесок, только потертая табличка. Его окна, узкие и мутные, как бельма слепца, не пропускали света, а из-под массивных железных ворот доносился лязг цепей и хрип паровых механизмов. Над крышей возвышалась одинокая труба, изрыгающая черный дым, который оседал на земле жирной сажей.

Роза сидела в повозке, ее руки были связаны веревкой — для виду, конечно, но узлы казались слишком тугими даже для маскировки. Франсуа, в драном плаще и грязных широких штанах, бросил на нее быстрый взгляд, полный молчаливого предупреждения. Он поправил косо сидящий на голове колпак-треуголку и спрыгнул с козел. Его сапоги хрустнули по битому стеклу, усеявшему мостовую. Пытаясь побороть напряжение он, как опытный извозчик, размял спину и похрустел суставами пальцев.

Из переулка, скрытого во тьме, под свет фонаря выступила длинная фигура мужчины, наглухо задрапированного в бесформенный рыбацкий плащ с низко натянутым на глаза капюшоном. Человек не стал тратить лишних слов. Он повернулся и махнул рукой, указывая на узкий проход между сортировочным центром и соседним зданием - заброшенной мастерской с провалившейся крышей.

“Пойдем,” - бросил он, шагая вперед, и его фигура растворилась в тенях.

Задворки казались еще мрачнее улицы.

Здесь не было фонарей, только слабый отсвет луны пробивался сквозь рваные облака, освещая кучи мусора и лужи черной жижи, стекающей из канав. Стены домов, покрытые плесенью и трещинами, нависали над тропой, образуя подобие туннеля. Из-под ног доносился хруст битого кирпича и шорох крыс, снующих в темноте. Где-то вдали гудел паровой молот, каждый удар отдавался в груди тяжелым эхом. Воздух здесь был густым, липким, с привкусом железа и гнили - словно сама Лютеция отвернулась от этого места, оставив его гнить в забвении.

Человек вел их молча, шаги были уверенными, будто он знал каждый камень этой проклятой тропы. Роза украдкой взглянула на Франсуа - его рука лежала на кобуре под плащом, готовясь к любому повороту. Наконец, задворки вывели к консервному заводу - огромному строению из серого бетона, чьи трубы изрыгали пар и зловонный дым. Его стены были испещрены ржавыми потеками, а окна - забиты досками, из-за которых слышался ритмичный лязг механизмов.

Из распахнутой двери доносилась противная вонь соленой рыбы, прогорклого масла и машинной смазки.

– Внутрь, — коротко скомандовал человек.

Раффлз помедлил. Положил руку на плечо девушки:

– Мы договаривались, што я приведу девку и мне заплатят. И это… Вилена убили. А значит мне полагаются и его ливры. Так что давай, того, расплатись и сам таскайся с этой крысой!

Мужчина покивал:

– Действительно. Ну что ж…

Он засунул руку под свой плащ, а когда вытащил ее наружу, в ней. вместо ожидаемого кошеля, поблескивал вороненый ствол револьвера. С проворством опытного стрелка человек взвел курок.

С криком Роза бросилась вперед и врезалась плечом в инженер-сыщика. Прогремел выстрел и Раффлз тяжело сполз по стене, оставляя на ней тонкий кровавый ручеек. Человек сбросил свою рыбацкую хламиду, оставшись в военном френче, застегнутом на все пуговицы и идеально выглаженных черных брюках с желтыми лампасами.

– Вот, значит, как?
– пробормотал он и сделав молниеносный рывок вперед схватил девушку за волосы, притягивая ее к себе. Дымящийся ствол заплясал у ее виска.

Из тени на свет, будто призрак, выступил Барон Семитьер. В своей расстегнутой крылатке он был незримо похож на вестника смерти - ворона. Такого же мрачного, как тот, что сейчас кружил у него над головой:

– Тарик, отпусти девочку. Или мне стоит использовать имя Рудольф? Поверь, ее смерть тебя не спасет, а лишь усугубит страдания, которые я обязательно тебе подарю.

Револьвер в руках лекаря и убийцы в одном лице ходил ходуном:

– Назад, недочеловек! Или я пристрелю эту дрянь!

– Ну-ну, Руди! Твоя мамочка была бы очень недовольна! Разве такому, как ты, повелителю жизни, пристало браниться, словно обитателю дна?

Взведенный боек пистолета сухо щелкнул:

– Еще одно слово - и она труп.

Побелевшая от ужаса Роза вдруг извернулась и изо всех сил вцепилась зубами в жилистую руку Хуссейна. Вырвалась из его смертельных объятий и бросилась к Барону. Ворон камнем упал, ударив Тарика Фарида крылом по лицу, одновременно сбивая прицел. В тишине задворок новый выстрел прозвучал как гром. Но тщетно - пуля ушла в молоко, а не ставший дожидаться своей очереди Гведе со всей силы ударил злодея по руке тростью. Оружие с лязгом упало на камни и отлетело в сторону.

Хуссейн прорычал какое-то ругательство на тевтонском и бросился в открытую дверь служебного входа, ведущего внутрь фабрики. Барон метнулся следом за ним, успев крикнуть Розе:

– Помоги Раффлзу!

“Кошкин дом” гудел, как ожившее чудовище из готических романов. Его внутренности - лабиринты медных труб, кипящих котлов и лязгающих челюстей конвейеров - были насквозь пропитаны вонью гниющих рыбных голов, кислым, тошнотворным запахом требухи, машинного масла и железа. Свет, нехотя отбрасываемый газовыми лампами, подвешенными к потолку на цепях, дрожал в клубах пара, швыряя длинные тени на бетонные стены, покрытые потеками ржавчины и плесенью.

Барон Гведе Семитьер ворвался в цех и замер, пристально оглядываясь в поисках сбежавшего нациста. Высокий, худой, он двигался будто воплощение неотвратимого возмездия. Черный сюртук развевался за спиной, а бледное лицо с острыми скулами и горящими желтым глазами казалось вырезанным из куска мрамора. В правой руке он сжимал трость со скрытым внутри клинком.

Мелькнувшую тень подпольного хирурга он заметил у конвейера, где жестяные банки с треском и хлюпаньем наполнялись месивом, именуемым консервами. Хуссейн понял, что его обнаружили и рванулся вперед, перепрыгивая через кучи отбросов и обходя шипящие трубы. На бегу он схватил с одного из столов тяжелый разводной ключ и швырнул его в Семитьера. Тот уклонился, ржавое железо с лязгом ударилось о трубу и выпустило из пробитого шва струю обжигающего пара.

Хирург нырнул под бегущую ленту конвейера, Барон перепрыгнул через нее, приземлившись на ноги с кошачьей грацией. Пол дрожал под ногами от работы машин, в частности - от огромной промышленной мясорубки, возвышающейся в середине цеха.

Она высилась над верстаками, столами и другими техническими приспособлениями, напоминая алтарь, посвященный неким темным божествам. Ее массивные лезвия, покрытые пятнами ржавчины и засохшей крови, вращались с оглушительным скрежетом, перемалывая куски рыбы, мяса и костей в однородную серую массу, стекающую по желобу в чаны. Над агрегатом висела платформа, сваренная из металлических прутьев. От нее наверх вела лестница, заканчивающаяся люком в потолке. Именно к ней и стремился попасть Тарик Фарид.