Барон Семитьер: Мясорубка

– Превосходная работа, Раффлз. Теперь нам достаточно будет просто допросить несколько сотен мужчин, которые носят нужную нам марку калошей. Извини за сарказм, просто создалось такое ощущение, что я совсем недавно уже шутил на данную тему. В любом случае, это намного больше, чем у нас было раньше. Ну как, грузим тело и едем ко мне? Посмотрим, что расскажет нам эта куколка…

***

– Мне кажется, тревожить ассистента мы не будем и справимся сами, — пробормотал Барон, укладывая труп на мраморный стол. Вдвоем с Раффлзом они с легкостью занесли его в морг через неприметную заднюю дверь. Инженер-сыщик, впервые попавший в секционную Семитьера, с любопытством разглядывал испещренные мистическими символами стены. Гведе хохотнул:

– Что, опять крамольные мысли о моей виновности закрадываются?

– Иди ты. Без тебя тошно.

Могильщик разжег несколько дополнительных светильников, и принялся за осмотр трупа:

– Начнем с поиска уже знакомых нам признаков? Например, с губ.

Окуляр приблизился к лицу покойницы:

– Не стесняйся, Франсуа, бери лупу. Смотри сам - они опять исколоты. Зачем Мясорубка это проделывает из раза в раз?

– В нашей лаборатории ты говорил, что дело не в садизме.

Барон поднял палец вверх:

– И повторю вновь. Швы очень аккуратные. Не побоюсь этого слова, он орудовал иглой прямо с какой-то любовью, стараясь не причинить лишней боли. Жертва не сопротивлялась. Значит, пребывала в наркотическом сне, без чувств.

Он подошел к латунной трубке, торчащей из стены. Приложив ее к уху и рту несколько раз нажал на рычаг, после чего громко произнес:

– Лютен, принесите мне из библиотеки труд Анджея Барковски. Коричневый том, который мы купили в Манчестере. Удобная штука, — пояснил он Раффлзу. — Аппарат для связи между комнатами по принципу телефона. Не нужно постоянно бегать туда-обратно без лишней необходимости.

Вернувшись к трупу, он вытащил из ее брюшной полости ком фарша и с влажным шлепком швырнул его на поднос. Запах гниения ударил в ноздри, смешиваясь с кислым духом смерти. Раффлз поежился: на какую то долю секунды ему показалось, что по и без того холодному помещению пронеслось ледяное дыхание ветра. Гведе подошел к телу девушки и нежно погладил ее по волосам:

– Прости, милая, не злись. Это действительно нужно для того, чтобы узнать, кто тебя убил.

Инженер-сыщик нервно хихикнул:

– Барон, не уверен, что из тебя получился бы маньяк. Но вот сейчас ты мне чем-то напомнил некрофила.

Семитьер строго посмотрел на Раффлза:

– Осторожнее, месье. И тщательно следите за языком, если не хотите меня оскорбить! Впрочем, ладно. Я долго размышлял во время вскрытия сербки, что же мне напоминает это мясо, кроме того, чем является на самом деле. У тебя есть кухарка?

– Я не настолько много зарабатываю.

В покойницкую неслышными кошачьими шагами вошел дворецкий. Командан прикусил язык, чтобы не засмеяться - до того забавно смотрелся маленького роста мужчина с кустистыми бровями и суровым лицом, при этом закутанный в пышный, теплый домашний халат. Молча зыркнув на Раффлза, будто прочитав его мысли, он бухнул на стол перед Бароном толстую книгу в кожаном переплете и, ни слова не говоря собрался удалиться.

– Пьер, друг мой, еще минуту. На что это похоже?

Слуга подошел к перемолотым внутренностям, потыкал в них пальцем:

– На фарш из лавки Анри Бернис. Та же текстура, тот же помол. Он недавно чуть не разорился, но послушал умных людей и вложил все, что у него было в покупку промышленной мясорубки. Дорогая, как сто тысяч чертей, работает от электрического генератора. Но оно того стоило - сейчас за котлетами к нему ходит половина Лютеции.

Раффлза затошнило. Он сглотнул, чувствуя как желчь подступает к горлу, а в ушах до сих пор эхом отдается тот звук, с которым фарш упал на поднос. Почему-то он очень живо представил карлика, что закончив свою тираду, оближет свой палец. Впрочем, дворецкий этого делать не стал, а аккуратно вымыл руку под струей воды из крана и вышел наружу.

– Вот. Текстура! Понимаешь, Франсуа? Вручную изрубить ливер в такой фарш невозможно. Значит, прости за тавтологию, у Мясорубки есть хорошая, дорогая мясорубка. И стоит она чудовищных денег. Согласись, круг подозреваемых несколько сужается. А вообще, забавно, что у его инструмента цена дороже, чем жизни, которые он перемалывает. Как и везде в Лютеции - все на продажу!

Он вновь включил подсветку одного из окуляров и склонился над кровавой кашей, аккуратно копаясь в нем шпателем. Лампы шипели, отбрасывая дрожащий свет на бурое месиво, в котором угадывались клочья мышечной ткани и редкие осколки костей. Желтые глаза Семитьера, и без того напоминающие змеиные, сощурились, пока пальцы перебирали фарш:

– А теперь начнется самое интересное. По оставшимся фрагментам мы можем понять, что сердце - вот оно, легкие - ну, с этими ошметками все просто. Даже желудок, если судить по кислому запаху, тоже тут. А чего же у нас не хватает?

Он взял поднос и выложил его содержимое на чашу весов, подождал, пока стрелка замрет:

– Господин сыщик, как вы считаете, сколько весила сия мадемуазель при жизни?

Раффлз покрутил рукой в воздухе:

– Судя по ее внешнему виду - килограмм сорок. Ну максимум - пятьдесят. А что?

– А то. В зависимости от роста, общего веса и возраста можно приблизительно сказать, сколько весит суммарно его органокомплекс. И у нас на складе обнаружена небольшая недостача. В размере эдак кило двести. Именно столько весит печень. Не правда ли забавно? Вот, посмотри сюда…

Барон взял пинцет и вытащил из гнилостного месива тонкую жилу:

– Это называется “портальная вена”, друг мой. Видишь, как аккуратно она обрезана? И опять небольшая шелковая нить. Несмотря на то, что Мясорубка патологически щепетилен, промашки допускает и он. А знаешь, с чем они связаны? Со спешкой. Знакомьтесь - это банкир по фамилии Дрейфус, которого завтра мы совместными усилиями предадим земле…

Барон неспешно прошел к богато украшенному гробу, стоящему на козлах у стены. Отбросил черное покрывало:

– Знаете что сгубило этого почтенного месье? Гепатит. Воспаление печени. Сия болезнь, чтоб вы знали, поражает именно этот важный орган. Конечно, мы живем на пороге двадцатого века, а потому умирают от такой дряни далеко не все. Диета, кровопускание и, разумеется, лекарственные травы. Некоторым помогает. Кроме него. По одной простой причине - печень, которую я нашел внутри его тела, не принадлежит ему.

Раффлз вытаращился на Барона:

– То есть, как?

– Лет пять назад один талантливый хирург из Красной империи по фамилии Пирогов заложил научную основу для такого явления как трансплантология. Его дополнили труды Теодора Кохера и вашего соотечественника Карреля. Это революционная наука, мон шер. Она позволяет заменить больной орган здоровым. И я даже слышал, что уже проведен не один десяток успешных операций по пересадке. Впрочем, так как я предпочитаю работать с мертвыми, то мало интересуюсь развитием науки спасения жизней.