Барон Семитьер: Мясорубка

– Отнюдь, друг мой. Вы разве еще не в курсе? Вот, даже в газете написано: так, мол и так, сегодня ночью силами Управления общественной безопасности был пойман убийца, известный в Лютеции, как “Мясорубка”. В интересах следствия имя арестованного пока держится в секрете. Статья объемная, рекомендую к ознакомлению. Там, кстати, приведены неопровержимые улики, свидетельствующие о вине задержанного. По секрету - его зовут Тарик Фарид Хуссейн.

– Наверное, тяжелая была операция?

– Отнюдь. Практически без крови. А литр-другой кто будет считать? Да что я вам рассказываю, вы же присутствовали при ее начале. Жаль, не остались досмотреть до конца - было много интересного. Да и мне тогда не пришлось бы ранним утром тащиться на вокзал.

Эжен Пети нахмурился:

– Что вы имеете в виду, Барон?

– О, друг мой, я говорю о человеке, наблюдавшим за арестом господина Хуссейна из-за угла. Ему очень повезло, и он немного опоздал к действу. Поэтому он искренне надеялся на то, что в пылу драки его никто не заметит. Только он не обратил внимание на то, что с момента выхода из дома на рю Кюриаль за ним неотступно следовал мой дворецкий. И этот человек удивительно похож на вас, Эжен!

– Вы несете какой-то бред.

Барон саркастически поднял бровь:

– Неужели? Дорога нам предстоит долгая, так что уймите дрожь в руках - она выдает с потрохами, насколько вы нервничаете. Хотите, я расскажу вам о том, почему я заподозрил, именно вас?

– Извольте!
– Пети поднял с пола саквояж и неторопливо принялся расстегивать его. Гведе молча наблюдал за этим до тех пор, пока тот не запустил внутрь руку. Трость щелкнула и у кадыка толстяка замерла сталь шпаги:

– Поверьте, достать револьвер вы не успеете. Как и покончить с собой - ваш “благодетель”, как вы изволили называть его в своих мемуарах, попытался. Не вышло.

Пети испепелил Барона полным ненависти взглядом.

– С вашего позволения, я продолжу. Итак, первые мысли о том, что вы причастны к убийствам закрались мне в голову еще тогда, когда вы слишком рьяно поддержали пари с месье Мантенем и принялись убеждать меня, будто вероятность того, что убийства являются следствием неких ритуалов очень высока. Кстати, именно тогда же вы проговорились о том, что имеете доступ к оборудованию консервного завода. Жаль, я не обратил внимание на эту деталь раньше. Что ж, моя вина!

– Я всего лишь сказал, что почтарь может быть правым!

– Конечно. И решили подчеркнуть этот факт после убийства девочки. Вырезать хананейский символ было абсолютно глупым надругательством над телом несчастной. Хотя, после того, что вы с ней сделали, это меньшее зло. Но нет худа без добра. Если бы не подброшенная вами идея проверить алхимиков, мы вряд ли заинтересовались бы одним неприятным графом.

Совершив простые математические действия, я легко пришел к выводу, что убийца пользуется заслуженным уважением в трущобах. А кого ценят там больше чем доктора, который по доброте душевной выдает фальшивые справки о состоянии здоровья для получения разрешения на работу? А сколько раз вы хвастались своим бессребреничеством и оказанием безвозмездной помощью эмигрантам? Еще один кирпичик в этой стене занял положенное ему место. Вы имели доступ к медицинским данным каждого из них, знали их группы крови и подробную информацию о состоянии здоровья. Поэтому, как только я пришел к пониманию того, что маньяк вырезает у своих жертв органы для пересадки, сомнений у меня практически не осталось.

Ну и напоследок. Во время нашей последней встречи вы пожаловались на то, что у вас заканчиваются реактивы, за которыми вы поедете в Гельвецию. Неужели средней руки протезисту нужны какие-то химикалии? Конечно. В том случае, если ему необходимо консервировать кровь и замедлять гибель изъятых органов. Раствор гематита, не правда ли?

Чисто для того, чтобы убедиться, я уточнил у вас, учились ли вы в Красной империи. Там, куда вы переехали сразу после обучения у выжившего из ума старика Вальро. И, насколько мне известно, он же рекомендовал своего самого талантливого студиозуса в ученики докторам Пирогову и Юмихову. Кстати, правда, что именно он провел первую в мире успешную операцию по пересадке сердца и легких у собаки?

Мясорубка кивнул, прожигая мрачным взглядом своего визави.

– Вот, собственно и все. Дело было за малым - поручить Лютену начать слежку за вами. И при первой же возможности забраться к вам в дом. Там-то ему и повезло ознакомиться с уникальными записями недооцененного ученого, безумца с золотыми руками, Эжена Пети. У меня остался только один вопрос: как на вас смог выйти нацист Рудольф? Не удовлетворите мое любопытство?

– Я не знаком с человеком, носящим такое имя.

– О Легба! Это даже не мило. Уж своего соратника он мог посвятить в маленькую тайну рождения. Впрочем, ладно. Я говорю о Тарике Хуссейне.

Буржуа молча сидел, низко склонив голову и ссутулившись как старик.

– Мы познакомились с ним на медицинской конференции в Брукселе. Этот святой человек выступал с докладом о том, что изымать органы для пересадки у заключенных - это совершенно нормальная практика. Мне очень понравились его доводы о том, что каждый человек является Божьим творением, но если он систематически нарушает Его заповеди, то Всевышний отворачивает от него свой взор. По человеческим законам он становится преступником, а потому единственным путем к искуплению является спасение жизней более достойных людей. В перерыве мы разговорились с ним. Я поведал ему о том, что Господь говорит со мной. Тогда же он предложил мне помощь в деле Божьем. Он находил тех, кто нуждался в ангельском даре, а я - посланных на землю ангелов. Они вручали мне свою частичку, за что я помогал им избавиться от уз грязной плоти. Я помогал и страждущим людям и крылатым посланцам Спасителя. И судить меня за это имеет право исключительно Господь.

– К сожалению для вас, в руки правосудия попадет только ваш хозяин. Вам же посидеть на скамье подсудимых и познакомиться с виселицей или гильотиной не удастся. И я не могу сказать, что разочарован этим прискорбным фактом.

Пети поднял глаза, в которых плескался страх:

– Вы убьете меня? Без суда и следствия?

Барон встал на ноги, устало потянулся, разминая спину:

– Любой другой с огромным удовольствием прикончил бы вас, отправив на личную встречу с высшим правосудием. К сожалению, мои руки связаны просьбой одной юной особы, чью подругу вы распотрошили. И я обещал ей сделать ваши мучения настолько страшными, что сам Сатана ужаснулся бы ими.

Мясорубка посмотрел на Семитьера глазами, полными страха:

– Что…

Барон кивнул, выудил из своего саквояжа бутылку. Снял сургуч с горлышка, извлек пробку:

– Глотните напоследок. Следующий раз испить хорошего алкоголя вам удастся очень нескоро.

Пети сделал пару глотков. Напиток был крепким - на глазах убийцы выступили слезы.

– Недурной коньяк, не правда ли? Лично выдерживал его в бочке больше двадцати лет. Мало кому выпадает в этом мире честь попробовать подобное чудо. Кстати, он настоян на яде забавной рыбы, которая умеет в случае опасности раздуваться в огромный шар. Ну и еще на нескольких веществах. В сочетании эти токсины вызывают сердечный приступ буквально через… - Барон вытащил из кармана жилета хронометр и внимательно посмотрел на бегущую стрелку.
– Да вот, прямо сейчас.

Эжен Пети побледнел и схватился за горло. Судорожно попытался вдохнуть, но вместо этого только издавал страшные хрипы. Семитьер внимательно посмотрел в его стремительно наливающееся синевой лицо:

– Да-да. Сперва удушье, потом - остановка сердца. Правда, неполная. Но кто будет обращать внимание на такие мелочи, если известный анатом в моем лице подтвердит смерть?

Мясорубка сполз на пол, хватая синюшными губами воздух. Барон вытащил из внутреннего кармана сюртука искусно расписанную узорами склянку. Поднес ее ко рту умирающего: