Барон Семитьер: Мясорубка

– Кроме того, что вы какое-то время будете живы, я сохраню вашу душу и передам ее туда, где ее с удовольствием примут. Тело уже начнет медленно гнить в земле, а душа окажется в самом страшном аду, который только можно придумать. Уж это я вам обеспечу с легкостью и наслаждением. Кстати, в могиле вы проведете много прекрасных часов, прежде чем тело скончается от удушья. И я обещаю, к моменту, когда крышка захлопнется, вы начнете приходить в сознание. Ну что ж, пора звать контроллера - очевидно же, у вас приступ и вы умираете…

Пети задыхался, царапал ногтями горло, будто силясь разорвать его, открыв доступ спасительному кислороду, но Барон лишь молча наблюдал, как фитиль жизни маньяка медленно угасает.

Эпилог

Эпилог

“Reverend, reverend,

Is this some conspiracy?

Crucified for no sins

An image beneath me”

Pantera, "Cemetery Gates"

Воскресенье, 12 марта, раннее утро

Жители рю Пажоль встречали очередное утро, затянутое серым пологом тумана, пропитанного угольной гарью и сыростью. В бедном квартале Ла Шапель, среди покосившихся домов и кривых улочек, собралась небольшая толпа - проводить в последний путь Марианну Корви. Роза стояла у гроба, сжимая в руках скромный букетик фиалок - любимых цветов покойной. Местные жители с изумлением глазели на процессию. Одетые в лохмотья дети тянули шеи, разглядывая богато украшенный катафалк и восседающего на козлах Лютена, а старики шептались о “мертвячьем лекаре”, чья неожиданная щедрость казалась им одновременно благодатью и проклятием.

Соседи, случайные зеваки и даже местные апаши сегодня собрались у дома, в котором жила рано осиротевшая девушка. Сейчас она лежала в обитом бархатом гробу, украшенном тонкой, изящной резьбой, покоящемся на катафалке. Лежала и улыбалась. Ее искусно загримированное лицо словно вновь ожило: на щеках проступил легкий румянец, губы тронула мягкая улыбка, а золотистые локоны обрамляли голову, подобно нимбу. Марианна выглядела сказочной красавицей, уснувшей после кусочка заколдованного яблока.

“Барон подарил ей достоинство, которого она не знала при жизни”, — подумала Роза, поправляя на груди покойницы ворот пышного белого платья.

Процессия тронулась с места, и шумная обычно улица замерла: люди выходили из домов, снимали кепи и шляпы, молча провожая скорбный кортеж. Впереди шагал отец Рено, священник из церквушки Святой Жанны. Его старая сутана была залатана, но голос звучал твердо, разнося псалмы над мостовой. За ним следовали музыканты — два скрипача и флейтист, и печальная мелодия, которую они исполняли, вплеталась в утренний воздух, отражаясь от облупленных стен.

Наконец, кортеж достиг Пер Лашез. Кладбище раскинулось в тумане, его булыжные аллеи вились среди мраморных статуй и ржавых крестов. Здесь воздух был легче, пахнул мокрой землей и опавшей листвой, а гул заводов доносился лишь слабым эхом. Могилу для Марианны вырыли на краю, под сенью старого дуба. Когда гроб опустили в землю, отец Рено завершил молитву, и Роза шагнула к яме. Она бросила фиалки на крышку домовины и тихо сказала:

– Прощай, Марианна. Ты была солнечным лучиком во тьме моей жизни. Пусть земля тебе будет пухом.

Люди начали расходиться, но Роза осталась у могилы, глядя на свежий холм. В ее душе смешались пустота и покой: Марианна больше не знала боли и нищеты, ее борьба закончилась. Глаза девушки блестели от слез, но в них читалась решимость. Лютеция выжгла ее наивность, оставив лишь закаленный дух, а Барон подарил шанс начать нормальную жизнь.

Над кладбищем пролетел цеппелин, его тень скользнула по земле, словно прощальный взмах крыла. Роза подняла взгляд к небу и слабо, но искренне улыбнулась. Марианна обрела свободу, ее дух воспарил над Лютецией, оставив за собой лишь память и надежду.

***

Воскресенье, 12 марта, полдень

– Пьер, вы не видели мастера Семитьера?
– Роза вошла на кухню, где у пышущей жаром печи священнодействовал дворецкий.

– Если я не ошибаюсь, он сейчас в покойницкой. Проводит ревизию. Вообще, Барон не любит, когда ему мешают, но мне кажется, от вашей помощи он не откажется.

Девушка кивнула и, ежась от перспективы провести некоторое время в мрачном и пугающем подвале, направилась к лестнице. Еще на нижних ступенях, через наполовину прикрытую дверь, она услышала негромкое пение. Кажется, это была старая колыбельная “Рождество сверчка”. Стараясь производить как можно меньше шума, Роза вошла в подземный зал морга. Гведе Семитьер сидел за столом, уткнувшись в какие-то бухгалтерские книги, стопкой стоящие перед ним. Услышав шаги он поднял голову:

– Девочка моя, вы очень вовремя. Как у вас обстоят дела с точными науками?

– Считать я умею.
– Она взяла табурет с крутящимся сиденьем и села напротив Барона.
– Чем я могу вам помочь?

Могильщик рассмеялся:

– Если честно, я и сам неплохо справляюсь. Просто всей чернотой своего сердца ненавижу бухгалтерию. Вообще, я уверен, что в этом мире есть только две вещи, избежать которых невозможно. Это смерть и налоги. Но если первая хотя бы интересна, то вторые заставляют меня зевать. Короче говоря, мне просто очень скучно. Так что, доставьте мне удовольствие - присоединяйтесь.

Спустя некоторое время Роза прекрасно поняла, о какой скуке говорил ее наниматель. Учет количества проданных гробов, денег, потраченных на музыкантов и землекопов ужасно утомлял. Барон продолжал мурлыкать свою песенку, изредка прерываясь на то, чтобы подбросить своей помощнице новый поток цифр. Наконец, девушка не выдержала:

– Мастер Семитьер, мне не дает покоя один непонятный момент. Вы позволите уточнить у вас кое-что?

Барон ухмыльнулся:

– Почему я должен ответить вам отказом, дитя? Спрашивайте, конечно.

– Когда вы вернулись с телом… Мясорубки, вы говорили о его смерти слишком легко. Простите мое невежество, но мне показалось, что до этого момента вы отзывались о нем с определенной злостью. А после того, как он умер, у меня сложилось такое впечатление…

– Что он стал для меня чем-то несущественным?

– Да.

– Вы абсолютно правы, моя дорогая. Кодекс Смерти учит тому, что врага нужно ненавидеть только пока он жив. После гибели он перестает быть врагом, становясь в один ряд с теми, кто умер дома на подушке, на больничной постели или на поле боя. Таковы условия высшей справедливости, Роза. Относись к мертвым с уважением и Незванная невеста ответит тебе тем же.

– Месье Франсуа рассказал мне, что вы каким-то чудесным образом не позволили умереть тому тевтонцу, что хотел меня убить. Мол, он должен занять свое место за решеткой для подсудимых. Почему же вы не смогли таким же образом оживить Мясорубку?

Барон встал со скрипнувшего под ним стула и жестом пригласил девушку следовать за ним. Подойдя к своему шкафу, в котором хранились склянки с душами усопших, он широко распахнул его створки, демонстрируя Розе свои сокровища:

– Помните, я говорил вам, что держу здесь души тех, кто в будущем может оказаться мне полезен?