Бару Корморан, предательница

Когда в зал вошла Наяуру со своими консортами, Бару окаменела. Она тотчас узнала ее. Осколки воспоминаний и обрывки связующих нитей — все встало па свои места. «Идиотка, — подумалось ей, — что с твоей головой?» Но это уже не имело значения — ведь она узнала ее так поздно! Наяуру нашла способ подобраться к Бару окольным путем и выведать ее «слепые пятна», подсунув приманку из гордыни и тщеславия и оценив зубы жертвы по следу укуса. Строительница Плотин умело использовала принципы, отвергнутые Бару, и потому ускользнула из поля ее зрения.

Но теперь Бару считала ее равной. Бару видела, чего не замечает Наяуру, — к примеру, княжескую небрежность в мелочах… а еще веру в то, что гнев, страсть и благородство сильнее коварства и скрытных манипуляций простыми вещами наподобие денег.

Если ее удастся завоевать… Нет, надеяться на это нельзя — чересчур рискованно.

Строительница Плотин встретилась взглядом с Бару. Ее самоконтроль был великолепен. Бару не увидела в ее глазах ничего. Отсфир за ее плечом дернул себя за бороду. Ему было очень неуютно.

Последней явилась Игуаке, безмолвная сила, при появлении которой все вокруг замерли, точно перед грозой. Она превосходила Наяуру годами и накопленной за долгие годы властью, роскошью одеяний, драгоценностей и числом своей свиты. Но самым главным ее оружием стала тишина, которая тянулась следом за ней, словно шлейф.

Все ощущали ее ярость, впряженную в ярмо и готовую к работе, будто призовой бык. Рядом с ней живым копьем шагал Пиньягата, и его могучие руки были свободны и тоже готовы к делу.

— Начнем, — произнесла Бару, перехватывая инициативу.

И все пошло вкривь и вкось.

Унузекоме предостерегающе вскинул руку.

— Пусть сперва иликари благословят нашу встречу!

Отр Тузлучник — огромный, тяжелый — переглянулся с Сахауле, Конской Погибелью, через голову их возлюбленной Наяуру.

— Мы пока не бунтуем, — с надменной уверенностью пророкотал великан и расправил плечи. — Пактимонт не дозволяет благословений от иликари.

Сосредоточенный Лизаксу оживился.

— Пактимонт не дозволяет подобных собраний вообще, — возразил он и прищурил свои глаза старого, опытного и очень опасного лиса.

— Почему? — Сахауле пожал плечами. — Мы собрались, чтобы уладить спор между Наяуру и Игуаке. Спор, в который зачем–то… — Взгляд его скользнул по Бару и Тайн Ху, одетых в кольчуги и кожу. — В который зачем–то вмешались вультъягские разбойники. Здесь законные переговоры о мире между великими хозяевами Внутренних Земель. А вы — чужаки.

— Формальность, — ответила старая Эребог, отмахнувшись от слов молодого князя. Она целую ночь напролет совещалась с Зате Олаке, но никак не проявляла усталости. Для политических дел выносливости Эребог хватило бы на двоих. — Они предоставили вам свободу выбора только затем, чтоб вы смогли проявить лояльность, отказавшись от встречи с нами. И если вы намеревались играть в ваши глупые игры, то ваш выбор неразумен.

Наяуру, сидевшая в белом платье меж двух могучих консортов, хмыкнула.

— Странно слышать о неразумности выбора от Глиняной Княгини, чья мудрость оставила ей лишь выбор между бунтом и голодной смертью. Ты продалась Лизаксу за хлеб и цитрусы!

— Ладно, — проскрипела Эребог, устраиваясь поудобнее и словно взвешивая аргумент на обтянутой перчаткой ладони. Бару с трудом одолела страх перед равнодушной пустотой ее взгляда, гробовой снисходительностью к страстям молодых. — Сосед пришел мне на помощь, и я не оставила его без вознаграждения. Ты же решила воевать со своей соседкой Игуаке в угоду иноземному трону. Как следует наградить тебя, а?

Дело следовало взять под контроль.

Бару вклинилась в едва заметную паузу перед отповедью Наяуру.

— Главная пища Маскарада — информация, — выпалила она. Она должна их проконтролировать! Нужно просто использовать свой рост и голос, чтобы внушить князьям уважение. А иноземный «дикарский» вид только к лучшему — он поможет выудить их из моря собственных междоусобиц. — Вам давно все известно. Вы явились сюда, зная, что Пактимонт услышит об этом. Так что теперь совершаете акт открытого неповиновения. — Бару помолчала и обвела взглядом Наяуру, Игуаке и их вассалов. — Сегодня мы встретились, чтобы ответить на один вопрос: присоединятся ли к нашему восстанию князья Внутренних Земель?

Лизаксу еле заметно покачал головой. Бару осознала свою оплошность еще до того, как Игуаке заговорила.

Голос княгини зазвучал отдаленным грохотом тысячи пар лошадиных копыт.

— Но я собираюсь задать другой вопрос, — неторопливо вымолвила она, глядя на Наяуру величаво и грозно, будто устремившаяся вниз молния. — Вопрос моей союзнице, моей названой сестре — женщине, показавшей нам, сколь сильны ее надежды стать королевой.

В зале воцарилась тишина. Игуаке выдохнула и продолжала:

— Почему ты предала меня?

Нет, Бару сыта по горло! Махнув рукой на контроль, она позволила князьям схлестнуться в споре.

И все пошло как по маслу.

Игуаке обрушилась на изменницу Наяуру — зачем та напала на нее? Конечно, в целях самообороны! Помещики Наяуру, напутанные влиянием Честной Руки на крестьянство и раздосадованные преступлениями пришлых «шакалов», потребовали ответного удара по Игуаке. Унузекоме заявил, что это ложь, а притязания Наяуру не являются секретом ни для кого из князей. Отр с Сахауле в ярости поднялись против Унузекоме, но Наяуру одернула их, сохраняя благопристойный вид, что не помешало мятежному северу объявить ее тайной пособницей Маскарада. Как у нее рука поднялась предать Ордвинн, издревле стремившийся к свободе? Неужели трон ей настолько дороже?..

Словесная битва была в самом разгаре, но Бару слушала князей вполуха. Сама она лихорадочно перебирала в мыслях возможные точки опоры. Без треклятых Внутренних Земель им не одолеть Каттлсона. Чем живут эти края? Ремесленниками. Скотом, солдатами, чистой водой. Торговлей — в обе стороны: с севера на побережье поступает сырье, а обратно — провизия и иноземные товары.

Забыть про кровь и честь. Выкинуть из головы орудия Наяуру. Думать о главной цели.

Чью бы сторону — Маскарада или восставших — ни приняли Внутренние Земли, они заплатят за свой выбор дороже всех. И цену придется платить не только на нолях сражений, но и на рынке. Наяуру с Игуаке могущественны, однако им совершенно ни к чему вызывать недовольство своих помещиков и купцов. Значит, в первую очередь им нужны благополучие и власть в собственных владениях, а уж затем — трои Ордвинна.

Их — так же, как и Тайн Ху до знакомства со срочными сделками, — просят рискнуть. Нестабильность обойдется им гораздо дороже, чем лесному северу. Поэтому они будут держаться стабильного Маскарада, чье средоточие силы лежит далеко и надежно защищено. И с этих позиций их не сбить. Восстание обречено.

Если Бару не сможет предложить им стабильность, то — увы!..

Она очнулась от размышлений посреди спора о браках — кто–то назвал Наяуру «безнравственной», фалькрестским словечком из афалона. Какая чепуха!