Башня. Новый Ковчег 6

— Сюда!

Вера потащила его на спортивную площадку, странное место, неизвестно по чьей прихоти здесь сооружённое. На памяти Олега тут почти никогда никого не бывало, обычно для спортивных упражнений взрослые выбирали спортзалы, а для детей эти турники и лесенки явно были великоваты. Но расчёт Веры оказался правильным: на пустой спортивной площадке они точно могли поговорить без опасения быть кем-то подслушанными.

— Олег Станиславович, — Вера никуда садиться не стала, осталась стоять, опершись спиной о перекладину турника. А сам Олег сел, примостился на скамейку, примыкающую к одной из лесенок. — В приёмную сейчас нельзя. Там военные. Они, наверно, за Алиной пришли. И если вы там появитесь, они и вас схватят.

— За Алиной? Схватят меня?.. Но позволь… — Олег замешкался.

Вера говорила так, словно она была в курсе их с Алиной подпольной работы. Нет, про него она могла догадываться, но про Алину…

— Откуда тебе известно? — задал он вопрос в лоб.

— Что известно? Что вы с Алиной работаете на полковника Долинина? Ну известно. Просто… мы вчера случайно с Поляковым оказались в притоне, на восемьдесят первом, — Вера покраснела, видимо, от двусмысленности фразы и тут же поправилась. — Это вовсе не то, что вы подумали. Мы с Поляковым стариков спасали, мы же не знали, что вы и полковник Долинин уже обо всём в курсе, думали, что им опасность грозит…

Олег слушал торопливый Верин рассказ и не знал, как на всё это реагировать. С одной стороны, они, взрослые, старались не вовлекать детей в то, что происходит, оберегали их, как могли, но, с другой стороны, эти дети сами успешно во всё вовлекались, и только чудом не вляпывались в неприятности. Хотя почему не вляпывались? Олег вспомнил служебную записку, которую сделал сын Анжелики Бельской — вляпывались, ещё и как. Теперь вот и про Долинина вызнали.

— А ты была в приёмной, когда туда вошли военные? И тебя отпустили?

— Да как бы не так, отпустили бы они меня, — фыркнула Вера. — Кто ж свидетелей так просто отпускает, ну вы, Олег Станиславович, даёте. Я как раз из кабинета вышла, в туалет. А когда возвращалась, то увидела, как туда заходят трое или четверо. С автоматами. И вы уж мне поверьте, я-то точно знаю, что делают, когда вот так вламываются.

Девочка замолчала и испытующе уставилась на Мельникова. Она ждала его реакции, а он не знал, что ответить. Если Вера права, и военные действительно пришли арестовывать Алину, то не его ли в этом вина — ведь он помчался в приёмную Марковой сразу же, как только его освободили. Олег ещё больше укрепился в мысли, что за ним установлена слежка. Конечно, он не видел за собой никакого хвоста (так, кажется, это называется), но кто знает, как они это всё организуют. Тот мужчина, что остановился рядом с ним и Верой, когда они заговорили, вдруг он тоже из этих. Олег потряс головой. Чёрт возьми, похоже, он становится параноиком.

— Олег Станиславович, с вами всё в порядке? Вы побледнели, — на Верином лице появилась обеспокоенность.

— Нет, ничего. Всё хорошо, — Олег с силой помассировал лоб. — У меня просто была тяжёлая ночь. Значит, ты считаешь, что они пришли за Алиной?

— Ну да. Или за Сашей.

— За Сашей? За каким Сашей?

— За Поляковым. Вы его видели, в тот день, у меня, когда Ника сбежала. Это он делал для неё пропуск.

— А, да, сын Анжелики Бельской…

Эта путаница с именами и фамилиями немного сбивала с толку. Мальчика, сына Анжелики Бельской, на всех светских мероприятиях представляли, как Алекса Бельского, но Вера, да и его сын, упорно именовали парня Сашей. Что-то там было связано с усыновлением или другими какими-то семейными обстоятельствами — в подробности Олег не вдавался.

— Похоже, та служебная записка на пропуск, которую Саша делал, оказалась у Марковой, — продолжила между тем Вера. — И это, наверно, из-за меня. Я сегодня первый день на стажировке, и мне поручили подшивать старые служебки, ну она мне и попалась. Я решила её спрятать, и… — Вера опустила глаза в пол. — В общем, мне кажется, её эта дура Рябинина выкрала, потому что служебка пропала, а меня вызвали к Марковой. Я, конечно, не уверена, но…

Она сбилась на этом «но», и Олег понимал, почему. Девочке очень хотелось надеяться, что это не так, что её догадка не верна, и что мальчику Саше-Алексу ничего не грозит, а подруга по-прежнему находится в безопасности на сто восьмом. Олегу было жаль разочаровывать её, но скрывать правду уже было бесполезно.

— Да, служебка действительно попала к Марковой, — подтвердил он. — Я был у Ирины Андреевны где-то час назад, может, чуть меньше. И мне об этом рассказал Шура. Маленький мальчик, ты его, наверно, видела, там в приёмной.

— Этого больного урода? — тут же вскинулась Вера. — Конечно, видела! Его лечить надо! Принудительно!

Верина реакция была настолько сильной, настолько яркой, что Мельников не смог сдержать удивления. Он уставился на Веру, глаза её были злыми, а губы тряслись. Олег понимал, что Шура Марков вряд ли производит на людей благоприятное впечатление, скорее уж наоборот, но чтобы так. Впрочем, спрашивать у Веры, что конкретно её вывело из себя, не пришлось — девочка сказала сама.

— Этот гадёныш ловит мух, сажает их в коробки, а потом отрывает им крылья. По этому малолетнему садисту психиатрия плачет. Карательная. И он мне этими своими мухами в лицо тыкал. И ещё серёжка моя как-то у него оказалась, в одной из коробок, и мухи по ней…

— Серёжка? Твоя серёжка? — Мельников уже мало что понимал.

— Ну да. Вот она… а чёрт, — Вера сунула руку в карман юбки, негромко выругалась, достала оттуда то ли влажный платок, то ли салфетку. — Это я этому дебилу компресс делала холодный, меня Маркова заставила, — пояснила она. — Я как раз и ходила в туалет эту тряпку мочить, а когда вышла, увидела военных и так перепугалась, что, видимо, на автомате её в карман себе сунула. Теперь юбка ещё мокрая.

Вера с брезгливостью оглядела влажное пятно, провела рукой, очевидно, пытаясь нащупать что-то в кармане, не нашла и встряхнула салфеткой. Под ноги Олегу покатилось что-то блестящее. Он нагнулся и с удивлением поднял серёжку, маленькую снежинку с нежно-голубой капелькой бриллианта в обрамлении сине-васильковых сапфиров — точно такие же он видел несколько минут назад в ушах Анжелики. И почти сразу Олег вспомнил другое.

Тот вечер у него дома, когда Вера, испуганная и подавленная, рассказывала им с Соней о том, что видела в квартире Савельевых. Девочка сидела на диване и задумчиво теребила серёжку — эту самую серёжку, что Мельников держал сейчас в руках, точнее, её пару. Ведь второй серёжки в ухе девочки не было.

— Это твоя серёжка? — опять спросил он, чувствуя себя совершенно глупо.

— Моя. Я её потеряла в квартире Савельевых, в тот день, когда Ставицкий схватил Нику.

— Получается…

Олег хотел сказать, что Караев с Марковой ошиблись. И теперь стало понятно, почему: у Анжелики Бельской были точно такие же серёжки. Откуда взялось похожее украшение у Веры, оставалось только догадываться, да это сейчас и не имело никакого значения. Вот только Анжелика… она ведь не отрицала, что потеряла серёжку. Перестраховывалась? Или что-то другое? Олег чувствовал, что ещё больше запутывается.

— Да бог с ней, с серёжкой этой, — Вера скомкала влажную салфетку, которую всё ещё держала в руках, и бросила её на скамейку рядом с Мельниковым. — Это всё ерунда. Нам, Олег Станиславович, сейчас Долинина предупредить надо. О военных этих. Про служебку рассказать, и… чёрт, Ника же в опасности! И Сашка! А мы тут с вами только время зря теряем!

Она уже была готова сорваться с места, но Олег, быстро приподнявшись, схватил её за руку.

— Вера, не торопись. К Нике мы уже не успеем. Караеву стало известно, где она, где-то час назад. Не думаю, что он стал медлить. А что касается полковника Долинина… я хотел его предупредить, но через Алину у меня не получилось — её отослала куда-то по работе Маркова, а сам я… Похоже, за мной установлена слежка. Вчера меня схватили люди Караева, продержали ночь в камере, а сегодня неожиданно отпустили.