Башня. Новый Ковчег 6

— Реактор, — прошептал Гоша, вытаращил на Кира круглые глаза и открыл рот. А потом, словно опомнившись, заколотил в дверь с удвоенной силой. — Эй! Вы там! Скажите, пробный пуск уже прошёл? Прошёл? Это хоть вы сказать мне можете? Ну, пожалуйста! Господи, какие же… дураки!

Смешное детское ругательство, сорвавшееся с Гошиных губ, прозвучало так глупо, так наивно, что Кир всё же не выдержал, расхохотался. Правда, смех получился нервным, неестественным, и Гоша с некоторым испугом посмотрел на своего товарища.

— Ты чего?

— Да ничего, всё в порядке. Не обращай внимания. Я так.

Нервная ухмылка — всё, что осталось от такой же нервной улыбки и беспричинного смеха — медленно сползла с губ. Весёлого в их ситуации, если посмотреть, было мало. Вляпались они с Гошей по уши, и пусть их вины никакой нет, разбираться с ними особо не будут, тем более военные, потому что — вот уж повезло, так повезло — именно военным в руки они и попались.

На станции явно что-то происходило, знать бы только что. Но спрашивать у тех двоих, что их взяли, Кир не рискнул — оба мужика выглядели злыми и раздражёнными. У того, который был постарше, беспрестанно трещала рация, а от второго исходил резкий, едкий запах пота, дыма и пороха — почему-то от этого инстинктивно хотелось держаться подальше.

Кир хотел сказать Гоше, чтобы тот сел уже наконец и угомонился — стучать в дверь и орать было бессмысленно, — но Гоша, видимо, и сам это понял. Отлепился от двери, медленно, как пьяный, подошёл к Киру и плюхнулся на соседний стул. Помолчал какое-то время, пытаясь хоть как-то выровнять сидящие криво очки. Затем повернулся к Кириллу.

— Ну ты-то понимаешь, что мы не можем тут так просто сидеть? — в Гошином голосе звенела отчаянная надежда. Он спрашивал его так, словно от понимания Кира зависело, отпустят их или нет. — Ты же понимаешь, Кирилл, понимаешь, да? Мы должны срочно сообщить Павлу Григорьевичу о том, что мы нашли… ты нашёл!

— Я-то понимаю, — устало согласился Кир. — А толку? Да не дёргайся, Гош. Сейчас они позовут кого-нибудь, сообщат кому надо.

Гоша вздохнул.

— Они нас даже слушать не стали. Как преступников каких! — обиженно проговорил он.

Кир усмехнулся. Хотя Гоша и был старше его на несколько лет, да и умнее, чего там скрывать, и уж точно образованнее, сейчас именно Кир чувствовал себя взрослым. И ответственным и за себя, и за своего товарища. Вряд ли Гоше когда-либо в своей жизни приходилось сталкиваться с военными, его не задерживала охрана, у него не убивали друзей, просто так, по чьей-то прихоти, не разбивали в кровь рожу, не стреляли…, словом, не было у Гоши Васильева такого богатого опыта, как у Кирилла. И сейчас этот самый богатый опыт подсказывал, что надо ждать. Сидеть смирно и не рыпаться.

— Ты лучше скажи, — Кир попытался отвлечь Гошу от невесёлых мыслей. — Ты слышал, о чём они говорили? Мне показалось, что что-то про блокаду АЭС.

— Да? Нет, я не слышал, — Гоша покачал головой.

Похоже, его ничего не интересовало, кроме плато и того, что они наконец-то поняли механизм и установили закономерность. Сейчас — Кирилл это видел — Гоша мог думать только о том, что надо поскорее добраться до Савельева или хотя бы до кого-то из инженеров.

— Кир, а как ты думаешь, они скоро позовут своё начальство?

— Не волнуйся, вряд ли нас тут долго продержат, — попытался утешить Гошу Кир, хотя он понятия не имел, сколько их тут будут держать. — Сейчас доложат куда надо, придёт кто поумней, и мы ему всё объясним.

— Ага, — внезапно согласился Гоша и добавил, как показалось Киру, с некоторым воодушевлением. — Мы всё объясним. Обязательно объясним.

Кир слегка покосился на товарища и незаметно вздохнул. Что-что, а радостную веру Гоши во вселенскую справедливость он не сильно-то разделял. А в везение своё не верил и подавно. Особенно после всего, что случилось сегодня.

***

Прошло уже минут десять или даже больше, как Маруся ушла. И не просто ушла, а заперла его в комнате.

Кир всё ещё стоял у входа, прислушиваясь к звукам, доносившимся из-за двери. Вот по коридору кто-то прошёл. Голоса, мужские и, кажется, женский, звучали так явственно, что первой реакцией Кирилла было забарабанить в дверь. Он уже занёс руку, но остановился. И что он скажет? Что подумают эти незнакомые люди? Даже не про него — про Марусю, про Марию Григорьевну. Кир вспомнил смешинки в серых глазах, её ободряющее: ну вот, вовсе ты не такой уж и косорукий придурок, как говорили, и то, как она вклинилась между ним и Савельевым, маленькая, похожая на взъерошенную, храбрую птицу, и рука сама собой опустилась. Нет уж. Совершенно ни к чему, чтобы здесь по станции ходили какие-то слухи, каждому ведь не объяснишь…

Кир опять опустился на пол, повертел в ладонях два ключа, одинаковых, с острыми бородками, без бирок — от их с Гошей комнаты ключи почему-то были без бирок, — и убрал их в карман.

Странно, но он почти не нервничал. Даже беспокойство о Нике притупилось. Грызло, конечно, изнутри, ныло, как больное ребро, но прежнее неуёмное желание — бежать, спасать во что бы то ни стало — исчезло. Прав всё-таки Литвинов: он — щенок, молокосос, который сначала делает, а потом думает. Если вообще думает. С Литвинова мысли перекинулись на Марусю. Кирилл не отдавал себе отчёта, но почему-то в его голове эти двое шли в связке, хотя ничего общего между чистой и честной Марусей и циничным, спокойно идущим по головам других Литвиновым не могло быть в принципе. И всё-таки…

Кир заёрзал, поднялся с пола, прошёл по комнате. Уткнулся в дверь туалета, развернулся, добрёл до кроватей, разделённых узким проходом, и плюхнулся на одну из них. Там всё ещё валялась Марусина спецовка, в которой она работала вечерами в бригаде его отца, а из-под спецовки торчал краешек какой-то обтрёпанной книги.

Марусе придётся как-то объяснять, каким образом он здесь очутился, невесело подумал Кир, и от мыслей о неизбежном предстоящем разговоре ему стало не по себе. Мозг привычно заработал, что бы такое соврать, но вдруг он понял, что врать не будет. Скажет правду. Для разнообразия. Как Егор Саныч советовал. Может, это не трудно, может… Кирилл тяжело вздохнул. Кого он обманывает? Не трудно, как же…

Чтобы как-то отвлечься, Кир потянулся к книге, выглядывающей из-под Марусиной спецовки, взял в руки, медленно и бездумно пролистнул. Это был справочник по термоядерной физике, изрядно потасканный, с карандашными пометками на полях. От обилия непонятных терминов и формул Кир быстро потерялся, заскучал и отложил справочник в сторону. И тут его внимание привлёк ноутбук.

С вычислительной техникой Кир знаком был плохо, можно сказать, совсем не умел с ней обращаться. В школе обучение компьютерной грамотности велось только в старших классах, куда Кир по собственной дурости не попал, а потом ему и вовсе не пришлось: чтобы грядки копать и судна выносить, компьютер не нужен. Поэтому, когда Гоша пару дней назад притащил ноутбук — этот самый ноутбук, Кир опознал его по облезлой наклейке на крышке, — Киру пришлось признаться, что он ни черта в этом не смыслит. От стыда он готов был сквозь землю провалиться, но Гоша, как обычно, ничего не заметил и принялся с жаром объяснять, как это все работает. Гошка всё-таки святой, а он, Кир, ему такую подлянку устроил: запер в комнате и когда! Ни позже ни раньше, а именно в тот день, когда Савельев реактор запускает. Реактор, о котором Гоша говорил даже чаще, чем о Катеньке.

Кирилл отогнал от себя неприятные мысли и подошёл к столу. Открыл крышку ноутбука, и спящий экран тут же ожил, замерцал голубым светом. Кир пошевелил мышкой, сбрасывая заставку, как учил Гоша, и на появившемся рабочем столе среди кучи разных папок с мудрёными и ничего не говорящими ему названиями, отыскал знакомую, озаглавленную «Васильев Г. В.» — здесь Гоша хранил всю нужную информацию.

Конечно, лазать по чужому ноутбуку было сродни воровству, и Кир это хорошо понимал, но удержаться не мог. Он навёл курсор на папку, раскрыл её. Вчерашние диаграммы и графики были аккуратно сложены тут же, в отдельную подпапку со свежей датой, Кир залез и туда, пощёлкал по графикам и разноцветным картинкам. Какое-то время просто тупо смотрел на них, перелистывал матмодели, одну за другой, рассматривая цветные сетки.